Иная радость
Магнитка была поэтической колыбелью Люгарина, источником его вдохновения и ярких образов.
Осенью 1930 года на Магнитострой с очередным пополнением прибыли два друга - двадцатилетний Михаил Заболотный и шестнадцатилетний Борис Кривощёков. На стройку они завербовались в Москве, куда ездили показывать стихи руководителю отдела поэзии журнала "Октябрь" Николаю Полетаеву. Тот назвал стихи слабыми и к печати не принял. Получив отказ, будущие поэты отправились на крупнейшую стройку пятилетки.
В конторе "Рабсила" Михаила Заболотного оформили землекопом. Он рыл котлованы под фундаменты первых домен и коксовых батарей, работал плотником и бетонщиком. Одновременно был активным членом литературного объединения "Буксир", занимался самообразованием, писал стихи, которые печатались в газетах "Магнитогорский комсомолец" и "Магнитогорский рабочий", в журналах "Штурм" и "За Магнитострой литературы". Жили друзья в рабочем дощатом бараке, который зимой промерзал насквозь. После короткого отдыха, обогревшись чайком, наскоро вскипячённым на печке-времянке, уходили на стройку. Но на мысли о быте времени не оставалось: всё время забирала работа и литературная деятельность. И если Борису нравилась круговерть, царившая на Магнитострое, то Михаил отчаянно тосковал по деревне и выливал свои чувства в тихие меланхолические стихи.
Весной 1931 года по приглашению магнитостроевцев к Магнитной горе приехал Демьян Бедный. Встреча с ним проходила в бараке на четвёртом участке, где размещалась редакция городской газеты и проходили занятия литературного кружка "Буксир". Бедный прочёл собравшимся стихотворение Михаила Люгарина "Иная радость", в котором тот передал чувства крестьянина, оторванного от дома, похвалил молодого поэта за "искренность и неподдельный лиризм".
Американские экскаваторы, бетономешалки, вагонетки, бараки, палатки, здания заводоуправления и гостиницы - все поражало Люгарина и просилось в стихи. Постепенно его рифмы наполнились бодрыми ритмами стройки.
Тогда будущие поэты ещё не знали, сколько испытаний уготовано им впереди. И что с Магниткой придётся расстаться на долгие годы, и только в конце жизни вновь вернуться на уральскую землю с тем, чтобы обрести здесь признание, а затем и покой.
В октябре 1937 года Михаил, которого к тому времени больше знали по творческому псевдониму Люгарин, был арестован и после следствия, длившегося два с половиной года, приговорён к трём годам лагерей. Спустя два месяца арестовали и друга Бориса. Писатель Владилен Машковцев в одном из своих произведений приводит слова Люгарина: "Мой следователь Двойников долго уговаривал меня: мол, давай вместе что-то выдумаем. Предположим, ты намеревался взорвать домну! Или - ты замышлял уничтожить правительство и объявить себя главным вместо товарища Сталина!" В конце концов измученный допросами Михаил Люгарин подписал обвинение, даже не читая его. Борис Ручьёв и другие члены объединения "Буксир" к тому времени были уже на Колыме.
Наказание поэт отбывал в Ивдельлаге на лесоповале. Этот лагерь, расположенный в 600 километрах к северу от Свердловска в непроходимой тайге, считался одним их самых страшных в системе ГУЛАГа. Так характеризовал его и Александр Солженицын в книге "Архипелаг ГУЛАГ". Заключённые заготавливали, перевозили и сплавляли древесину, строили автомобильные и железные дороги, фабрики и заводы. Среди известных узников Ивдельлага - учёный, биофизик, основоположник гелиобиологии Александр Чижевский, полярный исследователь Павел Хмызников, строитель московского метро Иван Бажанов, поэт Михаил Люгарин.
В 1940 году, отбыв срок, Люгарин был выслан в Казахстан. Работал слесарем на Ершовской машинно-тракторной станции, корреспондентом в редакции газеты "Сталинский путь". Спустя семь лет вторично репрессирован, и до 1955 года трудился на Севере, на Норильском медеплавильном комбинате. После освобождения поэт вновь вернулся в Казахстан и заведовал сельскохозяйственным отделом в редакции газеты "Коммунистический путь" в селе Боровском. В 1970 году он вернулся в Магнитку, работал по линии общества "Знание", занимался литературной деятельностью.
Судьба надолго разлучила его с лучшим другом Борисом Ручьёвым, но это только укрепило и закалило их дружбу. В 1956 году был реабилитирован Михаил Люгарин, Борис Ручьёв - годом позже.