Точка возврата
Всё покатилось к чертям с самого утра. Так часто бывало, если накануне Андрей ложился спать, искренне веря, что всё спланировано, и никаких неожиданностей быть не может.
Едва он начал умываться, как в спальне заиграл телефон. Андрей мысленно выругался и с зубной щеткой во рту подбежал к кровати. Он не сразу откопал из-под одеяла трезвонящий мобильник.
— Ао! Ао!
— Здорово! — раздался бойкий голос в трубке. — Ты там челюстью за подушку зацепился?
Андрей вытащил щетку изо рта, ладонью вытер зубную пасту на подбородке.
— Привет. Уже встал?
— Ну а ты сам как думаешь? — издевательски ответил Олег.
— Чего так рано? Шесть утра ещё. Тебя, обычно, в это время хрен поднимешь. Про мясо не забыл?
— С вечера стоит. Только можно было не напрягаться.
Андрей прикрыл глаза, уже зная, что сейчас услышит.
—Антон расклеился?
— В яблочко.
— Что опять-то?! Всё же решили.
— Отгадай с одной попытки.
— Ясно. Оля.
— Она родимая. Знаешь, что Антохе заявила? Говорит, сон ей приснился, типа мы все в озере утонули. Закатила ему истерику посреди ночи и сказала, что никуда не поедет. Антоха, разумеется, тоже. Ну а мы, типа, можем отправляться куда хотим и кормить собой рыб, если нам так хочется.
— Безупречная логика. И на чем мы поедем? На собачьих упряжках?
— Я тоже об этом спросил. Но она там крепко Антоху взяла, сам знаешь, за что. Бляха, что за дела вообще? Человеку двадцать лет, а он уже под каблуком. Как так-то? В общем, решай проблему. Ты у нас мастер по переговорам.
— Хорошо, попробую. Ты собирайся. И Насте не звони пока.
Именно такие ситуации Андрей не любил больше всего. Друзья планировали поездку две недели, специально отложили все дела, закупили продукты, скинулись Антону на бензин. А в последний момент всё грозит обрушиться из-за женских заскоков и слабохарактерности друга.
Ну нет уж. Он не позволит испортить выходные, которых так ждал. Главное сейчас — не допустить точки невозврата. Нельзя, чтобы остальные смирились со срывом поездки.
Андрей заварил кофе, нашел в телефоне нужный номер.
— Алло, — оборвал гудки тихий голос.
— Привет, Антох. Что там случилось?
— Андрей, я вам деньги верну при встрече. Извини, что так вышло.
— Да погоди ты. Ты сам хочешь ехать?
— Конечно, но ты же понимаешь...
— Да понимаю-понимаю. Оля рядом?
— Да, но не надо...
— Дай телефон ей.
Андрей отпил кофе. В трубке что-то шумело, шуршало, и наконец раздался женский голос:
— Привет, Андрей. Мы не поедем.
— Привет, радость моя. Ну рассказывай: что случилось? Что-то серьезное?
— Можно подумать, ты не знаешь.
— Знал бы — не спрашивал. Давай, Оль, в чем проблема? Может, я могу помочь?
— Нет, Андрей, не можешь. Извини, я тоже очень хотела, но ты же знаешь... Мне часто снятся вещие сны, вот и сегодня. В общем, мы не поедем.
Андрей открыл окно, чиркнул зажигалкой и глубоко вдохнул сигаретный дым. Хотелось покрыть матом и Олю, и Антона, и тот день, когда эти двое встретились, превратившись в жалкое подобие супружеской пары. Ненормальная жена и бесхребетный муж — грустная пародия на счастливую семейную жизнь.
Андрей посмотрел на затянутое дымкой небо. Неожиданно ему в голову пришла бредовая идея.
— Оль, подойди к окну.
— Зачем? — удивилась девушка.
— Подойди, я тебе кое-что расскажу. Подошла?
— Да.
— Видишь луну?
— Э-э... нет.
— Правильно. Сейчас вторые или третьи лунные сутки.
— И?
— Помнишь, мы с Антоном возили тебя лечиться к бабушке, которую я посоветовал? Помогло ведь?
— Ну да...
— Потому что эта бабушка и вправду что-то такое знает. Так вот. Она мне как-то говорила, что три дня после новолуния все темные сущности, что кружат вокруг, пугают нас мороками и кошмарами. Особенно страдают люди, у которых особенные способности есть. Как у тебя, например, будущее видеть.
— Андрей, ты придумываешь.
— Можешь считать и так. Вот только она сказала, что если этим снам верить начнешь, то всё. Точка невозврата. Все способности свои растеряешь, лишь бы кошмаров не видеть. А бывает и того хуже...
— И что делать?
— Не поддаваться. В эти три дня во снах правды нет — только страхи. А страхам поддаваться нельзя.
На пару секунд в трубке повисло молчание.
— Андрей, подожди пару секунд...
Он слышал, как по ту сторону Оля с Антоном что-то тихо обсуждают. Андрей потушил сигарету, с нетерпением начал расхаживать по кухне. «Какую же дикую, бредовую, но складную пургу я только что сочинил» — думал он не без самодовольства.
Наконец в трубке вновь раздался треск, какой бывает, когда телефон берут в руку и подносят к уху.
— Алло, — это был уже Антон, — Что ты ей сказал?
— Не важно. Вы едете?
— Едем.
— Ну надо же. Тогда заезжайте за Настей, Олегом и до меня.
— Андрей... спасибо.
— Не за что. Я просто очень хочу на природу.
Как оказалось, проблемы на этом не закончились. Сначала друзья полтора часа не могли выехать из города. Улицы были похожи на кровеносные сосуды, забитые тромбами. Серебристый минивэн угодил в железную хватку красноярских пробок, и компания едва не сварилась на жаре. Когда же, наконец, удалось вырваться из города, машину тут же остановила полиция. Антон забыл включить фары и стал счастливым обладателем протокола. Друзья пообещали ему скинуться на оплату штрафа и старались не унывать.
Затем дорога пошла веселее. Андрей сидел на пассажирском сидении впереди, и поскольку минивэн был с правым рулем, время от времени приходилось докладывать Антону о ситуации на встречной. Но автомобилей было немного, поэтому чаще Андрей глядел в сторону, наблюдая за проплывающими мимо холмами и лесополосами. Щурясь от солнца, он часто курил. На заднем сидении без остановки шутил Олег, а Настя, играя своими светлыми волосами, рассказывала о месте, куда лежал их путь:
— Говорят, деревня эта еще старее Красноярска. Есть мнение, что нынешнее название Тумаково происходит от созвучного Туман-Кёл. Кстати, вы знали, что слово «туман» заимствовано из тюркского?
— Я даже не знал, что такой язык есть, — засмеялся Олег.
— Я в тебе не сомневалась, золотце моё. Предполагаю, что слово «кёл» или «куль» ты тоже не слышал.
Андрей догадался и ответил за друга:
— Озеро. Иссык-Куль, Кель-Суу, Байкал, Хан-Куль. Я прав?
— Догадливый. Да, ты прав.
— Так это деревня или всё-таки озеро? — спросила Оля.
— И то и другое. Раньше люди не любили ломать голову лишний раз, поэтому селения называли по ближайшим ориентирам. Но я не рассказала самое сладкое в этой истории. Как вы поняли, в Туман-Кёл жили тюркские общины. Трудно сказать, кто именно, может, потомки нынешних чулымцев. Так или иначе, уже после основания Красноярска в один не самый прекрасный день они исчезли.
— Многие народы исчезли, — произнес Андрей, — некоторые угорские племена, например. Просто есть определенный момент, точка невозврата, после которой народ обречен. Болезни, алкоголизм, неспособность меняться и приспосабливаться. Те же камасинцы потеряли самобытность из-за сущей ерунды. Падеж оленей.
— Ты неплохо разбираешься в этнографии. По крайней мере, для юриста. Но ты меня не понял. Они действительно исчезли в один день. Купцы, торговавшие с Туман-Кёл, обнаружили пустую деревню. Все вещи лежали нетронутыми. Кони, домашний скот — всё осталось в деревне. Кроме людей.
— Хм... Неплохо.
— Это ещё не конец. Смотрели фильм про то, как солдаты в тумане заблудились и их во времени кинуло? Якобы в Великую Отечественную попали.
— Ага, помню что-то такое...
— Здесь похожая история. Дело в том, что Туман-Кёл не просто так назвали. Если нам повезет, вы увидите, какая дымка поднимается над ним иногда. Туман накрывает всю деревню. Так вот, возвращаясь к истории... В нескольких источниках я натыкалась ещё на одну интересную байку. Пропавший отряд белогвардейцев. Якобы от армии Колчака отбилась небольшая группа и бесследно исчезла. Очевидцы говорили, будто белых накрыл туман и они пропали. И как вы думаете, где это произошло? В районе деревни под названием Тумаково!
— Хм... их могли просто перерезать. Те же красные. Или местные, уставшие от перемен. Убили солдат и списали всё на потусторонние силы.
— Тоже вариант. Но согласись, интересное совпадение.
— Соглашусь.
Андрей задумался и достал новую сигарету. На секунду он бросил взгляд в зеркало заднего вида и заметил, как побледнела Оля.
— Налетай, пока горячее!
Ловко орудуя ножом, Олег стянул с шампуров сочные кусочки мяса, украсил тарелку зеленью и порезанными помидорами.
— Ну что, друзья! — поднял он пластиковый стаканчик, — За то, что у нас всё вышло, и мы выбрались в это живописное место!
— За Туман-Кёл!
Андрей поморщился от обжигающего самогона, закусил ароматным шашлыком.
— А-ах, хорошо! Красота-а! — крикнул Олег, — купаться, народ! Вперёд, купаться!
Андрей скинул с себя одежду и вместе с другом с разбега залетел в воду. За ними последовала и Настя. Она что-то кричала про то, что не хочет мочить волосы, но кому это было важно?Вместе с Олегом они окатили её волнами брызг, не обращая внимания на взвизгивания и сыплющиеся проклятия.
— Эй, ребята! — крикнул Олег, — вы чего на берегу кисните? Давайте к нам! Водичка, как парное молоко!
Андрей видел, как Оля о чем-то спорит с Антоном. Как и ожидалось, молодой муж вскоре сдался и махнул рукой друзьям, дав понять, что не будет плавать. Ну и черт с ними. Пусть жарятся на солнце.
Андрей купался до тех пор, пока губы не стали фиолетовыми. Олег и вовсе не хотел выходить из воды, пока ему не сказали, что будут пить без него.
— Ну нет! Озеро никуда не денется, а дедушкину настоечку вы быстро оприходуете, — сказал он, кутаясь в полотенце, — Оля, ты чего такая загруженная? Держи полсотни для хорошего настроения. За что пьем?
— А есть разница?
— Никакой. За хорошую погоду!
На душе было тепло и уютно. Даже вездесущие комары ничуть не мешали наслаждаться атмосферой похода. За несколько часов друзья успели обжиться на поляне: возвести палатку, притоптать траву вокруг. Они развели костер, высыпав оставшиеся в мангале угли.
Андрей решил прогуляться до перелеска, набрать дров на ночь. Настя пошла вместе с ним.
— Ты стал много курить, — сказала она, когда он вытянул зубами очередную сигарету из пачки.
— Да, я заметил.
— Много курят те, кто беспокоен. Те, кто боится...
— Хочешь поиграть в психолога?
Настя сделала обиженное лицо. Она молча продолжила собирать сухие ветки, время от времени сдувая с лица светлые волосы, которые лезли в глаза.
— А, чёрт, — не выдержал Андрей, — Ладно, ты права, Насть. Я боюсь.
Она остановилась и посмотрела на него с какой-то грустью в глазах.
— Расскажи.
— Знаешь, Насть, я боюсь своей жизни. Этот институт, этот город... Мне стали сниться кошмары. Вчера приснилось, будто я живу в городе без деревьев. Ни одного деревца, даже захудалого кустика. Одни бетонные коробки вокруг.
— Похоже на Норильск, — улыбнулась Настя.
Андрей усмехнулся.
— Да, действительно похоже. Знаешь... Иногда мне кажется, что я жив лишь в такие дни, как сегодня. Может, стоило стать каким-нибудь егерем, а не гнуть спину над этими законами и договорами?
— Ещё не поздно всё исправить. Нам по двадцать лет.
— Ты не поверишь, но я и этого боюсь. Страшно просто взять и бросить всё. Плюнуть на будущую карьеру, на общество. Уйти в кругосветку. И знаешь почему?
— Догадываюсь. Ничего не изменится.
— В яблочко. Нет, безусловно, первые месяцы будет просто восхитительно. Новые люди, новые страны, новые места. А потом опять вернется пустота. И знаешь, что самое паршивое? Это ведь во всём. В тех же отношениях. Взгляни на Антона с Олей. Помнишь, какие они были первый год? В глазах искры, в душе пожар. А сейчас, посмотри, во что они превратились. Антон стал похож на забитую тапком мышь. Оля окончательно слетела с катушек, убивает себя антидепрессантами и снотворным.
— А Олег? Его позитив можно вагонами грузить.
— На первый взгляд — да. Но присмотрись внимательнее. Ему ведь этот юрфак вообще к чертям не сдался, он в институте появляется раза два в месяц. Плывет по течению и уже совсем перестал дергать лапками. Сдался. Я видел, как он иногда по ночам листает в интернете вакансии повара. Полистает, посмотрит и закроет. Представляешь, он кулинарией мечтал профессионально заниматься, а родители впихнули его на юридический. И он сломался. Но даже, если б выстоял, прошла бы пара лет, и пустота все равно бы сожрала его. Неизвестно ещё, что хуже. Разочароваться в мечте или отказаться от неё.
— Грустно у тебя всё выходит, Андрей. А самая гадость в том, что не поспоришь. Сама проходила... Как бы не было здорово, всегда наступает момент, когда всякие эмоции исчезают, и накатывает жуткий депрессняк. Такой гадкий незаметный момент.
— Точка невозврата.
Настя кивнула.
Они стояли друг напротив друга с сухими ветками в руках. Над головой шумели ветви берёз, из лагеря доносился смех Олега.
Настя вдруг шагнула и оказалась совсем рядом у его лица. Охапки хвороста мешали подойти ближе, но Андрей и так чувствовал её легкое дыхание, запах вербены от растрепанных светлых волос. Легкая майка, что была на ней, почти не скрывала вздымающуюся в неровном ритме грудь.
Андрей резко шагнул назад и развернулся.
— Пойдем, Насть. Нас ждут.
Ночью пришел туман.
Около двух часов, когда все уже ушли в палатку, легкая дымка над озером стала превращаться в настоящие облака. Андрей сидел на берегу один. Он с любопытством следил, как туман клубится над водой, заполняя собой всё вокруг. Прошла пара минут, и белая пелена подобралась к берегу. Это больше походило на дым от пожара, чем на сгущающуюся росу. Плотная молочная завеса прятала от глаз всё, что находилось за ней.
Ещё через какое-то время туман добрался до лагеря, и Андрей уже с трудом различал палатку, которая стояла в метре от него. Лишь слабое сияние, исходившее от угасающего костра, позволяло ориентироваться в пространстве.
Андрей достал сигарету, чиркнул зажигалкой.
— Не угостите огоньком?
Сердце едва не выпрыгнуло от неожиданности. Андрей выронил зажигалку. Поднял голову.
Перед ним стоял невысокий мужчина лет пятидесяти. Судя по разрезу глаз, он был хакасом. А может якутом. Андрею национальность была неинтересна. Всё, что его сейчас беспокоило — это то, каким образом этот мужичок, разодетый в непонятные лохмотья, подошел так тихо и незаметно к лагерю.
— Такой туман, хоть глаз выколи, — сказал хакас, словно прочитав мысли.
— Вы из Тумаково?
— Ага, из Туман-Кёл. Угостишь огоньком?
Андрей поднял с земли зажигалку и протянул её нежданному гостю. Сам поджигать не стал. Свет ослепляет на несколько секунд. Достаточно, чтобы пропустить удар чем-нибудь тяжелым по голове и очнуться утром без машины и всех ценных вещей. Если вообще очнуться.
— Не бойся, я не бандит, — по-доброму сказал мужичок, — просто мимо проходил, гляжу костерок. Дай, думаю, подойду. У меня, понимаешь, спички совсем отсырели от этого тумана.
Андрей с удивлением наблюдал за тем, как хакас достает из-под своих лохмотьев золоченый портсигар, наполненный папиросами.
— Хороший табачок, — сказал мужик. — Не хочешь?
— Не, спасибо. У меня свои.
Немного осмелев, Андрей подкурил сам.
— А вы что так поздно и далеко от деревни? — спросил он.
— Да я, понимаешь, люблю погулять здесь ночью. Особенно при растущей луне. Месяц вон народился. Иногда вот гуляешь так, на компанию какую наткнешься, как сейчас. Это, Андрюша, милое дело поболтать с новым человеком.
Андрей замер, не отрывая взгляда от мужичка. Тот смотрел на него с доброй улыбкой на морщинистом лице.
— Откуда вы знаете мое имя?
— А я всё знаю, Андрюша. Я многое знаю. Как та бабушка, у которой ты лечился.
— Вы колдун?
— Не-е, куда там. До шамана мне, как до звезд. Я охотником был.
Руки предательски задрожали. Мурашки пробежали от поясницы до самой макушки.
— Были? — охрипшим голосом спросил Андрей.
— Ага. Причем хорошим охотником... был. По вашему календарю где-то до тыща семисотого. Потом надоело, знаешь. Скучно стало всё. Ну, ты понимаешь.
— Понимаю...
Страх вдруг исчез. Андрей почувствовал невероятную легкость в теле, казалось, он летит куда-то. Все заботы и проблемы стали такими незначительными. Всё, что хотелось — это слушать всезнающего ночного гостя.
— Да, Андрюша. Ты очень умный. Обычно до этого позже доходят, а ты, погляди, в двадцать лет уже всё понял. Ты всё верно думаешь, Андрюш. Жизнь она для того нам и дана, чтобы понять, что в ней никакого смысла-то, понимаешь, и нет. Иллюзия, туман — это всё. И чем раньше человек это осознает, тем меньше ему здесь мучиться. Но, если он уж понял, если дошли извилины его до такого вывода, то всё, Андрюша. Это, как ты говоришь, точка невозврата. Теперь-то он уже спокойно жить не сможет, поскольку знает, что есть лишь один путь — уйти в туман. Как это сделали мы. Туман-Кёл.
— В туман... — словно завороженный произнес Андрей.
— Ага. Видел портсигар мой? Белые подарили. Они тоже стреляли-стреляли чего-то. А стоило из-под начальства-то на пару дней уйти, воли вольной хлебнуть, так сразу всё поняли. Нет ничего в этом стоящего. Ни в войне, ни в мире, ни в службе, ни в дружбе. Ни в чем, Андрюша, смысла нет. Только один путь есть.
— В туман...
— Ага. Пойдем со мной, Андрюш. Пойдем.
Андрей встал и сквозь туман направился вслед за мудрым гостем. Он шел к берегу, не глядя под ноги.
— Пойдем со мной, Андрюша, — сказал мужичок, уходя под воду, — посмотри как красиво. Месяц вон народился.
Стоя по пояс в воде, Андрей поднял голову и взглянул в ночное небо. Тоненькая изогнутая полоска едва-едва светилась, окруженная россыпью звезд.
Месяц народился.
Третьи лунные сутки.
Он вспомнил Олю. Их свадьбу с Антоном. Как же они были счастливы.
— Пойдем, Андрюша, — донесся голос из тумана.
А ведь эти двое до сих пор счастливы, спят вон, в палатке, в обнимку. Андрей вспомнил смех Олега. Искрений, заразительный смех. Разве может так смеяться несчастный человек?
Андрей вспомнил светлые локоны, так смешно лезущие в глаза. Запах вербены.
— Пойдем, Андрюша, — уже совсем слабо прошептал туман.
Нет. Он не пойдет. Он развернется и выйдет обратно на берег. Точка возврата есть. Она всегда есть, нужно лишь суметь её увидеть. Не бывает постоянного счастья. Жизнь, словно лунный цикл, играет светом и тьмой, но даже в новолуние луна не исчезает совсем. Она, как и смысл, остается, просто прячется в тени на время.
Точка возврата есть.
Туман отступил и рассеялся. Андрей стоял у костра и глядел на легкую дымку над озером.
— Ты чего, Андрюх? Лицо, как будто смерть увидел.
Андрей обернулся. Из палатки вышел Олег и направился к кустам, расшнуровывая на ходу шорты.
— Да не. Всё в порядке. Слушай, Олежа...
— А?
— У тебя из чего дед настоечку гонит?
— А хрен знает. Лучше спроси, из чего он её не гонит. А что?
— Да нет. Просто интересно.
Андрей вытянул зубами сигарету из пачки, потянулся за зажигалкой. Уже готовый прикурить он в последний момент остановился.
Улыбнувшись, он убрал сигарету и пошел будить Настю. Ему вдруг захотелось погулять с ней под растущим месяцем.
Михаил Закавряшин, 2015