Коллеги. Как уральская династия полвека воспитывает психологов
Несколько десятков лет назад Эльвира заявила с подростковым нахальством: «Пойду дальше отца... » – «А кто у нас папа?» – неизбежно и объяснимо слетает с моего языка.
Ни дня без строчки
А папа – Эвальд Фридрихович Зеер – заслуженный деятель науки Российской Федерации, член-корреспондент Российской академии образования, доктор психологических наук, профессор и, несмотря на свои восемьдесят с лишком, до недавнего времени заведующий кафедрой психологии Российского государственного профессионально-педагогического университета, человек, который входит в десятку самых цитируемых психологов в стране.
Дочка за прошедшее время сильно повзрослела и поумнела. Сегодня папа для неё непререкаемый авторитет, и бегать с ним наперегонки она давно не пытается.
Бегать было здорово по просторным коридорам Нижнетагильского пединститута, где уже остепенённый после московской аспирантуры отец делал первые шаги в профессии. На стенах висели портреты настоящих учёных, а в аудиториях взрослые тети и дяди, которых называли красивым словом студенты, внимали непонятным, но, наверное, очень умным речам своих преподавателей. Маленькую Элю, дочку заведующего кафедрой, все любили.
Карьера у Эвальда Фридриховича задалась сразу. Молодой, перспективный, он быстро увлёкся психологией профессионального становления личности, начал разрабатывать программу подготовки педагогов для системы профтехобразования, заинтересовался кризисами профессионального становления личности, проблемами профессионального выгорания, а ещё объединил вокруг себя коллег, и вместе они создали замечательный коллектив, в котором было весело и комфортно работать.
Но партия сказала: «Надо!» – и семья перебралась в Свердловск, где Эвальд Зеер возглавил кафедру в недавно появившемся тогда вузе – Свердловском профессионально-педагогическом институте (теперь Российском и университете). Это только так говорится: семья перебралась. На самом деле семья ещё год жила в Нижнем Тагиле, а её глава мыкался по съёмным квартирам, продолжая, впрочем, много и плодотворно работать.
Знаменитое олешинское «ни дня без строчки» стало лозунгом жизни Эвальда Фридриховича. Дочь вспоминает отпечатанные на машинке твёрдые листы бумаги с фрагментами лекций, цитатами, рисунками, схемами, важными фактами и аргументами. Временами (они уже вновь жили вместе) отец отрывался от машинки и, обращаясь к домашним, зачитывал отдельные абзацы будущих выступлений, порой советовался и обязательно потом рассказывал, как всё прошло: где аудитория замирала, где хлопали, где задавали вопросы.
Крутая «психологиня»
Дочь-десятиклассницу Эвальд Зеер повёз в Москву. Заглянули в педагогический. Спросил: «Хочешь здесь учиться?» У неё в голове были, конечно, запасные варианты – биофак там или филологический Уральского университета, но больше всего всё-таки влекла психология. Да и чему тут удивляться? Дома полно было специальной литературы.
В 5–6 классах она уже зачитывалась отцовскими книгами, чуть повзрослев, влилась в группу молодых исследователей при Нижнетагильском горкоме комсомола. В общем, ощущала себя крутой «психологиней». А в московском педе как раз недавно открылся психологический факультет.
Но к крайним мерам прибегать не пришлось. Поступила сразу. И вновь окунулась в знакомую с раннего детства среду. Нет, по коридорам уже не бегала, не солидно как-то. Но атмосфера была та же, что у папы на кафедре.
«Вуз, – говорит сегодня Эльвира Эвальдовна, – это не школа, где ты вечно в чём-то виноват и непременно должен исправиться. В вузе даже воздух другой. Что уж говорить о преподавателях. Выходит он, седовласый, знаменитый, автор учебника, по которому предстоит заниматься, присаживается на краешек парты и начинает беседовать с вами на равных. Почти на равных. А потом ещё с парнями за руку здоровается, общается с ними в курилке».
Преподаватели у них, в Московском государственном педагогическом имени В. И. Ленина, были, к слову, те же, что в МГУ. Своих ещё не успели воспитать. Работали красиво, с душой. Студентов привлекали к научно-исследовательской деятельности. С тех пор пролетели годы, но не так давно в Казани прошёл съезд психологов, и однокурсники прислали Эльвире Эвальдовне программу. Радостно кольнуло: профессора, которые их учили, и студиозусы, с которыми училась она, выступали наравне друг с другом. Коллеги.
Третий глаз
Из Москвы Эльвира вернулась с дипломом и другой фамилией. Времена были бурные. Расцвет (в некотором роде) психологии. Повальный интерес и увлечение. Всеобщий психологический драйв, который Эльвира Эвальдовна Сыманюк называет скорее катастрофой.
Появилось множество факультетов и курсов – стали рождаться на свет 9-месячные и даже недоношенные, 5-месячные, психологи. Каждый со своими советами и со своими комплексами. Редкая лекция обходилась без того, чтобы кто-то не поинтересовался, где у преподавателя прячется третий глаз. Но... всё проходит. И это прошло.
«Психоолухи» как-то отошли в сторону. Наука осталась. Ну ведь правда, если начнется мода на модельеров и все кинутся в эту отрасль, она, пожалуй, рухнет. А если все кинутся в физики-ядерщики... Страшно подумать, куда это может завести человечество, рассуждает моя собеседница.
К себе на кафедру Эвальд Фридрихович Зеер дочь не взял. Подразумевалось, что пробиваться она должна сама.
Сначала трудилась в Институте регионального образования, потом в педуниверситете. Кандидатская диссертация называлась так – «Психологические особенности кризиса профессионального становления личности». Если не забыли, подобной темой занимался отец. Дочерний долг просто обязывал углубить и расширить отцовское дело. Тем более что профессиональные кризисы – это бич тех, кто много и хорошо работает. И тут просто по-человечески хочется помочь.
«А почему бы тебе не пойти в докторантуру?» – сказали как-то коллеги. И действительно, задумалась, почему бы и нет? Домашние – муж и дочь – согласились слегка затянуть пояса, место в докторантуре счастливо нашлось, всё сложилось удачно, и вскоре она, молодой учёный, уже работала над «Психологическими основами профессиональной деструкции педагога». То есть по большому счёту продолжала претворять в жизнь отцовские, а теперь уже и свои замыслы.
Лет через шесть после кандидатской защитила докторскую. Перешла в Уральский федеральный университет имени Первого Президента России Б. Н. Ельцина. Полный список регалий теперь выглядит так: директор Уральского гуманитарного института УрФУ, заведующая кафедрой общей и социальной психологии Департамента психологии УрФУ, доктор психологических наук, профессор. Достойная дочь своего отца. Хоть и отказавшаяся от соревнования с ним, но к высотам, что и говорить, подбирающаяся.
Завидный дар
Ну да, у них с отцом много общего: интересы, увлечения, темперамент. Оба холерики, оба творцы, оба до последней минуты тянут с выполнением требуемой работы. Это не мама. Мама (папина, кстати, однокурсница) совсем другая. Она поработала в школе, потом в гороно, облоно... На заслуженный отдых ушла из министерства. Ушла, да, но дома не засиделась. Сейчас снова работает. Должность не та, конечно, но Валерии Александровне нравится: с людьми и при деле.
Вот у неё всё четко. Всё по распределению. Почерк отличный, работоспособность – высший класс, а ещё – завидный дар общения с документами. Однажды попросила дочку, тогда школьницу, помочь наклеить цифры из календаря на папки с нужными бумагами. Эльвира честно старалась, но получилось криво-косо, вот у мамы такого результата быть не могло.
Зато когда папа после института собрался в аспирантуру, она без жалоб и капризов поднимала новорождённую дочку, а когда он на год оставил их ради СИПИ, она опять-таки без всяких роптаний осталась один на один с подростком (и ещё неизвестно, что легче).
Она всегда была фундаментом их небольшой семьи, и именно она планировала их (и свою) карьеры, подставляла в нужный момент плечо, протягивала руку, поддерживала, направляла. Её роль в судьбах мужа и дочери оставалась не слишком заметной для стороннего взгляда, но их карьеры складывались завидно.
К примеру, возглавляемый Эльвирой Сыманюк Уральский гуманитарный институт УрФУ – это девять департаментов, четыре института, двенадцать учебных и научных лабораторий, семь диссертационных советов, 32 направления подготовки, 36 кафедр, 81 образовательная программа, 7 500 студентов, из них 750 – иностранных. А главное – работоспособный и верный коллектив (как когда-то у отца), с которым можно свернуть горы и которому никакой коронавирус не сможет помешать в достижении новых высот.
«Я так счастлива от того, что карантин, похоже, близится к завершению, – говорит Эльвира Эвальдовна. – Что в университете снова появятся дети, что вернутся шум и беготня в коридорах, что мёртвая пустая тишина в аудиториях сменится тишиной, наполненной мыслью. И голос преподавателя оповестит: «Тема сегодняшней лекции... »
На этом бы и остановиться, но в этой истории есть продолжение. Дочь Эльвиры Эвальдовны – Нина, Нина Васильевна – выросла, окончила юридический, поработала в Кольцово, защитила кандидатскую диссертацию по конституционному праву. И, заскучав, сменила работу, потеряв «за интерес» ежемесячные 50 тысяч рублей. Дома к выбору отнеслись с пониманием: человек должен трудиться там, где душе хорошо.
Душе вообще-то хорошо было в университете, но тут мама коротко и внятно, вспомнив, видимо, отцовские уроки, сказала: «Нет!» Дочь не стала спорить и доказывать свои, очевидные, права, а написала резюме и разослала его по нужным инстанциям. И вскоре её пригласили на работу в... УрФУ, в не имеющий к маме отношения Институт экономики и управления. Теперь она доцент, руководитель образовательной программы государственного и муниципального управления. Мамина и дедушкина коллега.
Лия Гинцель