Враги народа
Перед прошлогодней командировкой на родину Горбачева в главном хранилище периодической печати страны, в газетном комплексе Российской национальной библиотеки, мне нашли подшивки районной газеты того периода.
Сохранилось, оказывается, далеко не все. Нет первых четырех лет (с 1931-го по 1934-й) вообще, за 1935-36-й — отдельные номера. Зато дальше — полные комплекты.
Я несколько дней просидел в читальном зале, делая выписки и стараясь представить, что осталось за этими пожелтевшими страницами.
Нашел, например, стихи Алексея Геталова, привольнинского учителя, неизменно откликавшегося на все важные события окружающей жизни пламенной поэтической строкой. Вот что он, в частности, пишет в произведении, озаглавленном «Счастливая молодость (посвящаю молодым комбайнерам Рязанцеву и Потапову)»:
…Захлестнулись радостью горячей
матери-старушки и отцы —
— Сыновья — герои, не иначе!
— Сыновья — такие молодцы!
Не забыть вам знаменитой встречи!
Сам Ефим Георгиевич был —
сколько бодрости
короткой речью
он в сердца,
в работу вашу влил!..
Что же это, возникает вопрос, за Ефим Георгиевич такой, вдохновляющий словом молодых тружеников на новые и новые победы, щедро вливающий бодрость в их сердца?
Район, в который входит Привольное когда-то назывался Медвеженским. В 1934-м первым секретарем крайкома партии стал Ефим Евдокимов, так что уже через год один из районов (как раз — Медвеженский) удостоился быть переименованным в честь партийного руководителя
Евдокимов был одним из самых страшных палачей в советской истории.
Это он в 1920 году был начальником особой «Крымской ударной группы», занимавшейся превентивным уничтожением пленных белогвардейцев, несмотря на официальное обещание амнистии. За проделанную работу был представлен к ордену Красного знамени:
«Во время разгрома армии генерала Врангеля в Крыму тов. Евдокимов с экспедицией очистил Крымский полуостров от оставшихся там для подполья белых офицеров и контрразведчиков, изъяв до 30 губернаторов, 50 генералов, более 300 полковников, столько же контрразведчиков и в общем до 12 000 белого элемента, чем предупредил возможность появления в Крыму белых банд».
Комфронта Фрунзе наложил резолюцию:
«Считаю деятельность т. Евдокимова заслуживающей поощрения. Ввиду особого характера этой деятельности проведение награждения в обычном порядке не совсем удобно».
Награждение прошло потому, как называлось позднее, «закрытым указом».
Затем Евдокимов служил на ответственных постах в ОГПУ, но в результате внутренних склок любимую работу был вынужден оставить и оказался брошен на работу партийную, сначала сюда, в Ставрополь (тогда — Ворошиловск), а в 1937-м — в Азово-Черноморский крайком.
9 ноября 1938 года арестован, а 2 февраля 1940 года расстрелян.
В 1956-м посмертно реабилитирован и восстановлен в партии.
Но судьба человека, чьим именем назван район, для жителей этого района оставалась неизвестной. Только самые прозорливые смогли понять, почему вдруг грянул Указ Президиума Верховного Совета и район стал — Молотовским. В Указе, правда, причина названа была: «ходатайство трудящихся Евдокимовского района», но представить себе сам факт подобного ходатайства трудящихся даже самым прозорливым было трудно. Ясно было только, что с Ефимом Георгиевичем случилось что-то неприятное.
А первым крайкома стал еще один пламенный большевик Константин Максимович Сергеев (бывший, кстати сказать, секретарь самого товарища Сталина), и тут же утвержден членом краевой чекистской «тройки», прошедшей кровавой метлой по региону.
Тут подоспела избирательная кампания по выборам в Верховный Совет СССР первого созыва. Шла она, естественно, в приподнятой обстановке энтузиазма и единства. И труженики (Евдокимовского еще) райотдела НКВД на своем общем собрании единодушно назвали своим кандидатом первого секретаря крайкома.
К сожалению, и тов. Сергеев не оправдал надежд легковерных чекистов.
Депутатом Верховного Совета, он, конечно, стал. Но уже 29 апреля 1938 года решением ЦК ВКП(б) снят с работы с «выражением политического недоверия», 9 мая арестован, а 28 августа за террористическую деятельность и участие в КРО расстрелян.
А начальник райотдела НКВД застрелился сам.
Сергеев тоже реабилитирован.
А Молотовский район после 1957 года был переименован еще раз — в Красногвардейский.
***
Старший научный сотрудник Института истории и археологии Уральского отделения РАН, кандидат исторических наук Андрей Сушков из Екатеринбурга в прошлом году написал книгу — «Империя товарища Кабакова. Уральская партноменклатура в 1930-е годы». И издал ее тиражом аж в 500 экземпляров. Признаюсь, она перевернула мои, со средней школы сохранившиеся, представления об индустриализации и — шире — о жизни в 30-е годы ХХ столетия.
Основная идея книги мне, признаюсь, не близка. По мнению автора, если я правильно понял, местная номенклатура окончательно отбилась от рук, распустилась, игнорировала прямые указания товарища Сталина (тот постоянно призывал к партийной скромности, даже с трибуны съездов об этом говорил), до предела коррумпировалась, в голодной стране хапала все, что видела… В общем, 1937 год автором оправдывался, как мне показалось, именно этим.
Но, о боже, какие документы нарыл кандидат исторических наук Сушков!.. Какие свидетельства приводит! Какие факты!..
Какая галерея партноменклатуры!.. Энергичные недоучки, пламенные расхитители, жестокие сибариты и себялюбцы — вот команда первого секретаря Кабакова, тесно сплоченная вокруг любимого дела. С другой стороны, откуда других-то было взять? Судя по книге Сушкова, был на всю область один отчаянный рыцарь, идеалист, уполномоченный партконтроля Папэрдэ, да и того быстро окоротили, схарчили, выставили из области. Вот о чьей дальнейшей судьбе прочитал бы с интересом…
И ведь нет оснований предполагать, что в остальных обкомах было как-то по-другому.
Выход из строя оборудования, брак и аварии на пущенных в эксплуатацию предприятиях были типичной «теневой стороной» уральской индустрии, но еще не самым худшим вариантом. Строительство многих других предприятий, включая такие крупные заводы, как Уральский завод химического машиностроения в Свердловске, Новотагильский металлургический в Нижнем Тагиле, медеплавильный в Ревде, алюминиевый в Каменске-Уральском, ввиду безграмотного руководства, распыления ресурсов, расхлябанности и бесхозяйственности было заморожено. Экономика страны терпела колоссальные убытки.
Как минимум некомпетентностью областных властей можно объяснить кампанию, развернутую обкомом партии в 1933-34 годах, по использованию коров для вспашки и боронования земли. Комсомольские организации послушно подхватили почин и принялись приучать коров к сельхозработам. В итоге был нанесен серьезный урон животноводству: большое количество скота пало либо утратило молочную продуктивность…
Массовые приписки. В 1933-м Кабаков обратился с просьбой принять от совхозов Уральской области на месте, то есть на складах совхозов) 1 миллион пудов зерна. При проверке наличия зерна в совхозах выяснилось, что в наличии — только 207 тысяч пудов....
***
Иван Дмитриевич Кабаков — первый секретарь Уральского обкома ВКП(б), человек с церковно-приходским образованием, возглавлявший тогда необозримую территорию многократно превышавшую площадь Англии, Франции и Италии вместе взятых (впоследствии из Уральской области «нарезали» Тюменскую, Пермскую, Челябинскую, Свердловскую…) «Любимый вождь уральских большевиков», «главный инженер-строитель социалистического Урала»,
Кабаков до последнего дня считался вернейшим учеником товарища Сталина и буквально накануне расстрела был награжден высшим в стране орденом Ленина.
Едва минуло три года, как Кабаков приехал в Свердловск, как его имя стал носить вступивший в эксплуатацию Магнитогорский рудник. Спустя еще три года в честь «уральского вождя» были переименованы город Надеждинск и район, центром которого он являлся. Со временем имя Кабакова стали носить Верх-Исетский металлургический и Синарский труболитейный заводы, Уральский металлургический и Свердловский государственный педагогический институты, Свердловский строительный техникум Железной дороги имени Кагановича, Свердловская авиашкола пилотов, школа №1 и детский сад №23 в Свердловске, колхозы в районах области…
При этом процессы разложения в партийно-государственном аппарате зашли столь далеко, пишет Сушков, что многие представители властных структур больше напоминали членов бандитско-воровских шаек, нежели «людей дела, способных обеспечить конкретное руководство порученной работой и укрепление партийно-советской дисциплины», как того требовал Сталин на XVII съезде партии. Их незаконные действия фиксировались органами партийного и советского контроля, порой — правоохранительными структурами, некоторые «дела» были доведены до судебных инстанций. Однако под суд попадали не заказчики, а лишь непосредственные исполнители, да и тем благодаря высокому покровительству выносились несопоставимо мягкие либо даже оправдательные приговоры.
Следует иметь в виду, что еще в конце 1920-х годов положение уральского населения значительно ухудшилось.
В начале 1930-х в целом ряде районов Урала крестьяне были вынуждены питаться крысами, кошками, собаками, захороненными трупами павшего скота.
На почве голода получили распространение заболевания органов пищеварения и голодные отеки, свирепствовали эпидемии инфекционных заболеваний, имелись факты самоубийств и каннибализма.