Коктейль Вячеслава Молотова
Советский Союз при Сталине был огромной страной с множеством культов личностей. Самый главный – сталинский: наш любимый, дорогой, мудрый, великий. Его соратники тоже возвеличивались, но - меньше.
В их рядах постоянно возникали бреши. Иные не оправдывали доверия, оказывались скрытыми врагами, вредителями. Они исчезали, и их места занимали другие – более покладистые и послушные. Их тоже возносили. Но они, как и предшественники, тряслись за свое будущее…
Вячеслав Молотов (настоящая фамилия Скрябин) был вторым в СССР после Сталина. И его называли «тенью Сталина». Он занимал несколько главных государственных постов, в том числе, главный – председателя Совета народных комиссаров
Молотов был осыпан наградами. В его честь – большевики вообще обожали себя увековечивать, причем, при жизни - переименовали три города, его именем назвали автомобильный завод в Горьком (ныне – Нижний Новгород). И это лишь малая часть названий, где фигурировало имя мрачного, слегка заикающегося человека в старомодном пенсне с короткой щеткой усов.
Всем врагам на гибель
Он родился 130 лет назад - в марте 1890 года в слободе Кукарка Нолинского уезда Вятской губернии - в семье приказчика и купчихи. И вот какая странность судьбы – из того же селения был родом предшественник Молотова на посту председателя Совнаркома Алексей Рыков. Так случилось, что его судьбу в 1938 году решал земляк - Молотов вместе со Сталиным. Как они ее решили, известно…
Еще одна занятная деталь. Племянником матери Молотова был отцом довольно известного советского актера Бориса Чиркова. Политик не без иронии рассказывал, что тот тянулся к нему, когда он был при больших делах. Но во время опалы народный артист СССР уже не искал встреч с ним…
Когда большевики победили в 1917 году, Молотов был уже известным партийцем. На похоронах Ленина он нес гроб вождя вместе с другими известными товарищами.
Молотов руководил хлебозаготовками на Украину, то есть, конфискацией зерна. Все кончилось страшным Голодомором, который унес миллионы жизней.
Он участвовал в подготовке и проведении сталинских судебных процессов 30-х годов. На одном из них был вынесен смертельный приговор Григорию Зиновьеву, с которым Молотов когда-то работал.
Наибольшую известность Молотов получил на посту министра иностранных дел. Он вел переговоры с Адольфом Гитлером в ноябре 1940 года. А в июне 1941-го объявил по радио о начале Великой Отечественной войны.
Молотова изображали на картинах. О нем складывали стихи. Ему были посвящены песни. Например, с такими словами (музыка Владимира Захарова, текст Михаила Исаковского), написанная в 1940 году к его 50-летию:
Пусть живет на свете
Долгие годы
Всем врагам на гибель,
На счастье народа -
Вячеслав Михайлович,
Наш неутомимый,
Всей страной избранный,
Всей страной любимый!
Молотову посвятили песню финны – во время войны с СССР. Это была ироническая мелодия Njet, Molotoff! В ней были такие слова: «Финляндия, Финляндия, / Снова к тебе в гости едет Иван, / И Молотов сулит, что если двери распахнем, / То всей страною счастливо и сыто заживем…»
Вошел в историю «коктейль Молотова», который тоже придумали в Финляндии. Это - бутылка с зажигательной смесью для уничтожения советских танков. Потом название переиначили в «коктейль Молотова». И его производили уже русские, чтобы сжигать германские бронемашины.
Жемчужина и сионисты
Молотов находился рядом со Сталиным более сорока лет – от знакомства в 1912 году на явке у зубного врача в Петрограде, до последних дней вождя. Правда, в конце 40-х годов многолетнее доверие, рассыпалось и превратилось в зловещее недоверие. Жена Молотова – Полина Жемчужина (Перл Соломоновна Карповская) была арестована. Ее, к слову, занимавшую в конце 30-х годов пост министра рыбной промышленности СССР, заклеймили преступной связью с еврейскими сионистами. Жемчужина была хорошей мишенью для обвинений – она дружила с послом Израиля в СССР Голдой Меир…
Жену Молотова сослали в Кустнайскую область, а ее муж готовился к самому худшему. На XIX съезде партии Сталин устроил Молотову и другому своему старинному приятелю Анастасу Микояну публичный разнос. Он был снят со всех постов и с ужасом ждал своей участи.
Однако Молотову несказанно повезло – в марте 1953-го на всю страну разнеслись пронзительные аккорды реквиема, и портреты Сталина убрали траурным крепом. А бывший нарком наверняка облегченно вздохнул. И - порадовался - вскоре после похорон друга он обнял вернувшуюся из неволи жену, освобожденную Лаврентием Берия
Молотов не участвовал в последнем роковом ужине Сталина, после которого его нашли без сознания. И потому избавил себя от клейма убийц вождя. К остальным же участникам рокового застолья на «ближней даче» в Кунцеве она прилипла намертво. О том, что Сталин был отравлен, в народе заговорили сразу после того, как по радио сообщили о зловещем дыхании Чейн-Стокса, возникшем у кремлевского больного.
Ледник имени наркома
После смерти Сталина Молотов вернулся в руководство Советского Союза. Однако, ненадолго – в 1957 году он проиграл ожесточенную политическую схватку Никите Хрущеву, который выбросил его из Кремля. Молотов, покойный Сталин, здравствующие Лазарь Каганович и Георгий Маленков были объявлены главными виновниками массовых репрессий. Однако не меньше их свирепствовавший Хрущев демонстративно отдалился от забрызганных кровью казематов Лубянки. Он приказал председателю КГБ Ивану Серову уничтожить все компрометирующие его документы, и генерал с рвением принялся выполнять это задание.
Хрущев не предоставил, а швырнул Молотову унизительную – после вселенской славы - должность министра государственного контроля. Однако тот и здесь мозолил глаза мстительному сопернику. И тот вскоре выписал Молотову командировку в продуваемый степными ветрами Улан-Батор. Однако и на посту посла СССР Молотов задержался ненадолго. В 1960 году его отправили руководить советским представительством при штаб-квартире агентства ООН по атомной энергии (МАГАТЭ) в Вене. Там, в мрачном уединении, он с тоской вспоминал чертоги Кремля, где выпивал с Риббентропом, спорил с Черчиллем и смотрел в холодные глаза Мао Цзедуна.
Но и вдали от сумрачной Москвы Молотову не давали покоя. Он получил из Кремля депешу с требованием немедленного возвращения на родину. Над ним был совершен обряд советской гражданской казни: Молотова вместе Кагановичем и Маленковым исключили из рядов коммунистической партии. По приказу хозяина Кремля тысячи газет – от помпезной «Правды» до колхозной многотиражки высыпали на него потоки бешеной брани
О Молотове было приказано забыть. Его имя исчезло из книг, энциклопедий, было стерто с названий городов, поселков, районов, сел, улиц, школ, заводов, фабрик. Почему-то – видно, чиновники недоглядели - остался лишь ледник Молотова на острове Комсомолец в районе архипелага Северная земля...
«1937 год был необходим…»
Молотов затаил обиду, но был уверен, что непременно возвратится в партию. Это давала силы бывшему наркому, и он продолжал неторопливо прогуливаться в окрестностях улицы Грановского, то и дело ловя на себя любопытные взгляды. Он раз за разом опровергал возникающие слухи о своей смерти.
Молотов был, по сути, реабилитирован, но – кулуарно, без объявления в печати. В 1984 году генсек Константин Черненко дал указание вернуть 94-летнему старику партийный билет члена КПСС. Он прожил еще два года и успел увидеть на экранах художественные фильмы о Великой Отечественной войне, в которых актеры воплощали его образ. В этих лентах Молотов снова был рядом со Сталиным…
В свое время болтали, что американцы предлагали Молотову несусветные деньги за его мемуары. Потом возникли слухи, что старик действительно уселся за воспоминания. Еще позже ветер сплетен принес известие о том, что рукопись уже готова и вскоре будет издана. Но все оказалось блефом.
Тем не менее, бывший председатель Совнаркома оставил после себя объемистый том под названием «Сто сорок бесед с Молотовым». Поэт и писатель Феликс Чуев – Молотов в шутку называл его «товарищ Феликс» - в течение 17 лет, с 1969-го по 1986 годы - приезжал к политику на дачу в подмосковную Жуковку, и записывал разговоры с ним. Получился большой портрет одного крупнейших деятелей советской эпохи, в котором он дал оценку времени, выразил отношение к соратникам.
Теперь – конкретно о том, что говорил Молотов. Правду или нет – Бог ему судья.
– Какой Сталин был в общении?
– Простой, очень, очень хороший, компанейский человек. Был хороший товарищ. Его я знаю хорошо.
– То, что Ленин написал о грубости Сталина, – это было не без влияния Крупской. Она невзлюбила Сталина за то, что он довольно бестактно с ней обошелся… Сталин был раздражен: «Что я должен перед ней на задних лапках ходить? Спать с Лениным еще не значит разбираться в ленинизме!».
– Зачем взрывали храм (Христа Спасителя – В.Б.)?..
– Это сознательно было уничтожено. Сам храм. Против него были возражения. Лично я не возражал… Сохранять храм в центре для чего? Это не какая-то древняя редкость. Это мы придумали. Не подходит он для Советской власти – в самом центре какой-то храм… Церковное нам совсем ни к чему. Церковное совсем нехорошо – в самом центре Москвы.
– На Западе упорно пишут о том, что в 1939 году вместе с договором (о ненападении между СССР и Германией – В.Б.) было подписано секретное соглашение…
– Никакого.
– Не было?
– Не было. Нет, абсурдно.
– Говорят, вы с Мацуокой (министром иностранных дел Японии – В.Б.) пели «Шумел камыш…», когда его провожали в 1941 году?
– Было, было дело. Да, он еле стоял на ногах на вокзале…
– Есть версия, по которой Жуков предлагал не останавливаться на Берлине в 1945 году, а двинуть дальше, взять Париж…
– Я такого не помню. Люди плохо знают географию.
– Как вы объясните переселение целых народов во время войны?
– …во время войны к нам поступали сведения о массовых предательствах. Батальоны кавказцев стояли против нас на фронтах, били нам в спину. Речь шла о жизни и смерти, разбираться было некогда. Конечно, попали и невиновные. Но я считаю, сделано это было в то время правильно. 1937 год был необходим. Если учесть, что мы после революции рубили направо-налево, одержали победу, но остатки врагов разных направлений существовали, и перед лицом грозящей опасности фашистской агрессии они могли объединиться. Мы обязаны 37-му году тем, что у нас во время войны не было пятой колонны… Я не считаю, что реабилитация многих военных, репрессированных в 37-м, была правильной. Документы пока скрыты, но со временем ясность будет внесена. Вряд ли эти люди были шпионами, но с разведками связаны были, а самое главное, что в решающий момент на них надежды не было.
– В некоторых художественных произведениях стали появляться моменты, где Сталина мучают сомнения насчет жертв 1937-го года.
– Несчастные! Кого жалеть? Они ведь губили дело!
– Сталин снится?
– Не часто, но иногда снится. И какие-то совершенно необычные условия. В каком-то разрушенном городе… Никак не могу выйти… Потом встречаюсь с ним. Одним словом, какие-то странные сны, очень запутанные…
Молотов на склоне лет не изменил, подобно Хрущеву своим взглядам, оставшись пламенным большевиком, верным ленинцем и непоколебимым сталинцем. На страницах упомянутой книги он предстает суровым, категоричным, не желающим признавать ошибок и заблуждений – впрочем, возможно, таковые он, наоборот, считал достоинствами. Да и вообще по всей книге разлита уверенность в том, что жизнь Молотова прожита не зря, а его старания были не напрасны. В 1986 году, незадолго до ухода, Молотов говорил: «Будут, конечно, на нашем пути срывы, неудачи, но империализм все-таки трещит по швам!»
Можно представить, как ужаснулся бы Молотов, если бы дотянул, как и мечтал, до столетнего юбилея. К тому времени Советский Союз, его детище, которое он долго и упорно воздвигал со своими соратниками, уже накренилось и трещало по швам…