Как латгальские староверы в бурлаки ходили
Простой человек всегда искал возможности для выживания. В отдалившемся прошлом многие люди, как и сейчас, вынуждены были покидать свои дома, чтобы заработать на жизнь, прокормить семью и поддержать хозяйство. Сегодня мы расскажем о бурлаках, которыми в Латгалии называли крестьян-отходников, оставлявших на время родной угол ради заработка в городе. В основном речь шла о строительных и дорожных работах.
Отмена крепостного права (1861 г.), освобождение крестьян, увы, аграрного вопроса не решило. Основная масса земли (62,7%) в Латгалии по-прежнему оставалась в руках помещиков, казны и различных учреждений. Это привело к тому, что в 1870-х гг. преобладающим типом двора у бывших помещичьих крестьян был двор, в котором на одну ревизскую душу приходилось от 3 до 5 десятин надельной земли, а у бывших государственных – от 5 до 7 десятин. Такое количество земли не обеспечивало людей хлебом в достаточном количестве. Надо учесть и то, что часть латгальских крестьян (бобылей), земли по реформе 1861 года не получили вообще, часть же была наделена лишь огородными участками.
Причины выдавливания из деревни
Несколько больше земли имелось в распоряжении старообрядцев – свободных арендаторов, осевших на землях польских помещиков до 17 июня 1863 года. Но их душила непомерно высокая арендная плата, практиковались сгоны с земли и прочие препятствия, чинимые помещиками с целью выкупа староверами земли в собственность. Проблему малоземелья и безземелья обострял сохраняемый во второй половине XIX – начале XX века обычай дробления и без того небольших земельных наделов при семейных разделах. Так как семьи у староверов были многодетными, это приводило к высвобождению рабочих рук, когда приходившееся на семью количество земли не требовало занятости всех взрослых ее членов. Другими словами, создавался избыток рабочих рук. Аграрному перенаселению способствовало и низкое плодородие почвы, недостаток удобрений, широко распространенная тогда в Латгале, система чересполосного землепользования и трехполье. К выдавливанию крестьян-староверов из деревни приводило также чрезмерное обременение их высокими выкупными платежами, налогами, несоразмерными с доходностью наделов, вследствие чего росли недоимки с крестьянских хозяйств.
Начавшееся после реформы социальное расслоение деревни, увеличило число безземельных и малоземельных крестьян, которое могли существовать только продажей своей рабочей силы. К началу XX века основным типом хозяйств по размерам посевной площади стали хозяйства с посевом в 1-4 десятин. В Двинском уезде хозяйства без посева составляли 11,9%, с посевом до одной десятины –7,8%; в Режицком соответственно 12,7% и 11,6%; в Люцинском –10,7% и 7,9%. Если суммировать все названные категории хозяйств с указанными размерами посевов и без них, получится, что, к примеру, в Двинском уезде таких хозяйств насчитывалось 64%. Понятно, что такое количество посевной площади, приходившееся на одно хозяйство, не могло удовлетворить крестьянские нужды. Хлеба, имевшегося в их распоряжении, хватало лишь до зимы. Не случайно в одной из старообрядческих анкет 1909 г. сообщалось: «Земледелием одним невозможно существовать, только благодаря промыслу население живет и дышит».
«Чрезмерное тяготение»
Выходом становилось обращение крестьян к неземледельческим занятиям в виде ухода на заработки в города страны, и даже за ее пределы. Отход или «хождение в бурлаки» давал более или менее постоянный и устойчивый заработок и не требовал предварительных денежных вложений. Найти применение своей рабочей силе на месте было трудно, так как развитой фабрично-заводской промышленности в Витебской губернии, в том числе, в Латгале, не было. Поэтому староверы покидали свои насиженные места в поисках работы на стороне, нередко за сотни верст от дома.
Представитель Двинского уездного комитета о нуждах сельскохозяйственной промышленности, помещик Л. Писарев сообщал: «У нас со времени освобождения крестьян от крепостной зависимости половина уезда в составе волостей Осуньской, Дагденской, Изабелинской, Креславской, Ужвалдской, Малиновской, Вышковской и Капинской обнаруживают чрезмерное тяготение к отхожим промыслам». Слова Писарева подтверждают статистические данные: из перечисленных восьми волостей в 1901 году отправились в отход 9707 человек или 16,2% всего населения этих волостей. Из всех же 16 волостей Двинского уезда в том году покинули деревню 14 193 человека, что составило 11,5% всего населения уезда. По данным 1907 года в отхожих промыслах были заняты свыше 33 тысяч латгальских крестьян обоего пола. В официальных документах описываемого периода, русской историографической литературе подчеркивалось, что отход среди русских крестьян, и особенно староверов, был распространен в большей степени, чем среди лиц иной этнической принадлежности. В Двинском уезде наибольшее количество русских крестьян, охваченных промыслами, было сосредоточены в Малиновской волости – 769 человек, в Капинской волости – 370 человек и т.д.
Подростки рвались в бурлаки
Как уже упоминалось, более всего склонными к отхожим промыслам были латгальские старообрядцы. При этом бурлаками становились не только взрослые мужчины, но также дети с 12-13-летнего возраста. Особенно отходничество увлекало и отрывало от сельского труда подростков. Двинский помещик Л. Писарев прямо на это указывал: «Подростки с нетерпением ожидают достижения того возраста, когда можно будет назваться «бурлаком» и, наложив на плечи шалгун (котомка, мешок) со скарбом, пуститься в завидное странствование по свету».
Из мужчин на заработки в город обычно уходил глава семьи. Нередко семью покидали 3-4 человека сразу, и дома, на хозяйстве оставались одни женщины и старики. Они и обрабатывали землю. При больных стариках или вообще отсутствия таковых для обработки земли нанимали работника или на весь летний цикл работ, или для отдельных их видов (вспашка, посев, уборка урожая). Расплачивались с работниками деньгами. Крестьяне-отходники, владевшие сравнительно крупными земельными участками, а такие среди отходников тоже были, землю сдавали в испольную аренду, когда половина собранного урожая передавалась собственнику земли, а другая оставалась арендатору.
География латгальских бурлаков
Основная масса безземельного и малоземельного русского крестьянства направлялась в города на строительство железнодорожных путей, дорог, казарм, мостов, полигонов, крепостей и прочих сооружений, а также на мощение улиц и площадей. Работали каменщиками, каменотесами, мурниками (кладка, облицовка стен), землекопами, пильщиками, плотниками, столярами, штукатурами, печниками, кровельщиками, устраивались на фабрики и заводы.
Так как уход в города на заработки происходил не одно десятилетие, за это время сложилась определенная специализация для каждой местности – волости, деревни. К примеру, Режицкий уезд славился своими плотниками и столярами, которых тут насчитывалось более 850 человек. Большую часть русских каменщиков, каменотесов и мурников поставлял Двинский уезд – 861 человек, и в первую очередь Малиновская и Ужвалдская волости.
Профессиональные навыки передавались от отца к сыну, перенимались на месте работы.
Почти каждый старовер-отходник за свою жизнь побывал в Москве, Петербурге, в Пензе, Вильно, Гродно, Риге, Либаве, Варшаве, в Сибири, на Дальнем Востоке, а также за границей – в Австрии, Финляндии, Маньчжурии…
Многие староверы Латгалии принимали участие в строительстве хотя бы одной из железных дорог: Петербургско-Варшавской, Москвско-Виндавской, Псковско-Рижской, Рига-Динбургской, Мурманской, Елецко-Орловской, Брест-Литовской, Круго-Байкальского и Амурского участков Великой Сибирской магистрали, Маньчжурской железной дороги. В этом смысле показательна биография А. Вавилова, 1858 года рождения из деревни Ступелишки Двинского уезда. За 20 лет работы каменщиком и землекопом этот человек участвовал в строительстве нескольких из перечисленных выше железных дорог, а еще строил мосты на Западной Двине, работал в Петербурге, Нижнем Новгороде, Вилюйске, Нижнеудинске, Варшаве, Вольмаре, Либаве.
Нюансы найма
На заработки отходники отправлялись ранней весной, а возвращались поздней осенью. Наймом рабочей силы занимались подрядчики или их доверенные лица, которые каждую весну ездили по латгальским деревням и набирали необходимое им количество работников нужной специальности. Здесь же договаривались об оплате, продолжительности рабочего дня, сроках работы, жилье и питании. В начале XX века все условия работы отмечались в контрактных книжках, которые вместе с денежным задатком – 20-25 рублей выдавались нанятым работникам, а от них забирались паспорта. Получить задаток для отходника было очень важно – эти деньги обеспечивали остававшуюся дома семью хлебом. Случалось и наоборот – бурлаки сами ездили на квартиру к знакомому подрядчику. Так, многие нанимались на работу через проживавшего в Режице подрядчика-старовера, купца I гильдии Синицына.
В Петербурге место сбора прибывших отходников находилось у костела, около Александровского рынка. Хорошие специалисты ценились, по окончании работ их старались привлечь на следующий сезон.
Условия работы бурлаков были тяжелыми. Рабочий день длился от восхода до заката с перерывом на два часа. Землекоп за рабочий день должен был выкопать 1 «куб земли», равный 10 кубическим метрам, и свезти ее в определенное место. Выплата заработанных денег проводилась по окончании работы с каждым отдельным работником, и только землекопы оплачивались ежемесячно. В середине лета работник получал аванс. Деньги отсылались в деревню, за исключением небольшой суммы, которую он оставлял на личные нужды.
Примечательно, что доставка отходников на работу по железной дороге производилась за счет подрядчика, он же обеспечивал их жильем. Обычно для этого использовались деревянные бараки. «Харчи», тоже были хозяйские, для готовки нанималась кухарка. За ходом работ следил десятник, он же обеспечивал работников стройматериалами.
Артель и лакированные сапоги
У русских староверов практиковался также обычай наниматься артелями для выполнения работ, не требовавших большого количества рук. К примеру, строительство дома. В основном артелями – 20-30 человек, работали плотники и мурники, находившиеся в родственных или близких отношениях. Подбирали крепких, здоровых людей. Работали артелью, как правило, аккордно, т.е. сколько выработал, столько и получил. За выполнение всех строительных работ отвечал старшой, который вел дела с подрядчиком или казной, набирал людей в артель, находил работу. Он же заведовал денежными расчетами. Деньги старшой получал на всех работников в конторе, у подрядчика, а затем делил между членами артели в зависимости от их выработки и разряда мастера. Жилье и кухарку в этом случае нанимали сами артельщики. С собой они приносили постель, одежду, посуду и инструмент для работы.
К сравнительно высоко оплачиваемым категориям отходников относились работники тяжелого физического труда – каменотесы, каменщики, мостовщики. Размер заработной платы зависел, прежде всего, от разряда работника – мастер 1-й руки – самая высокая по оплате категория, мастер 2-й руки, мастер 3-й руки. Сезонная зарплата мостовщиков составляла около 200 рублей.
Несмотря на, казалось бы, значительную сумму заработанных бурлаками денег, их едва хватало. Заработанные деньги вкладывались, как правило, в хозяйство, шли на уплату налогов, мирских сборов, выкупных платежей, покрытие недоимок, которые лежали на хозяйстве. И только незначительная доля этих средств тратилась на бытовые нужды. Правда, молодые мужчины, парни позволяли себе расходовать часть денег на себя, приобретая костюм-тройку, лакированные сапоги и фуражку с «ясным» (лакированным) козырьком по моде того времени.
P.S. Развитие отходничества в латгальской деревне играло положительную роль в жизни крестьян. Принявший широкий размах во второй половине XIX – начале XX вв. отход в города на заработки среди крестьян-старообрядцев явился той силой, которая покончила с их искусственной изоляцией и способствовала активным взаимосвязям с окружающим миром.
В таких условиях противостоять новшествам и сохранять неизменность прежних устоев и обычаев, было трудно. Этого не могли не замечать представители староверской церкви, прямо указывавшие на некоторые отрицательные стороны влияния отходничества на быт и нравы верующих. В частности с отходом связывалось употребление алкоголя, табака, некоторое ослабление устоев среди молодежи. Однако перечисленные негативные стороны отходничества хоть и имели место, но захватывали далеко не всю массу староверов-отходников, что позволяло выправлять положение.
(По кн. А. Завариной «Латгальские староверы. Историко-этнографические очерки разных лет»)