Больше шагрени - выше ценность: Александр Коновалов - о ретротехнике времен Великой Отечественной войны
Руководитель проекта ПАИ-live Александр Машкарин посетил мастерскую «Арьергард», пообщался с энтузиастом-реставратором, заместителем главы администрации Пскова Александром Викторовичем Коноваловым и узнал, как мастера собирают раритеты времен Великой Отечественной войны, что такое «благородная шагрень» и каким должен быть музей военной техники в Псковской области.
Есть чем гордиться
– Александр, как ты вообще начал этим заниматься?
– Наверно, помнишь, Александр, далекий 2009 год. В регионе сменился губернатор. Я до того времени руководил комитетом по молодежной политике и спорту. И тогда в ведении комитета было согласование поисковых работ и все, что с этим связано, координация работы поисковых движений. При тогдашнем руководителе Михаиле Варфоломеевиче Кузнецове была идея создать музей боевой славы в Крестах, и мы к реализации этой идеи подошли уже на пиковой ситуации, когда мы не просто нашли земельный участок, не просто сделали проект, а еще сформировали группу тех людей, которые могут эту технику реставрировать, эту технику или фрагмент техники ищут.
И вот когда в 2009 году, к сожалению, этот проект был свернут, оказалось, что люди-то уже есть и что они готовы работать. У меня появилось больше свободного времени: я перешел в футбольный клуб – это не сильно трудозатратная по времени работа. Решил это дело не бросать. Поступило предложение от одного из знакомых: «А давай-ка попробуем сделать танк». Привезли кучу железа, корпус, и вот первым танком был в 2009 году Т-34-85. Были нехитрые работы: надо было просто башню прикрутить к туловищу, надеть катки, гусеницы. Тем не менее сделали – и пошло.
– То есть начали с Т-34-85?
– Да.
– Сколько танков с тех времен восстановлено?
– Восстановлено порядка 15-16 единиц техники, честно говоря, уже со счета сбился. Есть массовая техника, а есть техника штучная и особо ценная, наверно.
– Я так понимаю, массовая – это Т-34, да?
– Нет, Т-34 на самом деле очень редкий танк. Да, действительно, его достаточно в разных музеях нашей страны, но тем не менее есть очень много нюансов – это модификации танков, комплектность, которая должна была бы соответствовать заводу-производителю. В нашей стране пока не так много ценителей и держателей этой техники, которая полностью исторически соответствует от болтика до вершины…
– То есть это не просто внешний вид, коробка, это еще и внутри все как было, так и должно быть?
– Все верно. В идеале так и должно быть. Есть чем гордиться, наверно: ряд машин, которые сделаны за эти годы, вообще единичные в мире. Это, например, Т-28, который сейчас на Урале, в самом большом, крупном музее в Верхней Пышме, где почти вся массовая военная техника советского периода представлена. Т-28 единственный в мире на ходу.
– Если ты сейчас скажешь, что она своим ходом из Пскова уехала на Урал…
– Почти: на трал заехала сама, съехала – тоже, теперь главной изюминкой уральского музея является и ходит на парадах.
Госмузеям не по карману
– Как ты и твои друзья находите эту технику? Вы же ее собираете реально как пазл, из маленьких разрозненных кусочков.
– Все верно. 10 лет назад это было, конечно, непростой задачей, потому что не так были развиты информационные ресурсы, и эти фрагменты техники где-то у кого-то в деревне появлялись, кто-то, по слухам, говорил: «А вот есть такое», – и поехали смотреть. Сейчас есть целые информационные площадки, форумы, где большинство поисковиков все эти железячки выкладывают, поэтому доступ к ним стал более простым.
– Это законно?
– Безусловно. Они же там не продают оружие.
– Т-34-85, Т-28 – какие еще машины собирал?
– Су-76, несколько Т-70, наверно, самую большую колонну тракторов, которые кто-либо из всех реставраторов сделал, «Сталинцев» во всех вариациях. Последние образцы, которые тоже весьма редкие у реставраторов, владельцев, частных музеев, про государственные коллекции вообще молчу, – это танки БТР. Совсем недавно мы сделали танк БТ-7 на ходу, который сейчас находится в Казахстане, и сейчас заканчиваем БТ-7А: танк, который является артиллерийской версией танка БТ-7, было выпущено порядка 600 экземпляров этого танка.
– Не так и много на самом деле.
– Да. И вот в части его оригинальности он очень хороший, очень хорошая комплектность. То, что пришлось восстановить, мы восстановили по заводским чертежам, все прорисовали, все вырезали. И он будет единственный, а их всего, помимо этого, один остался. Значит, он будет единственный, который будет соответствовать по своим габаритам, прочему антуражу тому оригиналу, который должен быть.
– Восстановленные машины, танки куда уходят? Понятно, что часть – в государственные музеи, а та, которая не в государственные? У людей есть такие понты? «Хочу себе, там, перед домом!»
– Это, наверно, как раз неправильная история, когда думают, что есть такие люди. Такие люди, может, и есть, но они остались в 90-х.
– Я просто помню, как один депутат у нас по городу на БТР рассекал.
– Да. Недалеко, кстати говоря, тут его владения, где этот БТР и хранится. В государственные коллекции в основном танки не берут: у них просто нет денежных средств на то, чтобы компенсировать затраты на реставрацию, это очень дорогая история. Те люди, которые приобретают подобные машины, как правило, это владельцы крупных предприятий, которые при своих предприятиях открывают большие частные музеи.
Я уже об этом сказал, есть большой музей в Верхней Пышме «Боевая слава Урала», где собраны все образцы военной техники времен Великой Отечественной войны, в том числе и ленд-лиза, – это Уральская горно-металлургическая компания, которая сама по себе промышленный монстр и может себе это позволить. Музей не на задворках, он открыт для посетителей, туда ездят со всей страны. И вот несколько таких крупных игроков, скажем, или интересантов как раз и являются основными заказчиками. Последние работы нашей реставрационной мастерской отправляются в Казахстан, где крупное промышленное предприятие, производящее автомобили, тоже делает в одном из городов Казахстана такой музей.
– Сколько человек в мастерской работает?
– Немного на самом деле: шесть человек.
– Как ты их находил? И надо ли обладать каким-то набором знаний, чтобы понимать, с чем ты имеешь дело, и восстанавливать технику?
– По началу, конечно, мне приходилось ночами сидеть, самому разбирать чертежи танков, ездить в архивы, запрашивать чертежи из государственных архивов, как что делать, всю историю поднимать. Потихонечку обрастал людьми. Люди менялись. Хорошего сварщика сейчас тоже не очень просто найти, и методом проб и ошибок таких людей находил: сварщика, механика. Например, автобусный парк, я считаю, потерял хорошего механика.
– Сейчас Саша скажет, что автобусный парк также потерял хорошего наводчика и стрелка.
– Возможно.
С областей по части
– Вот у нас по правому борту появляется то, что я недавно анонсировал: как раз это башня Т-34. Башня-«пирожок».
– Почему «пирожок»? По форме?
– Есть несколько видов башен. Да, по форме ее такое рабоче-крестьянское название – «пирожок». Собрали, как мозаику, по кускам буквально. Основной остов этой башни и основной объем металла был найден ребятами в Невельском районе.
– По сварным швам видно, как вы ее восстанавливали как мозаику.
– Да, собирали. Наверно, самый «дальний» кусок, который к нам приехал, из Брянщины, поэтому она со всей воюющей страны.
– Всей страной собирали.
– Всей страной собирали, да. Это, наверно, одна из следующих машин, которую мы начнем делать. За башней как раз видна и лобовая броня, и кормовая броня Т-34.
– Это люк, правильно я понимаю?
– Это лобовая броня танка. Надо понимать, что эта штука, которая весит, наверно, чуть меньше 800 килограммов, от взрыва куда-то улетела. Вообще классно, что получилось найти такой целый элемент. Надо будет заниматься художествами. Можем пройти дальше… Наверно, даже нельзя сказать с первого взгляда, что это танк, но он точно обязательно им станет.
– Вот этот вот?
– Да, вот этот. Это в будущем будет танком Т-70. Т-70 – это маленький легкий танк образца начала 40-х годов.
– Каково его народное название?
– БМ-2, «Братская могила для двоих». Из-за тонкой брони экипаж, к сожалению, недолго там мог прожить в активных боевых действиях. Собственно говоря, жалко этот танк и историю этого танка только в одном: он являлся вторым по массовости, но ни в фильмах, ни в литературе заслуга таких легких танков не оценена должным образом. Хочу, чтобы все-таки побольше таких машин было в различных музеях, потому что ту роль, которую они играли для поддержки пехоты во время Великой Отечественной войны в условиях, когда еще не было в нужном объеме средних танков, таких как Т-34, была значительна.
– Какое у них было орудие?
– 45 миллиметров, орудие такое же, как в сорокопятке. Тем не менее в тех труднодоступных местах, где нужно было быть более юрким, это была хорошая огневая поддержка пехоты.
– Легкий танк.
– Легкий танк.
– А это оранжевый монстр.
– Наверно, да. Нельзя сказать, что он изящный и красивый, у него есть своя брутальность: это БТ-7А с коротким орудием, как раз первые, наверно, пробы советских танкостроителей в части артиллерийской поддержки на базе танковой платформы. Это не просто орудие, которое свою функцию выполняло как подавление танковых противников, оно еще было серьезным огневым, артиллерийским средством поддержки.
– Пушка на колесах?
– Пушка на колесах, все верно.
– А сейчас она на ходу?
– Дым пустим, да.
– Отлично! Гусеницы тоже родные?
– Это все оригинальное. Действительно, непростая задача: эту машину мы делаем уже целый месяц и только дня три назад смогли укомплектовать полностью ее гусеничными траками.
– Вы их тоже собираете буквально по звеньям?
– Да, они все собираются по звеньям и также все идут со всей страны, а с этим – я, наверно, в тренде сейчас окажусь – помогла нам Белоруссия... К сожалению, не всегда получается на технику установить родные силовые агрегаты.
– То-то я смотрю, как-то очень хорошо выглядит.
– Да, иногда приходится ставить современные. В БТ силовым агрегатом был V-образный двигатель, и их, к сожалению, в той модификации, которая была, просто не осталось. Собирать их по крупицам – это история, которая может затянуться не на один год. Поэтому в данной модели мы используем двигатель от боевой машины десанта.
Мечта о «Сталинце»
– Те машины, которые вы собираете, стреляют?
– Ни в коем разе! Им это запрещено. В пусконаладке еще работы много, поэтому робко, как маленький ребенок, танк делает первые свои шаги.
– Почему танки не ездят в Пскове на парадах 9 Мая?
– Я бы с радостью! Но получается так, что не всегда у меня есть возможность танк предоставить.
– Вот эти броневые листы – это все те же куски, сваренные здесь?
– Да. Мы дальше можем пройти и посмотреть. Да, действительно, это оригинальная заводская броня. Вот, кстати, дырочка свидетельствует о заводском испытании качества брони: это заводские прострелы. У реставраторов вся эта «ржавая история» называется «благородная шагрень», и чем «шагрени» больше, тем больше историческая ценность изделия.
– Т-34 ты показал.
– Да.
– Покажи его оставшиеся части, которые предстоит собрать.
– Идемте. Собственно говоря, чтобы было понимание, какой труд это, да? Вот это…
– То, из чего придется собирать?
– То, из чего потом будет собран Т-34. Это балансиры, натяжники, пружины, подвески, траки, прочие железячки от механизмов и узлов – и вот это все надо не просто собрать, а еще надо найти и определить, того ли это завода, чья модель должна получиться, соответствует ли она исторической правде, плюс непростая, тяжелая работа с учетом того, что все-таки не так много фрагментов осталось. Слава богу, страна большая.
– Ты когда-нибудь считал, из скольких таких кусков, фрагментов приходится собирать готовый танк?
– Вот я предыдущий танк, БТ-7, считал – не так много получилось, но порядка 20, наверно, территорий: 20 территорий было задействовано тем или иным образом, чтобы эти фрагменты к нам попали.
– Здесь деталей не меньше сотни.
– Ну да.
– И чувствую, что это пока очень маленькая часть из того, что предстоит еще найти.
– Да. Будущая тридцатьчетверка потихонечку обрастает железом. Мы зимой активно поработали и собрали уже полностью спину тридцатьчетверки, моторный отсек.
– Что еще кроме тридцатьчетверок и БТ-7? ИС были?
– Нет, ИС не было: сильно большая машина. Су-76, самоходки – тоже несколько штук делал. Совсем недавно выпустили – и тоже уехал в Казахстан – бронеавтомобиль Б-20: редкая, интересная машинка, прообраз революционных автомобилей. Наверно, даже все и не припомню. Пушек разных много было.
– Есть мечта? Что ты хочешь собрать такого уникального, чего не делал никто?
– Да, есть. Был такой тягач, «Сталинец-2» назывался, обычный трактор, сделанный под военную промышленность, не такой трактор, как я делал шесть или семь штук «Сталинцев», а с кузовом для пехоты. Их нет ни в одном музее, ни один такой «Сталинец» не сохранился. У меня уже припрятаны некоторые детали, я потихонечку их тоже собираю и думаю, что, наверно, через годков пять мы к этой идее подойдем.
– Почему именно этот трактор?
– Мне принципиально интересно собирать экспонаты, которые напрочь утрачены.
– То есть его нигде нет?
– Его просто нигде нет, да. Мы поднимаем все чертежи, начинаем прочерчивать это все. На токарных производствах, иных металлообрабатывающих производствах с педантичностью изготавливаем все детали, которые необходимы.
– То есть допустимо на самом деле использовать при восстановлении какие-то новоделы?
– Если, допустим, какие-то внутренние шестерни и прочие механизмы просто не найти, конечно же, мы не будем стоять год, два, три и ждать, мы это изготавливаем. Но к внешнему антуражу – каткам, гусеницам – принципиальный подход, чтоб это все было оригинально.
– С танков не было желания перейти на самолеты?
– Предлагали много раз, тем более те ребята, которые помогают находить это железо, особенно в Псковской области, они изначально занимались тем, что работали только по поиску пропавших летчиков, и постоянно предлагали. Был опыт ради шутки. Если вы помните «Раздолье», там сбитый немецкий самолет с орудиями – он ради шутки как раз и собран. Неинтересно.
– Насколько вообще перспективно появление исторического музея с военной техникой в Псковской области? Или это настолько дорого, что все-таки легче съездить в Москву, в Питер, в Пышму?
– Денег, безусловно, это будет стоить, но тут же надо смотреть еще на то, как этот музей будет жить и работать. Мы себя позиционируем как область с богатой историей, которая должна стать более привлекательной для туризма. Если правильно настроить работу такого музея, где можно будет проехать на танке, пострелять из оружия времен войны, то я думаю, что и перспективы такого музея становятся более понятными и интересными.