Как Россия становится многонациональной в кино, или клаустрофобия в «Разжимая кулаки» Киры Коваленко
В Петербурге состоялся пресс-показ российской киноленты «Разжимая кулаки» Киры Коваленко. Фильм был очень тепло встречен на Каннском фестивале в июле этого года и получил главный приз — Гран-при — в программе «Особый взгляд» (вторая по значимости программа после основного конкурса).
Коваленко, уроженка Северного Кавказа, — еще один талант среди молодых российских режиссеров — выпускников мастерской Александра Сокурова в Нальчике. Ранее из этой же мастерской на весь мир заявил о себе Кантемир Балагов, успешно показавший на Каннах две ленты «Теснота» (2017) и «Дылда» (2019).
«Разжимая кулаки» — второй полный метр (первым фильмом была «Софичка») Киры Коваленко, созданный под продюсерским руководством Александра Роднянского. Стоит отметить, что Кира — первая женщина из России за всю историю Каннского фестиваля, выигравшая Гран-при «Особого взгляда».
Победа Коваленко в Каннах отчасти кажется даже предсказуемой, ведь между «Разжимая кулаки» и «Теснотой» Балагова много общего. В обеих картинах схожий материал и конфликт. В центре сюжета фильма Киры нервная и закрытая девушка Ада, вечно прячущая лицо в воротник почти неснимаемой спортивной куртки. Она живет в маленьком городке в Северной Осетии и нестерпимо мечтает покинуть его, чтобы начать жить своей жизнью. Общество героини — традиционалистское и патриархальное, прежде всего, в своих негативных проявлениях. Оно душит своей непоколебимой верой в то, что за пределами этого поселения, на чужбине, нет ничего хорошего, поэтому все, кто уезжают — возвращаются. И Ада пытается вырваться из оков этого окружения, сбежать от осязаемой клаустрофобии, рождающейся в атмосфере невыносимого гнета любви близких.
Однако, сравнивая «Разжимая кулаки» с «Теснотой» Балагова, можно увидеть совсем иной подход Коваленко к раскрытию темы. Она пытается не столько выстроить ясную сюжетную линию, сколько уловить состояние. В этом ей помогают выразительные крупные планы, встречающаяся зернистость кадра, сбивчивое и нестройное повествование, съемки с ручной камерой, которая будто подглядывает за героями через плечо.
У выпускницы Сокурова иной киноязык, в нем больше зрелости и сожаления, больше красок и эффектных эмоциональных кадров, показывающих мечущиеся души героев сквозь выражения их лиц. Тут нет насилия или похищений, которые используются в «Тесноте», хотя напряжение и страх сопутствуют каждой минуте фильма до самого конца. Эти чувства рождаются и не исчезают из-за навязчивой интимности, близости родных, которые становятся травматичными и опасными, не пускающими людей извне в тесный клубок семьи Ады.
Это маленькая история большого гнета патриархальных устоев, когда у женщины нет возможности спастись. И она, сжимая кулаки (как Ада сжимает свою сумку — единственную вещь, которая всегда с ней), ищет других «объятий», в которых сможет дышать (так героиня пытается найти спасение в отношениях с молодым парнем, спрашивая, женится ли он на ней). Это безвоздушная драма, наполненная духотой, сдавленной тоской, которая исходит от каждой сцены.
Аким, старший брат Ады, вернувшийся домой из Ростова, произносит во время семейного ужина:
— Подышать хочу пойти.
На что отец отвечает:
— Ну иди, подыши. Дома-то тебе не дышится.
Даже окружающие пейзажи давят на Аду: горный воздух тут не наполнен свободой, а наоборот в нем будто есть нехватка кислорода, заставляющая терять сознание. А безжизненная серость провинции — как единственный сосед в вагоне поезда на пути в унылую бесконечность будущего.
Кулаки всегда сжаты
В одном из интервью Кира Коваленко рассказала, что «на Кавказе кулаки всегда сжаты». «Разжимая кулаки» — история о том, чтобы мужчины отпустили единственную в семье девушку на волю. Молчаливость и угрюмая суровость отца — это и отражение властности патриархата на Северном Кавказе, и выражение его всеобъемлющей любви к детям, которая, как тиски, сжимает им горло. Между героями прослеживается повышенная тактильность, потому что, по словам Коваленко, «когда в семьях не умеют говорить друг с другом, то все попытки проявления чувств в жестах».
Еще «Разжимая кулаки» — это о девушке, которая боится идти наперекор отцу, братьям, отчасти затравленная невыносимой опекой близких. Она хочет уйти, но ей страшно, ведь она останется одна. Телесные раны не меньше эмоциональных душат Аду: она откровенно стыдится своего тела и заявляет брату Акиму, что не чувствует себя целой в этом мужском мире. Только уход из него позволит ей обрести себя.
Только в финальных пяти минутах резко меняется киноязык фильма, и туда просачивается кислород: символизма моменту придает сцена, когда героиня выпускает из рук свою вечную спутницу — сумку. И титры в конце ленты демонстрируются под свист завывающего ветра.
Авторское и личное
Одна из особенностей фильма в том, что он полностью на осетинском языке, русский можно услышать только в песнях Хасана Абубакарова, которые играют на фоне и создают атмосферу, отбрасывающую нас в 90-е годы.
Живую интонацию картине добавляет каст. Только Ада (Милана Агузарова, второкурсница Владикавказского театрального вуза) и ее отец Заур (Алик Караев) — профессиональные актеры, остальные — это обычные люди, фактурные и настоящие, которых нашла команда на полпути к съемкам. К работе с героями фильма Кира Коваленко подошла по-особенному: все сцены были отрепетированы за месяц до съемок, пластика была разработана заранее, — все ради того, чтобы актеры могли привыкнуть к пространству и друг к другу, стать родными.
Но главное достоинство этого кино, пожалуй, в том, что Россия тут представлена как многонациональная страна, в которой все события сосредоточены, наконец, не в Москве или Петербурге, а в иных регионах со своими устоями и обычаями.
Сложный замысел Кире Коваленко удалось превратить в поэтическое высказывание со своим языком, ритмом, особенной атмосферой и многогранными смыслами. Это явно фильм «не на продажу», не для массового зрителя, как отмечает кинокритик Антон Долин. Но зато это лента с предельной честностью, искренностью и бескомпромиссностью, которую автор раскрывает каждому, кто готов. Это некомфортный и болезненный драматический триллер, осознанный и фестивальный, со всеми присущими ему подтекстами и глубинной идеей.
Кира Коваленко говорила, что, несмотря на то, что фильм о том, как Ада пытается покинуть семью, «на самом деле она не хочет уезжать, она хочет другого». Чего именно, каждый может понять для себя сам после просмотра.
Кажется, в нашей стране появился некий тренд на авторское кино о судьбах людей, живущих в иной России, — неизвестной, отчасти закрытой и непонятой. И это неудивительно на фоне трагических событий с женщинами на Северном Кавказе, о которых все больше рассказывается в СМИ и соцсетях.