Мила Ершова: «Везёт тому, кто везёт»
Я пока посмотрела только первые серии «Аутсорса». Для меня жестковато, честно тебе скажу, но мне интересно, чем закончится эта история. Насколько тебе самой откликаются проекты с драматическим нутром, где вот сразу понятно, что ничего хорошего дальше не будет? Как для актрисы это тоже вызов.
В первую очередь для меня это счастье, потому что, можно сказать, я именно этот проект ждала. Вообще, лет в семнадцать я представляла, что буду только в таких работах сниматься, потому что сама постоянно смотрела драмы и, видимо, закачала в себя как программу: Балабанова, Быкова, Звягинцева, Мещанинову, Германа-старшего... При этом я обожаю советские фильмы. Мой самый любимый — «Еще раз про любовь», не скажу, сколько раз я его уже пересмотрела. Просто обожаю. Видимо, у меня две грани: я люблю либо тяжелые работы, либо трогательные и тонкие. Любопытно, конечно, что я «зашла» в индустрию для зрителя через «По щучьему велению» и «Трудных подростков» — проекты, от которых раньше я отказывалась. Помню, долго думала, идти ли на пробы «Щучьего».
Слишком сказочно для тебя?
Дело было не в материале, а именно в самом факте работы в данном жанре. Меня вызывали на роль Щуки снова и снова, потому что видели во мне потенциал, но я совершенно не чувствовала жанр и правила игры в нем, очень утяжеляла и обытовляла сцены. Это было связано с моей насмотренностью именно в драме и в абсолютном непонимании сказки и комедии. Я вообще часто отказываюсь от комедий, даже если они неплохо написаны. Хотя недавно как раз согласилась, потому что поняла, что чуть-чуть подустала. Не знаю, с чем это связано, надеюсь, что это не выгорание, но я поняла, что хочу попробовать сняться в легкой истории.
Иногда тяжелые проекты притаскивают «на хвосте» тяжесть в жизнь артиста. От чего ты устала?
Нет, моменты из работы никак не отражались на моей жизни, я не несла это с собой домой. На площадке «Аутсорса», наоборот, была дружеская и очень легкая атмосфера, мы общались, смеялись, болтали на отвлеченные темы. Единственное, что было для меня морально сложным, — сцена с повешением. Она просто была физически тяжелая, потому что на меня надевался специальный корсет, который держал тело, когда я была в петле. Он был мал мне по размеру, каждый раз, когда я делала шаг, он сильно сдавливал мне ребра. А дублей было много. Помню, что после съемок, когда вернулась в Москву, пришлось несколько раз обращаться к остеопату.
Так себе опыт.
Да, но глобально мне было интересно. Все эти сцены, которые написаны жестоко, когда читаешь еще на этапе сценария, уже звучат как вызов. Для меня это было больше исследование, страха погрузиться в страдания вот не было совсем. Сцены в квартире мы снимали пять дней подряд. Эльдар Калимулин, мой партнер по проекту, был в первый день, а когда приехал на четвертый, то сказал: «Мила, ты, наверное, уже без сил, ты тут столько дней в каждой сцене!», — а я поймала себя на мысли, что мне настолько хорошо, что я даже не заметила. Обычно устаешь, когда у тебя съемки подряд идут каждый день в течение недели. А я подумала в тот момент, что я абсолютно счастлива от того, какие темы поднимаются в этом сериале, от того, что мне очень нравился сценарий, очень нравилась режиссура, оператор — вообще, вся творческая команда. Я была настолько в восторге, что моя мечта сбывается, что не замечала, как это сложно.
Обратила внимание на нашей фотосессии, что ты не надеваешь украшения на шею, потому что тебе некомфортно. Так бывает — я водолазки вот не люблю, мне они давят. Но если ты в жизни ничего не носишь на шее, то, честно, не представляю, как ты пережила сцену с повешением.
Я, кстати, наоборот, себе подтягивала эту петлю, чтобы она посильнее меня душила. Если бы она меня просто облегала, было бы сложнее играть. В тот момент я об этом не думала.
Ты не смотрела мультик «Леди Баг…»? Там очень хорошо показано, как человека легко могут подсадить на внутреннюю злобу и ненависть в обстоятельствах, где он столкнулся с несправедливостью. Не знаю, будет ли твоя героиня озлоблена и дальше двигаться из ненависти, — это интересно. Тебе самой интересно, во что вырастает твой персонаж?
В ее истории дело даже не столько в изнасиловании, сколько в том, что она не получила вообще никакой поддержки в этот момент: ни от мамы, ни от мужа, ни от подруг, которые будто бы не заметили ее побоев. И дальше события развиваются так, что каждый раз обстоятельства ее всё больше и больше добивают. Если проследить, то она никогда не принимает решения сама, она то с мужем советуется, то с мамой, это они говорят ей, что делать, и эти решения не доводят до добра. В итоге она понимает, что надо брать жизнь в свои руки и бороться за свой выбор. У нее есть потребность в любви и одобрении. Это проскальзывает в каждой сцене, что она пытается всем угодить, а потом понимает, что хватит угождать, пора всё делать и решать самой. Можно ли считать, что она озлобится? Я так не думаю. Еще важный момент, что это всё в 90-е происходит, и кстати, мне очень нравится, что этот факт не выпячивается нигде специально, время существует как отдельный персонаж и контекст и определяет очень много поступков героев. Этот контекст влияет на их поведение и принятие решений. Это если говорить про сюжет. Если про меня, то и у меня темная сторона есть.
По большому счету она есть у всех.
Раньше я это отрицала, но сейчас стала принимать, что от меня, бывает, идет тяжелая энергия. Я не устраиваю скандалы, не истерю, не капризничаю, но я молчу. И я могу молчать так, что у людей сразу портится настроение — как черное облако от меня исходит.
Вопрос ведь не только в том, что от тебя исходит, а что ты при этом чувствуешь.
Мне это не доставляет удовольствия. Но я и не знаю, что с этим делать. Просто стараюсь отслеживать эти моменты. Если подобное приходит, я начинаю разбираться, пытаясь получить урок, что я сделала, что я из этого должна понять. С одной стороны, не хочешь никому ничего высказывать, а с другой — копить в себе тоже нельзя всё. В моменте очень тяжело отследить эмоции, но по факту проговаривать то, что чувствуешь, даже если это злость, — очень важно.
Говорят, что девочкам иногда достаточно просто выговориться — даже подруге...
Мои идеальные состояния были после ретритов. После Индии я приехала така-а-ая святая. (Смеется.) Мне было так хорошо, от меня отскакивал любой негатив: ноль сплетен, ноль агрессии, ноль осуждения другого человека — ты просто ходишь, а тебя всё питает. Это так прекрасно. Но это тоже имеет свои последствия... Я в какой-то момент стала загоняться: а так ли я на всё реагирую, а вот тут нужны или не нужны границы... Короче, во всем нужна мера, даже в просветлении (смеется) оставаться разумной — самое верное.
Ты сказала, что твою героиню никто не поддержал, а тебе самой нужна поддержка?
Мне да, очень.
Какие определяющие факторы были в жизни, когда тебе очень помогла поддержка?
В выборе профессии мне очень помог тот факт, что родители мне ничего не говорили, не советовали, не пытались меня направлять. Я же меняла институты, с учебой у меня была довольно нестабильная история. Надо учесть, что родители за меня платили, потому что в Щепке я училась на платном отделении. И тут я перепоступаю во МХАТ. Меня никто не упрекал, никто не предлагал поискать стабильную профессию. В этом смысле это была безумная поддержка. Они не мешали, они поддерживали, не давали никаких ненужных советов. Это было круто.
Согласись, в каких-то опорных точках выбор мы делаем всегда сами и никого не спрашиваем.
Ну да, часто мы спрашиваем, уже зная ответ, и ждем, чтобы нам просто подтвердили его. Я только недавно стала слушать себя и свои желания.
С горьким опытом пришло?
Я заметила закономерность: когда я слушаю и выбираю не себя, то всегда в результате всё плохо, я недовольна, меня не устраивает. Это проявляется даже в мелочах.
Помимо «Аутсорса» у тебя уже вышли еще несколько проектов на Okko — «Улица Шекспира», «Дорогая, я больше не перезвоню». Ты всегда думаешь о том, что останется в твоей фильмографии?
Наверное, я отвергаю огромное количество проектов как раз по этой причине. Мне не хочется, чтобы мое имя ассоциировалось абы с чем.
Поэтому и проходных фильмов почти нет.
Мне недавно сказали, что на сайте Кино-Театр, где всегда всех ругают, про меня практически нет плохих комментариев. Мне стало интересно, я тоже залезла посмотреть. Там кто-то написал: «Везет ей с проектами». А я подумала: «Везет тому, кто везет». (Улыбается.) Это же тоже надо иметь определенную силу воли, чтобы отказаться от некоторых историй. А в каких-то случаях наоборот — при всех проблемах и неудобствах ты чувствуешь себя счастливым, потому что делаешь что-то важное и значимое. И это мне важнее. И важны люди, с которыми я провожу время. Всё же наш инструмент — это наша душа, наше тело. Если так разбрасываться на всё, очень потратишься, и это будет никому не надо, и всё это ради денег, которые потом потратятся на какую-нибудь ерунду. Это Раневская, кажется, говорила, что деньги съедятся, а позор останется.
Это удивительно, что тебе не так много лет, а ты словно с самого начала это понимала.
На самом деле это довольно скользкая дорожка, соблазн, а иногда элементарное отсутствие предложений и выбора. Не всем везет. Не всегда актерам предлагают просто много проектов, что уж говорить про действительно стоящие. Могут вызвать на пробы в один хороший проект из ста, но еще же не факт, что утвердят. Порой интересные фильмы и сериалы просто проходят мимо. Смотришь какие-то запуски и думаешь: «Почему я даже не была на пробах?»
Зато в этом случае не скажут: опять она.
Меня абсолютно не беспокоит конкретно этот упрек, я считаю его странным и неразумным. Мы — артисты, почему мы должны отказываться, если классная роль? Это наша профессия. Не нравится — не смотрите. Я всегда читаю все сценарии целиком, даже те, которые мне не нравятся, чтобы убедиться до конца — мое или не мое. Бывают сериалы и фильмы, которые в самом начале не очень запрягают, а потом начинают выкручивать сценарий, и ты понимаешь, что надо сходить на пробы, поговорить с режиссером: если он нацелен что-то переписать, то у этого есть какой-то потенциал.
Ты готова на что-то влиять?
Да-да-да. Я всегда стараюсь на что-то влиять. Мне важен контекст, мне очень важен посыл. Даже если мне предлагают хорошую роль, а сам сценарий мне не нравится, я не буду в этом принимать участие. Мне важно, как проект упакован в целом, про что он, какие несет смыслы. Очень мало хороших сценариев сейчас, очень мало. Драм не очень много скидывают, к сожалению. Про авторское кино я вообще молчу.
Много легковесного. Типа время и без того трудное — зачем еще усугублять.
Ведь люди кормятся тем, что ты даешь им. Думать, что люди глупые... я не согласна с этим. Если показывать что-то стоящее, то и результат будет соответствующий. Мне кажется, в этом и есть смысл искусства, что оно уравнивает людей: если условный «глупый и злой» человек придет в кинотеатр на прекрасное, тонкое, вдумчивое кино, то он уже выйдет чуточку добрее и задумчивее. Мне так видится, и я в это верю.
Про «Оскар» спрошу только в контексте «хотелось бы тебе получить какую-то награду?».
У меня, кстати, по-моему, ни одной персональной профессиональной награды нет.
А номинации?
На «Золотом орле» за «По щучьему велению» и за «Плейлист волонтера», но вроде это был лонг-лист.
Хотелось бы?
Да, хотелось бы. Это приятно. Это еще один маячок, который говорит, что ты идешь правильной дорогой.
«Аутсорс» отметили на «Новом сезоне»...
Да, это было очень приятно. Тогда все в первый раз увидели проект, подходили после просмотра, благодарили, хвалили. Сейчас, когда была светская премьера в Москве, все уже были подогреты плашками «Самый ожидаемый сериал года», у зрителей было завышенное ожидание, и у меня было сильное волнение. А тогда на «Новом сезоне» было круто, потому что на нашем показе яблоку негде было упасть не из-за рекламы, а из-за интересной темы. Может, на это повлияла фигура нашего режиссера Душана Глигорова (режиссер сериала «Трасса», получивший «Золотого орла – 2024» как «Лучший сериал онлайн-платформ». — Прим. ОK!).
Как ты себя на премьерах чувствуешь, когда смотришь в первый раз вместе с залом?
Очень переживаю и волнуюсь, даже трясусь. Несмотря на то что я видела уже на «Новом сезоне» «Аутсорс», меня прямо колбасило в «Октябре» на премьере. Так вышло, что зал был полностью занят, не было ни одного свободного места. Мы всей съемочной группой пошли на второй этаж, сидели на балконе. Меня трясло не знаю почему. Было страшно. А перед премьерой я вообще не волнуюсь, на дорожках тоже абсолютно спокойна, но когда гаснет свет, то всё. С «Аутсорсом» так было еще потому, что я очень трепетно к нему отношусь. Возможно, я заранее готовлю свою душу к тому, какой будет результат. Ты понимаешь, что помимо тебя есть еще и другие актеры, графика, монтаж, смотришь и не знаешь, как всё сложится в итоге. От сценария до финального результата большая дорога, на выходе это вообще разные вещи чаще всего. Когда я смотрю, сижу максимально зажатая, иногда даже прячу лицо.
Мила, в индустрии всегда есть несколько «семейных подрядов» разных форм — отцы и дети, мужья и жены. Ты тоже замужем за артистом Святославом Рогожаном. Вам комфортно, когда снимаетесь вместе?
Я сейчас снимаюсь со Святом в сериале «Встать на ноги» для Okko, а в последний раз мы с ним снимались в «Трудных подростках», нам комфортно и очень спокойно вместе. Мы еще и однокурсники, столько этюдов переиграли, спектакли дипломные у нас были общие, в «Подростках» вместе были заняты — и мы такие сработанные партнеры, нам очень легко, мы поддерживаем друг друга. Нам в удовольствие вместе сниматься. Я рада, что нас утвердили, что так совпало.
И всё равно напишут, что это классный пиар-ход.
Мы не играем пару, он безответно влюблен в меня, но у меня любовь там с Кузьмой Котрелёвым. А герой Свята — во френдзоне. (Смеется.) У меня в этом проекте актерски непростая роль — я играю девушку на инвалидной коляске — задача со звездочкой. Моего отца играет Гоша Куценко — это главная мужская роль. Поэтому не уверена, что какой-то пиар-ход будет развиваться вокруг нашей пары со Святом. Святослав прекрасный, я его обожаю как актера. Если бы я не была актрисой, то была бы его агентом. Мне кажется, его никто так не продаст, как я. (Смеется.)
А совместить?
Нет, не могу общаться с продюсерами, не хочу. Мне нравится, что я сбагриваю всё это общение на профессионалов.
Почему?
Поссорюсь с кем-нибудь из-за какой-то ставки, а потом они это перенесут на меня как на актрису. (Смеется.) Но если фантазировать в эту область, мне очень нравится актер Святослав Рогожан: и внешне, и профессионально, я в восторге от его необычной внешности, от этого взгляда. Думаю, я бы его легко пристроила в проекты и убедила бы, что лучше актера не найти на эти роли. (Улыбается.)
Мы недавно говорили с Мариной Александровой про любовь: я сказала, что мне важно в отношениях не терять восхищения, Марина же — что ей важно сохранять доверие. Что бы сказала ты?
Доверие, в любом случае, потому что у нас такая профессия, где всё держится на нем. Но у нас со Святом вообще не стоит этот вопрос, мы, видимо, правильно в самом начале отношений подошли к нему. У нас тотальное доверие. Нет такого, что мы обязаны каждую минуту быть вместе, что мы привязаны друг к другу как «шерочка с машерочкой». Я очень этому рада. Да мы и поводов друг другу не даем для ревности. (Улыбается.) Всё идет гладко.
Ты сейчас отказалась обедать в кафе, хотя тут вкусно и я очень тебе советовала, но... Свят «сварил суп». И при этом говоришь, что у тебя непростой характер. Видимо, он ярче звучит на площадке. Так?
Наверное, я больше демонстрирую свой характер из-за неудовлетворения в профессиональном смысле. Я и к себе придирчива, плюс Мастерская Райкина наложила свой отпечаток (Константин Аркадьевич вообще не понимает такого слова, как «полумеры»). Если я выбираю какую-то роль, то я ей загорелась, я хочу ее сделать хорошо, тщательно ее разобрала, подготовилась. И когда я встречаю (чаще со стороны цеха грима и костюма) формальный подход, то могу начать докапываться. Они будто удивляются тому, что я так сильно включена, потому что другие померили и уехали, а я комментарии даю, хотя это и моя работа тоже. Есть важные вещи, которые я отстаиваю. На гриме та же история. Вот они придумали себе референс, а есть мое лицо, которому этот референс не идет. Я смотрю на себя в зеркало, и мне не нравится. Можно ведь найти альтернативу, я не требую принципиально другого...
В любых отношениях важен диалог. Многие принимают элементарную требовательность за «звездную болезнь».
Вот я не люблю формальное. Не могу. Наверное, в этот момент и начинается моя перемена характера, когда я понимаю, что люди работают по шаблону. Я начинаю злиться, но, опять же, не выливаю это, просто меняется поле, энергия.
Мне очень понравились две твои работы в Театре Наций — в спектаклях «Последнее лето» и «Тартюф». Есть ли у тебя ощущение, что театр актерам нужен как некая опора, как база, как «праздник, который всегда с тобой»?
Очень классную вещь сказал наш педагог в театральном институте: что в кино актерское искусство не развивается, а используется. Я бы добавила, что в современном кино. Действительно, когда ты привыкаешь существовать на крупном плане, твоя энергия далеко не уплывает, она не растрачивается. Для меня самая лучшая актерская форма наступает во время выпуска спектакля, когда ты каждый день репетируешь с утра до ночи. У тебя настолько раскачивается эмоциональная амплитуда, что когда ты приходишь на пробы в кино, то делаешь всё с первого дубля, с пол-оборота. Поэтому да, думаю, любой артист подтвердит, что в театре ты в постоянном тренинге, ты привыкаешь к долгим дистанциям, привыкаешь сам себя выводить на эмоции. Плюс ты в постоянном контакте со зрителем, ты же не просто так играешь в пустоту. Другое дело, какой театр и какие спектакли. Это имеет огромное значение.
А у тебя такое было, чтобы ты не была довольна работой в театре?
У меня не было, вот тут мне везет. (Улыбается.) Я изначально не хотела быть в репертуарном театре, я в него и не попала. Я попала в Театр Наций, где тебя не «назначают» на роль, а именно «предлагают» ее. Это очень классно. Там всегда идет взаимодействие с режиссером, вы общаетесь, понимаете, насколько вообще подходите друг другу, притираетесь. График репетиций согласовывается, дальнейшие спектакли и их даты — тоже. Мне это очень подходит. Иногда послушаешь рассказы друзей про спектакли, где им приходилось играть, и начинаешь думать, что лучше вообще без театра.
Роль мечты у тебя есть?
Мне бы было очень интересно сыграть Настасью Филипповну. Но, конечно, всё должно совпасть: кто возьмет Достоевского, какой режиссер, как он будет работать с артистами. Везде могут быть люди как талантливые, так и те, кто похоронит это вообще. Я стараюсь не смотреть то, что может испортить мой вкус. Это очень важно, какие картины ты смотришь, какую музыку слушаешь, потому что это всё отпечатывается, и, когда тебе нужно что-то сыграть, что-то необычное придумать, ты начинаешь вспоминать, что ты видел, а всплывает что-то, что не нужно...
Если верить нейропсихологам, всё, что мы потребляем, накапливается уже навсегда.
У меня была ситуация, когда в непростой экспедиции я так уставала, что, приходя в номер в отеле, просто включала телевизор и смотрела всё мыло подряд — проще говоря, тупила в телик. Сначала смотришь не задумываясь, а потом подключаешься, и это актерское существование начинает откладываться в памяти. В итоге в какой-то момент в поиске краски, интересного хода для новой роли, как флешбэк, начинают всплывать вот эти проекты, и ты такая: «Боже мой, откуда во мне этот мусор?!» Вот оттуда. Я больше так не делаю. Это отчасти опасно.
Текст І Евгения Белецкая. Фото І Александр Калинин. Стиль І Ирина Свистушкина.
Макияж и прически І Рокси Бальбоа. Продюсер І Дария Вавакина.