Худрук театра «Шалом» Олег Липовецкий: «Мне кажется, это важно для людей — переживать события вместе»
О планах, связанных с появлением новой площадки — бывшего Центра имени Мейерхольда — и ближайших премьерах, в интервью «Культуре».
Театральный сезон «Шалом» начал в заботах — в начале лета столичный департамент культуры объявил о присоединении к театру «Сцены на Новослободской» — (бывшего Центра имени Мейерхольда, в марте 2022 года ставшего частью «Школы драматического искусства»), и сейчас «Шалом» готовится к переезду на новую площадку. Олег Липовецкий рассказал «Культуре», каким обещает быть текущий сезон для «Шалома».
— Олег Михайлович, на мой взгляд, из всех перемещений и слияний последних лет присоединение к «Шалому» бывшего Центра имени Мейрхольда — самое понятное и логичное.
— Для нас это знаковое событие, потому что через 75 лет после изгнания Еврейского театра из центра Москвы он возвращается обратно (ГОСЕТ, от которого театр «Шалом» ведет свою историю, был закрыт после убийства Соломона Михоэлса в 1949 году. — «Культура»).
У нас на Варшавке сейчас прекрасное помещение, уютное, с выстраданным новым ремонтом. Мы его приспособили, насколько возможно, потому что это жилой дом и, конечно, не предназначенное для театра помещение, но мы его обживали, как могли. Мне кажется, зрителю оно нравится, сюда с удовольствием приезжают и театралы Москвы, и гости столицы. Но, к сожалению, мы задыхаемся в этом помещении от недостатка репетиционного и сценического пространства. Есть спектакли, на которые очередь стоит на несколько месяцев вперед, нам бы хотелось предоставить зрителям возможность их посмотреть.
На Варшавке останется 30 процентов нашего репертуара. А 70 процентов остального сценического времени заполнят работы резидентов. Это могут быть и частные театры, и государственные, которым будет интересно сотрудничать с нами.
На Новослободскую, в бывший ЦИМ переедет 70 процентов нашего репертуара, который распределится на большую и малую сцену, и там тоже будут резиденты. У нас сейчас уже очень много предложений от партнеров, которые нам нравятся, с которыми мы обязательно будем сотрудничать. Это и театр «Сатирикон», и Мастерская Брусникина, и Вахтанговский практикум и много других.
— Почему вы выбрали именно форму резидентуры?
— Потому что у нас маленькая труппа. Сейчас в нашей труппе 35 человек, и все они работают очень активно. У нас по 6-7 премьер в сезон, и больше просто невозможно. Мы с трудом понимаем, как эти 35 человек распределятся на три площадки (две сцены в новом здании), и сейчас как раз работаем над тем, чтобы штат наших артистов был увеличен до 50 человек. И это не наш каприз, а необходимость.
— Я помню историю ЦИМа. Его основатель, Валерий Фокин, хотел объединить в одном здании и театральный центр, и магазины, и гостиницу, и офисы. Но по разным причинам строительство затянулось на 15 лет, архитекторы и строители менялись, и когда ЦИМ наконец открылся, оказалось, что в театре нет зрительского фойе. Здание строили люди, которые никогда не были в театре. Что вы будете делать с таким проблемным пространством?
— Вы задаете прекрасные вопросы, прямо в десятку. Во-первых, надо сказать, что этот центр не создавался как репертуарный театр с труппой, поэтому там, я начну ответ с закулисного пространства, мало гримерок. Там нет помещений для костюмерного цеха, реквизиторского цеха, там негде хранить декорации. И много всего другого. Ну, и, да, довольно тесное фойе перед большим залом на пятом этаже и перед малым, который находится на втором этаже. Но мы надеемся распределить зрительские потоки, сделав, так скажем, познавательно-выставочное пространство на лестнице и задействовав пространство полуторного этажа, которое до сих пор, мне кажется, не функционировало с полной отдачей. У меня есть идея сделать там небольшой, но интересный музей трех режиссеров — Мейерхольда, Таирова и Михоэлса.
Мы надеемся, что зрители распределятся по площадкам, по фойе, по музею, по лестнице, по буфету. Буфет там есть, и это хорошо. Мы сделаем два буфета — один будет, как и сейчас, на четвертом этаже, а второй, фуршетный, мы планируем организовать в фойе перед большим залом.
— Какие плюсы вы нашли у этой площадки?
— Самый большой плюс — то, что она в центре. Она находится возле метро «Менделеевская»: выходишь из метро — и прямо перед тобой вход в театр. И зал там все-таки на 300 мест, а не на 160, как сейчас у нас, и еще есть малый зал на 100 мест. Вот это огромные плюсы для нас.
— А сама сцена? Есть ли у большой сцены ЦИМа какие-то интересные возможности?
— ЦИМ 25 лет назад точно был одним из самых высокотехнологичных театральных помещений. Но прошли годы, и сейчас часть плунжеров, которые поднимают и опускают сцену, просто не работают, а вся аппаратура, которая там есть, катастрофически устарела, и все это надо менять. На это нужны огромные деньги, и мы сейчас занимаемся их поиском, чтобы переоснастить эту большую сцену. Конечно, плюсы есть, сиденья можно переставлять, но вручную. То есть это не задвигающиеся трибуны, которые перекатываются, а довольно трудоемкий процесс.
Но мы, конечно, все равно будем использовать эту возможность в каких-то спектаклях.
— Вы сказали, что переоснащение ЦИМа обойдется в крупную сумму. На чью помощь рассчитываете?
— С нами остаются, и я надеюсь, что будут в полном объеме нас поддерживать, как и поддерживали, фонд РА, компания «Боско», Фонд поддержки Еврейского театра и Федерация еврейских общин, наш генеральный партнер. Сейчас к нам присоединится фонд семьи Стрешинских, которые выделили единоразово довольно крупную сумму для покупки новой аппаратуры и будут помогать нам ежегодно постоянными дотациями.
— Как вы думаете, поменяется ли ваш зритель?
— Даже не знаю. Ну, конечно, у нас появится много новых зрителей — людей центровых, скажем так, которые просто не ездят к нам на Варшавку. Понятно, что кто-то из тех, кто живет здесь, в этом округе, кому было сюда близко ездить и ходить пешком, расстроился, узнав о нашем переезде. Но друзья нашего театра уже сказали, что будут с нами вне зависимости от географического положения. Количество зрителей увеличится точно.
— Спектакли ведь тоже придется перерабатывать под большую сцену?
— Да, и это довольно трудоемкий процесс. Мы будем привлекать режиссеров, которые ставили те спектакли, которые переедут на новые сцены. Но не это главная проблема. Главное — это переоснащение и ремонт, который нужно там сделать, а также штат, который необходим для работы театра почти в три раза большего, чем наш сейчас.
— Расскажите, пожалуйста, про новый сезон. Что можно будет увидеть и где?
— Во-первых, сейчас мы выпускаем «Песнь любви. Песнь скорби», это спектакль по текстам Танаха, интересная, необычная, страстная работа режиссера Полины Кардымон, лауреата «Золотой маски», с нашими актерами.
— Кому принадлежит идея объединить в одном спектакле «Песнь песней» и «Экклезиаст»?
— Я давно хотел поработать с Полиной, видел ее работы и в театрах, и в выставочных пространствах. Мы искали материал, который «зацепит» нас обоих, и в какой-то момент я написал ей: «Полина, мне кажется, можно взять «Песнь Песней» и «Экклезиаст» и сделать из них спектакль, как из двух совершенно противоположных взглядов на жизнь. В одном столько страсти, любви к жизни, витальности и так далее, а в другом — столько разочарования и печали. Буквально через день Полина и ее команда ответили мне, что они готовы, им нравится эта идея, и вот 14 и 15 сентября на сцену выйдет «Песнь любви. Песнь скорби».
После этого в конце сентября я выпускаю спектакль «Боже мой!» по одноименной пьесе израильского драматурга Анат Гов, это комедия, мистический триллер, неожиданный жанр, неожиданная пьеса, неожиданные персонажи. Посмотрим, что из этого получится. Зритель проявил интерес к этой постановке, посмотрим, что будет дальше.
Дальше прекрасный режиссер Сойжин Жамбалова выпустит спектакль по пьесе турецкого драматурга Тунджера Джюдженоглу «Лавина», рассказывающей
о семье из трех поколений, которая живет в горной деревне, в которой нельзя девять из двенадцати месяцев говорить громко и вообще что-то громкое делать, потому что сходят лавины. Только три месяца можно жить по-человечески — громко говорить, чихать, кричать, смеяться. Все остальное время все делают все шепотом. И даже женятся в определенные месяцы, чтобы потом рожать в определенные месяцы, когда можно кричать при родах. Одна из девушек начинает рожать раньше срока, и вот… дальше рассказывать не буду.
В декабре мы должны выпустить спектакль по текстам Танаха, который выйдет из нашей лаборатории и будет поставлен на грант Президентского фонда культурных инициатив. В январе я приступлю к постановке комедии Аристофана «Лисистрата», а потом мы будем работать над спектаклем по пьесе Семена Анского «Диббук». Это знаковый для Еврейского театра текст — тот самый текст, по которому Вахтангов ставил спектакль в «Габиме». И после этого текста Петр Шерешевский будет делать пьесу Лессинга «Натан Мудрый».
— Какой вы видите миссию театра в настоящий момент? Что он должен давать людям?
— Театр ничего не должен, скорее всего. Но, наверное, он нужен. Для чего он нужен? Для того чтобы люди чувствовали, что они не одни. Нация встречается в театре. Недаром древние греки делали своими амфитеатры так, чтобы количество мест равнялось количеству свободных граждан в городе. В театр приходили все свободные граждане. Мне кажется, это важно для людей — переживать события вместе. Главное событие в театре происходит не на сцене и не в зале, а в той точке, где встречаются сцена и зал, это одно событие на всех. И этим театр отличается от всех других искусств — он объединяет людей, позволяет им вместе смеяться над своими страхами, что очень важно. Когда ты смеешься вместе с другими, это дает тебе силы. Ну, и когда ты можешь плакать над тем, над чем ты не будешь плакать где-то в другом месте и чувствовать, что люди рядом так же переживают, это важно.
— Когда вы полностью переедете в ЦИМ, вы оставите в названии театра имя Мейерхольда?
— Театр, конечно, будет называться «Шалом», но сцены, я думаю, мы назовем «Мейерхольд» и «Михоэлс». Вполне возможно, что резидентская программа будет «ЦИМ-программой», в одно слово, без расшифровки, и это будет наш оммаж ЦИМу, дань памяти. Я сам учился в Центре Мейерхольда, в Школе театрального лидера, и она во многом меня сформировала.
Фотографии: Ксения Шабунина и Катерина Кукушкина/предоставлены пресс-службой театра "Шалом".