Диаконы: служение вдохновения
В наше время диаконский сан воспринимается, скорее, как «переходная степень» к священству. Такой подход мешает увидеть значение диакона в богослужении, роль его личности в созидании общего молитвенного настроя в храме. Почему диаконство можно в какой-то степени назвать не только церковным служением, но и церковным искусством? Какие важные черты этого служения открывают нам истории известных диаконов Русской Церкви XX века?
Диаконское служение в богослужебной практике представляет синтез богословского, музыкального, вокального и в некоторой степени артистического начал. Воспоминания прихожан о службах в разных храмах описывают яркие фигуры диаконов с особой теплотой и симпатией. Диакон в богослужении предстает как посредник между алтарем и народом. Он часто выходит в процессе службы на амвон, во всеуслышание провозглашает ектении, обращаясь к народу, поет с ним Символ веры. Чтение Евангелия, возглашение ектений требует от диакона, кроме необходимого молитвенного настроя и музыкальности, вдохновенности и хорошего голоса, четкой дикции, пристойной артистичности. Все эти качества характеризуют классический образ русского диакона.
В подтверждение этих слов рассмотрим деятельность диаконов, оставивших заметный след в истории богослужебного искусства.
Архидиакон Константин Розов, обладавший необычайно сильным, красивым басом, музыкальностью и благочестием. После 1918 года он стал – и оставался до конца жизни – верным, преданным и любимым архидиаконом патриарха Тихона.
Великий архидиакон Константин Розов своей неторопливостью и уверенностью служения создавал атмосферу спокойствия у хора и священнослужителей. Он обладал прекрасным по тембру басом-профундо. Дикция его была великолепна, чтение Евангелия покоряло ровностью звучания и дыхания.
Среди прославленных новомучеников есть диакон Михаил Лебедев. Обладая хорошим голосом, он какое-то время пел в хоре Мариинского театра, потом стал патриаршим диаконом, находился в ссылке, какое-то время служил во Владимире. Он был расстрелян, прежде приняв сан священника.
Список известных, любимых народом диаконов можно продолжать долго. Это и Максим Михайлов, Михаил Холмогоров, Николай Остроумов, Сергей Туриков, Александр Архангельский, Виктор Шеховцев, Вячеслав Григорьев, Василий Ризположенский, Дмитрий Головин, Василий Холявко, Владимир Прокимнов, Сергей Туриков, Михаил Пирогов, Георгий Хохлов.
«Вдохновенным протодиаконом был и отец Георгий Павлович Хохлов. Сын знаменитого певца Павла Акинфиевича Хохлова. Служение его запоминалось прекрасным по выразительности чтением Евангелия, канонов и других богослужебных чтений. Отец Георгий Хохлов был расстрелян» («Русская духовная музыка в документах и материалах. Т. IX. Русское православное церковное пение в XX веке: Советский период»).
В народе диаконов разделяют на «возглашающих» и «поющих». И в каждой области находят своих профессионалов.
Так, у «поющих» диаконов складывается свой репертуар из «сольных» номеров.
Талантливые диаконы служили и служат по всей России. В Перми пятьдесят лет служил диакон Арсений Пантелеймонов. В Новосибирске долгое время служил Симеон Евдокимов. В Саратове и Волгограде помнят талантливого протодиакона Василия Султанова. Высокообразованный, после войны он до 1983 года служил диаконом, потом протодиаконом в Пензенской области, в Саратове и Волгограде.
Диаконы в дореволюционное время часто оставались в «сущем сане» до конца жизни. Они предпочитали совершенствоваться в диаконском искусстве, осознавая его как важное звено в православном богослужении.
В больших столичных храмах, где для доходчивой понятной службы нужны были сильные голоса, специально подбирались протодиаконы.
Александр Архангельский был вторым протодиаконом храма Христа Спасителя. Он обладал красивым басом, его служение было особенно хорошим в больших храмах. Очевидно, существует связь между акустикой храма и голосом определенного тембра и высоты.
Диакон Василий Ризположенский имел прекрасный баритон. Его проникновенное чтение Евангелия и паремий очень любили слушать прихожане. Он заканчивал чтение Евангелия не традиционно – на верхних нотах, а уходил вниз, в октаву. У него это получалось очень красиво. Ектении диакона Василия были молитвенны, ясны и воспринимались людьми как беседа с Богом.
Приведем воспоминания прихожанина Михаила Макарова о служении протодиакона Николая Остроумов:
– Востаните! – возгласил протодиакон к молящимся красивым шаляпинским басом с такой восторженной убедительностью и силой, что у меня мороз пошел по коже. Протодиакон повернулся и торжественно вошел в алтарь. Послышалось пение служащего духовенства «Приидите поклонимся Цареви нашему Богу…», перекрываемое выразительным басом протодиакона. После обычного каждения храма протодиакон начал великую ектению. Он произносил говорком, как бы декламируя:
– Миром Господу по-мо-лимся!
В прошениях он подчеркивал голосом слово ГОСПОДУ, и было ясно то, что не совсем было ясно у других протодиаконов, что молимся мы ВСЕМИЛОСТИВОМУ Господу, Который превыше всего. Слово «помолимся» протодиакон говорил призывно, протяжно, на нижней ноте – так призывно, что невольно хотелось молиться с ним, молиться о том, о чем говориться в прошениях. Это было полно молитвенного вдохновения.
Запели «Господи воззвах...». Протодиакон, окадив иконостас, величаво повернулся к молящимся.
– Дух Святый найдет на тя и сила Вышняго осенит тя, – говорил протодиакон почти шепотком, но слышимым по всему храму. Волосы зашевелились на голове от этого возгласа. Загорелось какое-то высокое, необъяснимое чувство. Подошло время чтения паремий. Неожиданно на амвоне был поставлен аналой, обращенный к народу. Протодиакон читал паремии лицом к народу. Это усиливало внимание молящихся. Он читал не спеша, опять как бы декламируя, читал говорком:
– Изыде Иаков от студенца клятвенного и иде в Харрань…
Ни одно слово не выпадало, ярко представлялось видение Иакова. Все повествование шло на одном уровне, и лишь выделены были торжественным повышением голоса три последних слова. Так же и в конце паремий, но с большей силой и без надрыва. Протодиакон проникновенно просолировал «Ныне отпущаеши…» и после чтения Евангелия – «Спаси Боже люди Твоя…». Его фортиссимо было мощно, но чувствовалось, что оставался еще большой неиспользованный голосовой запас.
Я спросил у проходившего с тарелкой сбора:
– Какой это протодиакон служит?
– Остроумов, – услышал я в ответ.
Да, это был действительно протодиакон в полном значении этого слова. Ни у одного из виденных мною протодиаконов служба не была такой вдохновенной, такой призывающей к молитве, как у Остроумова. В этом отношении он был первый протодиакон. Каждая его служба приносила какое-то особое, восторженное настроение, какой-то большой духовный заряд.
По какому-то случаю было его чествование. Преподнесли цветы. Остроумов ответил:
– Достоин ли я этих цветов? Служение в храме – это дар Божий. Что бы я сделал без помощи Божией, без вашей постоянной помощи. Эти цветы – не мне, а Церкви. Не нам, не нам, а имени Твоему, Господи, даждь славу!» («Русская духовная музыка в документах и материалах. Т. IX. Русское православное церковное пение в XX веке: Советский период»)
Протодиакон Николай Остроумов умер в ссылке, не согласившись пойти на сцену, хотя обладал прекрасным голосом и был отличным певцом.
Диаконское богослужебное искусство, при всей своей традиционности, зависит от личности самого диакона, от его духовной и музыкальной одаренности, голоса и, конечно же, от силы веры, молитвенной сонастроенности и искренности молитвы. Талант вокальный плюс молитвенность. Личная вера диакона делает богослужение для молящихся наполненным духовным содержанием и открывает многим духовный смысл молитв. Это очень ценно.
Диакон совместно с церковным клиросом и священниками создают атмосферу неземного, возвышенного мира, к которому сознательно или неосознанно стремится душа всякого человека, приходящего в храм Божий.
Традиции русского дореволюционного диаконства искусственно были прерваны. С 1930-х годов до Великой Отечественной войны диаконство постепенно исчезало вследствие антирелигиозной политики. Московским протодиаконам не разрешалось проживать в Москве, не позволялось иметь в одном храме священника и диакона. Только после войны разрешили некоторые послабления.
Образы известных архидиаконов созданы в произведениях Н.С. Лескова «Соборяне» (диакон Ахилла) и Л.М. Леонова «Пирамида» (трагический образ диакона Никона Аблаева в 1930-е годы).
В современное время диакон воспринимается как «переходная степень» к священству. Однако личность диакона в богослужении, его роль в создании возвышенного молитвенного настроения нельзя недооценивать. Музыкально-духовный союз церковного хора и вокально образованного диакона помогут молитвенному труду и возвышенному отдохновению людей, приходящих в храм. Поэтому надо вспоминать традиции дореволюционного диаконского искусства и понимать, что без возвышенного служения диакона не может быть и торжественной красоты православного богослужения.
В конце хочется привести высказывание Анатолия Свенцицкого: «Диакон, и особенно протодиакон, – в прошлом одна из самых престижных степеней священнослужителя. В диаконы шли голосистые семинаристы и академики и оставались в сане диакона всю жизнь. Без хорошего диакона на всенощной нет литии, нет истинного прокимна при выносе Евангелия, нет величания Пресвятой Богородице, нет и Многолетия на престольные праздники. Все разговоры о том, зачем в Церкви хорошие голоса, зачем протодиаконы и партесные хоры, всегда на руку только атеистам».
Таким образом, можно отметить, что диаконское искусство является неотъемлемым компонентом литургического синтеза, важной частью православной культуры в целом.
Светлана ЦЫПЛАКОВА,
кандидат культурологии
Публикация журнала «Живоносный Источник»
(Новосибирская митрополия)