«И нервы на месте, и улыбаешься всегда»: народный мастер Томской области о плетеном ремесле и лечебной бересте
Николай Бочаров стал первым «Народным мастером Томской области». Это звание он получил от экс-губернатора Жвачкина в прошлом году. Николая знают и далеко за пределами нашего региона. Мы решили тоже поближе познакомиться с сельским кудесником.
Спустя три часа езды по заснеженным просторам Томской области, в Зырянском районе нас встречает мужчина с закрученными вниз светлыми усами, голубыми глазами и добродушной улыбкой — это Николай. Он занимается художественной обработкой бересты уже более 20 лет. На голове у него — берестяная корона, которую он сделал своими руками. Николай говорит, что она у него уже много лет: этот убор помогает снять усталость и боли в голове. Создается ощущение, что общаешься с волшебником, который знает какую-то магию.
Когда переступаешь порог его мастерской, это чувство только усиливается. Ты как бы попадаешь в другой мир — с жар-птицами, цыганскими кибитками, скворечниками, удивительными существами и волшебной утварью.
[gallery]
Вместе со сказочными поделками мирно соседствуют многочисленные портреты Ленина, подвешенные под потолком, и красный флаг «Придем к победе коммунистического труда». Ленин для него — любимый поэт, писатель и глава государства. Николай — преданный коммунист и по сей день: он верит, что время Советского Союза еще обязательно наступит.
«Я клятву давал: «Я, гражданин Советского Союза, перед лицом своих товарищей торжественно обещаю жить, учиться и работать, как завещал великий Ленин». Я этой традицией живу. Вот у меня везде Ленин (смеется). Я его не покидал».
Я здесь жил как король
Николай живет в селе Семеновка в 100 километрах от Томска. Сюда переехал, когда ему было 25, его позвал отец. Он получил бесплатную квартиру, корову, двух поросят, сено, комбикорм, дрова и электроэнергию на 2 года.
«При коммунистах мы жили намного легче. Я приехал, у меня ничего нет, а тут хозяйство появилось. Ну как я могу коммунистов предавать? Я по сей день в этом доме живу. И я радовался этой деревне. В Советское время этими прутиками печку не топил. Я здесь жил как король» — вспоминает Николай.
Одно время дядя Коля делал заказы в Москву и даже в Германию.
«Бог его знает, как узнают. Сарафанное радио».
Но потом связь с Германией прервалась, и теперь он живет только на пенсию. Сейчас ему иногда заказывают хлебницы, кормушки и другие изделия из бересты, но он берет деньги только на расходники, поэтому заработка с них нет.
Я бы выбрал творчество
Николай сменил множество профессий. Сначала он поступил в училище на тракториста. Николаю нравилось работать с землей: пахать, зерно убирать, культивировать, лущить. Позже он отучился на сварщика.
«Работал сварщиком. Потом нахватался зайчиков, ночью не могу глаза открыть — песок. И картошку прикладывали, и лук, и чего только не делали. Ночью меня в больницу увезли, там закапали, и все отошло. Ну и я сразу и бросил сварку».
Он также работал шофером, столяром, служил на мебельной фабрике, был художником-оформителем политических планшетов в колхозе и даже владельцем магазина.
Дядя Коля признается: если бы была возможность, он не выбрал бы ни одну из своих профессий, а посвятил жизнь работе художника.
«Просто художником – я согласен, планшеты писать — я согласен, но машинная техника мне неинтересна. Мне важно именно творчество. Если в данный момент так случись, что можно было выбрать другой путь, я бы занимался именно своим ремеслом».
«И боязно... и не знаешь, как с ней работать»
Хотя судьба не сразу свела его с ремеслом, любовь к творчеству проявилась с детства. Маленький Коля все время что-то конструировал и хорошо рисовал. Уже тогда он усердно выдалбливал из досок корабли и делал двигатели из деталей от патефона: «судно ставишь, закрепляешь, пропеллер накрутишь, и он катится».
Семнадцать лет назад Николай вспомнил про свою детскую любовь и переоборудовал часть гаража в мастерскую. На работу с берестой он настраивался 2 года. «И боязно, и не знаешь, как с ней работать». Дядя Коля обладает удивительной способностью — ему достаточно двух-трех дней, чтобы посмотреть, как устроен процесс, а все остальное у него в голове рождается. Поэтому он решил обратиться к своей знакомой, которая работала с берестой у одного мастера, и попросил свести с ним:
«Я хватаю на лету, и у меня фантазия быстро работает. Что неясно, я забью себе в голову, потом во сне увижу всю технологию. Я во сне вижу много работ, но не до всех добираюсь».
Первый самовар
Николай достает телефон, открывает «Одноклассники» и показывает мне свой первый берестяной самовар. Его много возили по выставкам, а потом стали упрашивать отдать музею.
«Мне самовар не отдают, просят продать, и все. Я говорю: «я подумаю, подумаю». До чего он хороший был, мне аж жалко было. Первый самовар сделал в жизни. Ну и моя (жена, - прим. ред.) как-то раз трубку поднимает, когда из музея звонили, говорит: «Забирайте». Они 3000 дали, самовар забрали, он сейчас в музее стоит».
Отдал, а сердце не на месте было. И Николай, как герой сказа Николая Лескова — Левша, стал «забивать голову думкой», как круче самовар сделать, вроде того, что отдал. Во сне увидел простое плетение и сделал другой самовар, лучше прежнего.
«Это простая технология. Главное — постоянно думать о ней, и обязательно все увидишь», — уверяет дядя Коля.
Чувствуешь?
Это не единственная волшебная вещь, о которой рассказал томский ремесленник. Любимое дерево дяди Коли — береза. Все потому, что от нее идет тепло, «она буквально дышит им». Николай с детским воодушевлением в глазах, желая показать мне свое открытие, кладет передо мной берестяные стельки и просит поставить над ними руку.
«Вот так рукой водите, и можно почувствовать тепло. Береза — как живая. Вот, попробуйте сами. Ведем тихонечко», — продолжает Николай. — «Вот это место, не на пальцы, а на ладоньку». — Он настойчиво объясняет, как нужно водить и на каком расстоянии держать ладонь, приговаривая: «тихонечко водим, ладонь ближе. Чувствуешь? Чем ближе, тем лучше, и она будет отдавать тепло», — с воодушевлением учит Николай.
Дядя Коля, когда ты нас будешь учить?
Окна мастерской дяди Коли выходят на улицу, через них видны все его сказочные работы. Как-то ребята заприметили мастерскую, тоже захотели так уметь и просили его научить их берестяному делу. Так Николай какое-то время вел кружок для сельских детей. Из старых учеников уже никто не ходит. Выросли, «у них уже женихи, туды-сюды». Недавно школа закрылась.
«Сейчас мне тяжело, я уже не молодой, не тяну. Мне стоит понервничать, попсиховать, у меня сахар поднимается моментально. Вот вроде бы говорят, от сладкого поднимается. Да нифига это не от сладкого. Попсиховал, он прыгнул. Пошел, отлежался, инсулина себе воткнул, сахар упадет. Вот так вот живу. Не живу, а существую» — рассказывает дядя Коля.
Когда он объявил о закрытии школы, это была трагедия. Его любимая ученица Тоня долго переживала.
«Делали разные поделки, мне очень нравилось, он хорошо преподавал. Когда Николай сказал, что закрывает школу, было очень грустно. Уже с человеком хорошо общались, он как близкий был, истории даже какие-то свои рассказывал. Для меня это было любимым делом, которое я потеряла. Какое-то время я занималась сама, но долго без наставника не получилось, и я начала искать другие хобби» — рассказывает Тоня.
Несмотря на то, что Николай больше не обучает детей, они все равно приходят каждый вечер посмотреть. Когда у него нет времени, он их не зовет, чтобы не отвлекали. Но если работа проходная, то дядя Коля их приглашает.
«Дети сами ко мне приобщились, не я к ним. Как вечер будет, они у окна вот так вот станут и смотрят. Они мне и сейчас надоедают: «Дядя Коля, когда ты нас будешь учить работать по бересте? – Ой, - говорю - «не знаю»».
Кстати, своих внуков Николай не обучает работе с берестой: «Не хотят, не их профиль. Они сейчас все в компьютерах. Раньше было по-другому», — рассказал мастер.
Северное детство
Дядя Коля с радостью вспоминает свое северное детство в Якутии: лязганье самодельных коньков, игру в хоккей и катание на диване.
«Нас дома было не удержать. В хоккей играли, носились, самодельные клюшки делали. Сопли бегут, коньки накрутишь на валенки, потом, когда вязки открутишь, валенки снять не можешь, ногу сожмет на нет, и нога "не вылазат" оттуда».
«А в Дудинке мы из дивана сделали большие сани и приделали к нему лыжи, чтобы рулил диван. Нас человек, наверное, 20 на этот диван сядет, под гору спустимся на Енисей, далёко укатимся. Утром скатимся, к вечеру мы диван только на гору поднимем. Диван подняли, оставили. Утром приходим, опять скатились и опять толкаем, из-за одного раза прокатиться. А сейчас все в телефонах».
Николай сказал, что, если бы и дал какой-то совет внуку, то это не сидеть в компьютерах, а заниматься творчеством.
«Это явление временное все равно. Когда-то кончится время компьютеров, это все приходящее и уходящее. Оно не вечно. А творчество, если оно раз пришло в жизни, оно останется на всю жизнь».
Мой корабль должен быть дома
Одна из самых масштабных работ Николая — корабль. Все в нем продумано до мельчайших подробностей: там есть и рулевые, и матросы, и мачта, и канаты. Кажется, ему нужно только море, чтобы начать свое долгое путешествие, полное приключений.
Два года мастер днями и ночами работал над тем, чтобы его корабль был как настоящий. Когда работа завершилась, директор Зырянского района по культуре приехала и забрала его. Она пообещала Николаю, что когда корабль будут вручать томскому музею, его пригласят, чтобы он лично передал свою работу в торжественной обстановке.
— Вот я год жду, когда меня пригласят, два жду, когда меня «приглосят» на вручение. На третий год я приехал. Захожу к ней в кабинет, говорю:
— Корабль мне верните.
– А ты же его нам подарил?
— Я никому не дарил. Дарить должен был я на вручении, как мне обещали, но никак не вы от моего имени. Еще трех лет нет, я могу на него претендовать.
А она от Зырянского района подарила, представляешь? Начала что-то говорить, а я ей:
— Я ничего не знаю, мой корабль должен быть дома. Вы так поступили, и я так поступлю. Я хотел чисто по-человечески.
Потом Николаю звонили из Томска, но он оставался непреклонен:
— Ваш корабль у нас под стеклом стоит.
– Мало ли, что он стоит. Мне верните его. Вы так сделали, и я поверну по-своему.
И они его привезли. Это же самый долгий труд был. Столько времени на него убил, днями и ночами его делал. Пускай дома стоит лучше. Денег они платить не хотят.
«Я им сказал уже: ладно, как никак, он уже старый. За 500 тысяч забирайте. Нет, ты что, им же за так надо», — негодует дядя Коля.
«Вот он, мой корабль — баркентина. Там все, как на настоящем корабле: штурвальный стоит, рулевой-моторист в будке. Работы много с ним было, конечно. Хотел сейчас заняться, переделать низ, а уже ничего неохота. Столько работы, тут плетения одного сколько. Здесь косичек не один километр», — с гордостью показывает дядя Коля.
Я просто не могу без этого
«Вот кони, вон цыганская кибитка у меня. Хотите, покажу поближе?» — с какой-то светлой любовью к своим работам спрашивает Николай. «Запылились, правда, коняшки. Их долго делать и кропотливо – это очень тонкая работа. Прогулочная кибитка, в такой цыгане кочуют. Вот такие работы у меня».
Дядя Коля говорит, что, наверное, скоро бросит заниматься берестой. Потому что ему сложно ходить на заготовку. Потом, задумавшись, добавил: «Хотя я без этого дела…» И, как будто найдя выход, чтобы не бросать свое любимое занятие, заметил, что и из картона можно делать превосходные поделки.
«Я краски не буду покупать, не буду тратиться на них. И вот такую коньку мне не сделать из картона? Да я сейчас набью из этой коробки кружочков. Вот она коробка, вот он цвет». Дядя Коля подходит к инструменту и набивает кружки для оформления. «И необязательно береста нужна. Я такие красивые сделаю шедевры, без проблем из бумаги сделаю», — замечает Николай.
Дядя Коля говорит, что, с тех пор как его хорошо принял колхоз, так он здесь «додюжил» и переезжать в 67 лет смысла не видит. Хотя такая мысль его все же посещает из-за проблем со здоровьем (была операция на сердце, диабет).
«Я и охапку дров в дом не могу занести, снег почистить. Мне перед женой просто неудобно. Я задыхаюсь, и правая сторона отказывает. Конечно, хотелось бы уехать. В Асине купить квартирку-благоустройку, чтобы ни дрова, ничего, чтобы просто ото всего отойти. Но мастерскую мне жалко бросать. Мне руками нужно что-то делать, я просто не могу без этого. А здесь как-то и нервы на своем уровне, и улыбаешься всегда. А это много значит. Меня манит мое дело. Для меня чего-то важного в жизни нет: все старое, кроме творчества. Другого мнения не вижу. Мне кажется, главное, чтобы люди чудеса творили и чтобы было, чем полюбоваться, чтобы можно было чем-то удивить людей. Например, когда я ездил на выставки, каждый подойдет и улыбнется, и я в ответ улыбнусь. Людям приятно, значит — и мне приятно. В этом заключается самое важное в жизни», — с любовью отмечает дядя Коля.
