Юрий Ворошилин: Надземные переходы нужно снести

Юрий Ворошилин: Надземные переходы нужно снести Раз в неделю мы встречаемся в редакции ТВ2 с депутатами Думы города Томска, чтобы обсудить актуальные городские проблемы и поближе познакомиться с народными избранниками. На этот раз гостем прямого эфира инстаграма ТВ2 стал  Юрий Ворошилин, член фракции ЛДПР.  — Юрий, о вас не так много известно. Скажите несколько слов о себе. Что заканчивали, какой предпринимательской деятельностью занимались, как попали в ЛДПР? — Родился и вырос в Томске. Мое высшее образование прерывалось. Не заладилось с первого раза. Учился рекламе, учился в Политехе на метролога, сходил в армию. Начал заниматься предпринимательской деятельностью, которая отвлекла от учебы. Сейчас я заканчиваю Юридический институт. Буду защищать диплом. — А что за предпринимательская деятельность? — Были магазины. Продавал видеорегистраторы. Но маленькому магазину тяжело выживать. Когда гиганты обратили внимание на эту нишу, достаточно успешную поначалу, клиенты стали уходить к ним. Последним гвоздем в крышку гроба стал кризис 2014 года. Пришлось закрыться. — Как попали в ЛДПР? —Через полгода метаний по работам меня моя подруга пригласила в ЛДПР. Чай попить. Тогда же предложили мне поработать на выборах 2015 года. Не хватало рук и светлых голов. Я согласился на должность помощника по молодежной политике. Я всегда тяготел к политике, и мне импонировал Владимир Вольфович Жириновский. Занимал различные посты потом. Был заместителем координатора, в 16-м меня избрали координатором регионального отделения. Потом срок полномочий моих истек. И в продолжение политического пути мне было предложено возглавить список на выборах в Гордуму. — Вы помощник Алексея Диденко. Последняя новость про него, что его будет заочно судить Украина  вместе с Михаилом Дегтяревым и Владимиром Жириновским за помощь ДНР и ЛНР. Вы разделяете лично позиции руководителя партии по Украине и Крыму? — По Украине и Крыму народ и партия  едины. Я эту позицию разделяю. Все юридические процедуры говорят, что Крым – наш. Если переходить в плоскость политическую, то это вопрос не наш, не городского уровня. Я бы воздержался от громких политических заявлений. Мы – птицы не федерального масштаба, чтобы рассуждать о том, насколько справедливо и честно это было сделано.  — А были случаи, связанные с ЛДПР, за которые вам было бы стыдно? Ну вот, к примеру, в 14-м году был случай с Жириновским, когда он оскорбил беременную журналистку… — В 14-м году  я еще не был в ЛДПР, хотя и разделял взгляды. Бывают на постах в партии люди, которые совершают… нелицеприятные поступки. И Владимир Вольфович в том числе.  Но он находится в постоянном стрессе. И не всегда его может сдержать. Тем более что этот стресс он внутри себя культивирует, чтобы быть экстравагантным и экспрессивным. Когда ты разговариваешь с ним один на один, это совершенно другой человек. У нас были разговоры один на один, когда он доносил до меня как руководителя регионального отделения политику партии. Один на один он совершенно спокойный и рассудительный человек. Совсем другой. В стрессе человек срывается, потом жалеет об этом. — Что-то я не помню, чтобы он об этом жалел… — Он не всегда может об этом публично заявить. Потому что есть образ, который заставляет человека делать поступки, которые ему настоящему не приписали бы… — А как вам законодательные инициативы Михаила Дегтярева? Он до того, как стать  губернатором, и доллар в России хотел запретить, и гимн заменить на «Боже, царя храни»… — Таких законодательных инициатив экстравагантных не только у Дегтярева было много, но и у депутатов других фракций. К ним можно относиться по-разному. Я их рассматриваю как подогрев повестки. Чтобы оказаться в повестке. К тому же, если часть таких инициатив подробнее изучить, то можно найти и рациональное зерно. — Тут вот наш зритель Коробейников спрашивает: «Что вы хотите сделать для томичей?» — У меня есть большая любовь к городу Томску. Я вижу много недостатков. В том числе по градостроительной повестке. Хотелось бы Томск превратить в европейский город. — А какие недостатки вы хотели бы исправить? — У нас, к примеру, мало хордовых дорог, которые соединяли бы разные части города. Я не говорю о малом транспортном кольце и не считаю это выходом из положения. Но необходимо применять те наработки урбанизма, которые уже применяются в российских городах. Не строить прямые дороги для автомобилей. Потому что город должен быть для пешеходов. Здесь живут люди, а не машины. Людей нужно пересаживать на общественный транспорт. Но не насильственно, запрещая въезд в центр, а постепенно развивая общественный транспорт. В частности, чтобы были пересадки без увеличения стоимости проезда, что реализовано в Москве. Для меня не аргумент, что Томск – маленький город и ему поэтому неинтересно… Он сегодня маленький, а через 10 лет большой. — Давайте еще немного о политике. Ваш лидер не раз заявлял, что ЛДПР – оппозиционная партия. А вы лично себя считаете оппозиционером? — Я считаю себя оппозиционером. Но надо понять, что оппозиция – это не всегда Баба-Яга против. Оппозиционер – это человек, который может смело указывать на недостатки власти, на недостатки существующего положения. И имеет предложения по улучшению. В этом смысле я оппозиционер. Вижу, что было сделано неправильно, что может быть сделано неправильно. — Вот тут сразу спрашивают: Как вы относитесь к Путину В.В.? — Наш лидер его поддерживает. — Лично вас спрашивают… — Лично я считаю, что пора уже заниматься не только громкими геополитическими вещами, но обратить внимание на внутреннюю политику. Если бы меня президент спросил: что нам изменить в нашей политике, Юрий Ворошилин, я бы ответил: давай  больше к нам, к людям. — Это вы так Путина критикуете? — Я не могу критиковать Путина, потому что я депутат городской думы. Я все-таки сторонник соблюдения… в том числе и такой субординации. — Вы считаете, что как депутат не имеете права критиковать главу государства? — Могу я критиковать главу государства. И главу другого государства могу критиковать. Вопрос в том, станет ли от моей критики ему хорошо или плохо… Да никак.  К позиции депутата Госдумы или сенатора могут прислушаться, потому что у них есть инструменты давления. — Ну, вы можете свое личное мнение высказать… — Мое личное мнение, что 20 лет – это много. — Сменяемость власти должна быть? — Конечно, должна быть… Обновляемость личностей во власти сохраняет ту самую стабильность, про которую все говорят. Посмотрите на ту же критикуемую нами Америку. Сколько там было президентов, а строй-то сохраняется. Плохой ли, хороший ли. Мы же про стабильность говорим.  — Заговорили про оппозиционность, и тут сразу спрашивают, как вы относитесь к задержанию Навального. — Как юрист могу сказать, что все было сделано в юридических рамках. — Суд на пеньке, как сейчас говорят, это в юридических рамках? — Такие суды уже были… — Так вы дойдете до оправдания троек НКВДшных… — Нет. Я не оправдываю. Когда я вчера прочитал, что суд приехал в Химкинское ОВД… Я никогда о таком не слышал. Для меня это было большим удивлением. Но говорить, что это только политическое давление… — Да я читала юридические комментарии . Там в статьях УК нет даже таких параграфов, которые к нему  применили. — Я не готов… Возьму у вас ссылку. Прочитаю. — Я пришлю. — То, что это все используется как инструмент политического давления, считаю неправильным. Будь это Навальный, будь Жириновский, будь Диденко. Это не очень гуманно. Но опять же эта раскачка повестки, которая была перед возвращением… — А что такое раскачка повестки? — Невозможно было не прочитать, что Навальный возвращается. — Но это действительно большое событие. Человека пытались отравить , а он возвращается. Это смелость, на мой взгляд. Вы так не считаете? Или не уверены, что его пытались отравить? — Я не химик, хоть и служил в химической разведке.  Не врач, чтобы на основании непонятных данных говорить, что это панкреатит. Если вы не видите медицинскую книжку, как можете говорить про панкреатит? Было ли отравление? Может быть, было. Тоже не знаю. Я ему ничего не подсыпал. — Про это нет речи. Но есть проведенное расследование . Достаточно убедительное. — Убедительное. Я тоже смотрел. И сложно найти политика, который не смотрел бы. Как бы он ни относился к Навальному и новой оппозиционной волне. Но у меня есть сомнения. Мне надо, чтобы доказали до конца. Мне до конца не доказали. Посмотрел фильм. Качественное расследование. Посмотрел Редакцию. Молодцы ребята. Классно все сделали. Но у меня есть сомнения. Они со мной. — Давайте поговорим про Фургала. Был такой губернатор от ЛДПР. Судя по всему, популярный. Его арестовали. Лидер вашей партии всякие слова поначалу говорил возмущенные. Потом в Хабаровск Дегтярева губернатором отправили. Он людей с улиц стал гонять. И как-то возмущенных слов не слышно больше. Сдали, получается, однопартийца? — Очень сложный вопрос. Мы это несколько раз обсуждали. Нет единого мнения по этому вопросу, кроме партийного. — Т.е. у вас не может быть личного мнения? В ЛДПР это не принято? — Мы здесь, хоть и общаемся с Юрием Ворошилиным, но депутат-то я от ЛДПР. И избран по списку партии, а не по одномандатному округу. Меня поддержала партия и отправила в гордуму партия. С Сергеем Ивановичем Фургалом мы несколько раз встречались и разговаривали. Он производит впечатление очень приятного человека, очень сдержанного. Я за ним долго следил, когда он был на посту губернатора, и поддерживал его законодательные инициативы. Арест Фургала был шоком для всех нас. За волнениями в Хабаровске я тоже следил. Его пресс-секретари достаточно интересно вели Инстаграм. Но здесь нужно понимать, что регион все-таки оставили за партией. — И за это решили сдать Фургала? — Это не было сдачей Фургала. Давайте представим себе разговор в каком-то кабинете людей в серьезных пиджаках: «Давайте, Владимир Вольфович, вы сдаете Фургала, а мы регион оставляем за вами. Договорились? Договорились!». Я не представляю себе такого разговора. — Но по факту-то получилось именно так. Поставили вашего однопартийца Дегтярева, и он теперь разгоняет людей, которые выступают в защиту Фургала. А должен бы вроде вместе с ними на акции ходить. – Дегтярев заявил, что как только освободят Фургала, то он вещи под мышку и обратно в Москву. Никто не начал топить Фургала и говорить, что он плохой. И никто его из партии даже не исключил, как это делают в других партиях. Партия его не бросила. — А в чем это заключается-то, что партия его не бросила? — Вы понимаете, идет следствие. Если человек действительно совершил преступления, то кем бы он ни был, он должен за них ответить. — Т.е. вас как юриста не смущает тот факт, что о преступлениях Фургала вспомнили через 15 лет? (В 2004 году Фургал привлекался по делу об убийстве Зори в качестве подозреваемого, но позже уголовное преследование будущего губернатора Хабаровского края было прекращено – прим. ред.). — У меня как у юриста возникло больше вопросов по соблюдению уголовно-процессуального кодекса. К тому, что его будут судить в Москве. Тем более что преступление, которое ему инкриминируется, было на территории Хабаровского края. Все следственные действия должны проводиться именно там.  — Давайте ответим вашему коллеге по партии Абдуллаеву, он уже третий раз спрашивает, будете ли вы баллотироваться на пост мэра Томска. — Выборы мэра еще не назначены. Если они будут, то я буду предлагать свою кандидатуру на этот пост от партии ЛДПР. Если коллеги поддержат, то, конечно, пойду. — Василий Еремин говорил, что собирался собирать подписи среди депутатов за отставку Кляйна, но потом передумал после того, как Кляйн попал в больницу. А если бы не передумал, то вы бы подписали? Или, может быть, готовы сами инициировать сбор подписей за отставку? — Я не уверен, что смогу найти 13 человек, которые поддержат эту инициативу. Если что-то делать, то надо быть уверенным в успехе этого дела. Просто начать собирать подписи, чтобы хайпануть и попасть в новостную повестку? И даже если ты соберешь эти 13 подписей, потом ведь еще нужно, чтобы две трети думы, 25 депутатов, тайно проголосовали за отставку мэра. Я в этом не уверен. — Т.е. в целом вы недовольны мэром Иваном Кляйном и в принципе готовы выступить за его отставку? Я правильно поняла? – Всю мою бытность в ЛДПР с 2015 года мы системно критиковали Кляйна за его работу. И когда у нас Алексей Выборов баллотировался на пост мэра Томска в 2018 году, то у нас и политическая кампания была построена на критике администрации города. И если бы дума рассматривала вопрос отставки всерьез, а не так, как это сейчас происходит, то мы бы проголосовали за нее. — Можете ли назвать себя либералом (первая буква в названии партии)… Вы себя считаете либералом? – Я считаю себя свободным человеком. И считаю, что люди должны быть свободны, в том числе и от каких-то внешних давлений, в том числе и идеологических. В этой части я считаю себя либералом. Но надо понимать, что идеология ЛДПР – это идеология центристской партии. Она не левая, не правая, а по центру, как говорит наш предводитель. И надо не забывать, что партия была создана в 1989 году. И тогда партия была резко либеральная и много говорила о свободе. — Ладно, давайте перейдем к делам томским. Сегодня был градостроительный комитет, и на нем вновь оставили допустимую высоту строительства зданий в 75 метров. Часть депутатов считала это решение поспешным и говорила, случись пожар – у нас пожарных машин с лестницами нужной высоты нет. Почему не отменили решение? – 25 декабря 2020 года администрация города выходит на думу Томска с новыми правилами застройки. Там были разные пункты, которые не вызывали вопросов, а вот допустимая высота зданий в 75 метров стала спорной. Когда спросили у администрации, откуда вообще взялись эти 75 метров, то нам сказали, что это было предложено на одном из общественных слушаний. Проблема заключается в том, что этот документ необходимо было принять еще 4 года назад. И если бы мы не приняли этот документ, то с 1 января 2021 года у нас бы приостановилась выдача разрешений на строительство. Это бы касалось и жилой частной застройки, а не только гигантов строительства. Поэтому в конце 2020 года мы договорились, что сейчас примем правила застройки, а на ближайшей думе вновь вернемся к теме высотности. — Я понимаю, что основной мотив вернуться к этой теме был тот, что у нас нет пожарных машин с лестницами для зданий в 75 метров... – Да, это был один из аргументов, почему решили вернуться к этому вопросу. Поэтому на градостроительный комитет были приглашены сотрудники МЧС, пожарно-технического надзора и госэкспертизы. Они дали разъяснения, каким образом осуществляется пожаротушение и спасение людей при этажности выше 50 метров. Лестницы – это не единственный способ спасения людей. И если противопожарные меры не включены в проект здания, то он просто не пройдет госэкспертизу и не будет реализован. Эти аргументы убедили большую часть депутатов, и поэтому инициатива отменить разрешение на строительство выше 75 метров на комитете не прошла. — Люди вас спрашивают, какие у вас есть предложения по использованию надземных переходов? – Все уже насмотрелись на эти памятники бесхозности и безалаберности, и пора бы их уже сносить. — Т.е. вы считаете, что никак их использовать нельзя? — У меня нет идей по их использованию. Неоднократно их пытались сдать в аренду или продать, но ничего из этого не вышло. Ни кофейню, ни книжный магазин там разместить нельзя. Использовать их по прямому назначению тоже невозможно. Поэтому мы дождемся, как это было рядом с 19 гимназией на Новосибирской, когда там 10 лет стоял надземный переход и уже начал разваливаться. На машины стал падать бетон, а его все не сносили. Зачем дожидаться этого? К тому же они просто портят вид города. — Вы входите в комитет по градостроительству, поэтому хотелось бы знать ваше мнение по ряду актуальных городских проблем. Недавно стало известно, что инвестором нового кампуса станет компания «Гранит», которая строила набережную Ушайки и устанавливала фонари на проспекте Ленина. Хотелось бы узнать ваше отношение к гранитной набережной. — Набережная ужасна! Я бы высказался еще жестче, но я тренируюсь и готовлюсь к запрету нецензурной лексики в соцсетях. Больше всего меня расстраивает даже не то, что она напоминает кремлевскую стену, в которой раньше захоранивали вождей. Кстати, это была моя первая ассоциация, когда я увидел набережную после реконструкции. Но больше всего меня расстроила как отца, а у меня двое маленьких ребятишек, что там невозможно гулять с колясками. Есть ведь у нас архитекторы, которые могут спроектировать нормальные общественные парки. Тот же Парк ангелов в Кемерове на месте сгоревшего торгового центра. А нам дарят такую «замечательную» гранитную набережную. Я себе не представляю студенческий кампус из такого же материала. Это будет просто провал. — Спрашивают, что нужно делать, чтобы больше не было проектов, подобных набережной Ушайки? — Надо обсуждать с людьми, с экспертами. Надо выносить на широкое обсуждение. — В своем телеграм-канале вы пишете: «В разы сложнее работать с кипами нормативных документов, чем лазить по стройкам в конце города или смотреть на ютубчике модных популистов-урбанистов. Таким деятелям вся эта работа кажется «мышиной возней». Кого вы считаете модными популистами-урбанистами, и выступали ли вы лично с какими-то градостроительными инициативами? — Про популистов-урбанистов, конечно, было сказано больше для острого словца. Безусловно, я имел ввиду Илью Варламова. Я сам подписан на него и смотрю его выпуски. Но вопрос, как смотреть эти ролики. Хорошо примерять на Томск европейские примеры, но надо помнить, что мы имеем нормативную базу, и надо ее знать. Мы не можем просто так взять и перекрасить пятиэтажку. Или изменить остекление балконов. Для того чтобы классные идеи реализовать, для них нужно прежде всего подготовить почву. Это и есть большая работа с кипой документов. — А по итогам вашей работы с «кипой документов» с какими-то предложениями лично вы успели уже выступить? – Я не сторонник точечной работы, поэтому пока идет процесс подготовки моей инициативы и в ближайшее время я ее опубликую. Она будет связана с градостроительством с учетом европейского опыта. — Другая тема, которую обсуждают томские урбанисты – транспортная развязка на Южной. Изучали ли вы подробно проект, и есть ли у вас своя точка зрения по этому поводу? — Если честно, то я глубоко эту тему еще не изучал. Но доводы наших урбанистов мне кажутся логичными. И, наверное, я их поддержу в этом вопросе, когда разберусь в этом вопросе сам. Опыт других городов показал, что двухуровневые развязки не решают проблем разгрузки магистралей. 15 минут полета со скоростью 90 км в час, а потом ты все равно упираешься в какое-то узкое горлышко и на этом полет из твоего спальника закончился. — В вашей биографии указано, что вы увлекаетесь кулинарией. Могли бы назвать блюда, которые лучше всего у вас получаются? — Я умею готовить очень много блюд. В прошлом году я осуществил свою мечту и даже получил соответствующее образование. Теперь я профессиональный повар. Прошел стажировку в ресторане с шеф-поваром. Мне это все очень нравилось с детства, и после 9 класса я хотел уйти в кулинарное училище, но не сложилось. Родители были против и сказали: не глупи, иди в 10-11 классы. У меня нет самых любимых блюд. Ну, например, я недавно приготовил острый сладкий соус из помидоров. Что-то типа чатни. С одной стороны он сладкий, а с другой острый. Прекрасно ложится на птицу, на говядину. Он интересен тем, что сначала ты его ешь как варенье, а потом он начинает тебя обжигать и обволакивать. Соус я готовил из своих тепличных помидоров. — А можете назвать лучший ресторан в Томске по вашему мнению? — Я очень люблю ресторан «Река 827», мне нравится их кухня. У «Кухтерина» неплохая кухня. К своему стыду, до сих пор не был в «Пряностях и радостях». И в «Сыроварне» еще не был. Инстаграм сейчас открываешь, и такое ощущение, что уже все там были, а я вот еще не дошел. ПОДДЕРЖИ ТВ2 !  ​