Сурский рубеж глазами бабы Маши
В Антипинке, что в Порецком районе, ее так и звали — баба Маша. Все, что выпало на страну, вместе с ней пережила и баба Маша — Мария Алексеевна Егорова. Хотя и родилась в Пехорке, ближе к Мордовии, последние годы прожила у своей антипинской племянницы Нины Абносовой. Она и записала воспоминания Марии Алексеевны о прожитой жизни. А похоронить себя Мария Алексеевна завещала рядом с родителями, в Пехорке. Так и поступили. Прошло уже с тех пор 12 лет, а в Антипинке не только пожилые, но и молодежь помнят о бабе Маше. Воспоминаниями Марии Алексеевны поделилась Татьяна Шпарева, заведующая сельской библиотекой.
«В первых числах ноября 1941 года председатель Ивановского сельского совета Егоров Николай Евдокимович вызвал нас в сельсовет и приказал: «Будьте готовы ехать в совхоз «Организатор». С собой взять смену белья, лопаты, мужчинам — ломы. Одеться тепло». Зачем туда ехать, объяснять не стал: время военное, разговор был короткий.
И вот в назначенный день женщины до 50 лет, мужчины старше 50 и девушки из Ивановки, Пехорки и Мишукова (всего человек 40) собрались у Мишуковского сельсовета. Колхоз выдал продукты, все погрузились на трактор и поехали. Куда везут, никто не знает. Гадаем, что это за «Организатор» и где он находится.
Довезли до Суры, через Суру переправились на пароме, дальше пешком. И вот он — «Организатор». Это оказался небольшой лесной поселок, всего домов 20.
Первым делом нас разместили по квартирам. Женщин и девушек определили на постой в дома. Мужчинам места не хватило, для их проживания приспособили отапливаемые конюшники. Нас, пять девушек, поселили вместе. Спали в горенке на полатях. Не очень удобно, зато тепло.
Наутро собрали всех и объяснили, что мы будем возводить Сурский оборонительный рубеж. Задача нелегкая. Нам предстояло срыть берег Суры так, чтобы он стал отвесным, чтобы не прошли танки. Кроме того, рыли окопы, делали дзоты, накаты, ходы сообщения между ними. Трудились от темна до темна. Работать было очень тяжело. Ударили сильные морозы, порой до 40 градусов доходило. Грунт песчаный, смерзся, что твое железо. Мужчины ломами долбят — искры сыплются. А мы лопатами откидываем, подчищаем. Глубина окопа должна быть 2 метра. Бывало, мужчины выворотят с большим трудом глыбу, а мы с ней сделать ничего не можем, сил не хватает. Но они нас жалели, разбивали эти глыбы на маленькие.
Чтобы не терять время, обедать не ходили. Норма выработки грунта была два кубометра на человека, кровь из носа, а ее надо было выполнить. Замерзали. Чтобы согреться, жгли костры, у огня грели руки. Были случаи обморожения, мазались тогда гусиным салом.
Руководил работами штаб, находящийся в Сурском Майдане. Каждый вечер посылали в штаб одного человека по очереди со сводками, сколько сделано за день. До Сурского Майдана километров шесть, дорога лесная, идешь ночью — страшно, но приказ нужно выполнять.
Выходных не было. Выходной давали тому, кто в субботу топил баню. Баня — настоящий праздник. Прежде чем начать мыться, сидели, отогревались. В бане же и стирали.
Дисциплина была строгая, домой никого не отпускали. У односельчанки Поли Егоровой умерла дочка трех лет. Ей об этом с обозом сообщили. А хоронить ее не отпустили. Ребеночка хоронили дед с бабкой. Как все это выдержали, не знаю. Хорошо хоть, что питание было такое, чего дома не видели: мясо ели вдоволь. Мясом работников снабжали колхозы. Раз в неделю приезжал продуктовый обоз на быках.
Хозяева утром топили печь. Мы мяса целый чугунок приготовим, а уж они варили в печке. Вечером придем с работы голодные, усталые, а еда готова, горячая, из печки. Этим и спасались.
Пробыли мы в «Организаторе» до конца января. В конце месяца руководитель строительства собрал нас всех и объявил: «Можете быть свободными, работа успешно завершена». Какая это была радость! Домой пришлось идти пешком, а это добрых километров двадцать будет. Но это никого не пугало: шли к родному дому».