Инспектор по делам несовершеннолетних: «Родители не сразу верят, что их ребенка доставили в отдел полиции»

Многодетная мама, инспектор по делам несовершеннолетних управления МВД России по Сыктывкару Леся Третьякова много лет трудится в органах правопорядка и немало усилий и времени отдает работе с подростками. Что толкает детей на преступный путь, о чем сообщают соседи сыктывкарцев и что главное в общении с несовершеннолетними, она рассказала в интервью БНК.

— С чего начался ваш профессиональный путь? Почему решили работать в органах?

— У меня вся семья в погонах, можно сказать, династия. Началось все с дедушки. Я видела своего отца в форме, маму в форме, брата в форме. Естественно, я стремилась к этому. Начала свою трудовую деятельность в исправительной колонии №31 в городе Микунь в 2004 году. С 2017-го служу в подразделении по делам несовершеннолетних в системе ОВД.

— Почему решили перейти? Работать с подростками непросто.

— Знаете, мне изначально нравилась работа с подростками. Еще когда я была маленьким ребенком, я мечтала быть преподавателем русского языка литературы, но случилось так, что получила юридическое образование. Потом появилась возможность, и я, можно сказать, совместила погоны и преподавание.

— Это типичная история, когда на учет ставят детей из неблагополучных семей?

— Дети все разные. В основном, конечно, из неблагополучных, но и есть и такие дети, у которых в семьях подобных проблем нет.

— Что толкает молодежь на преступный путь? Многие сейчас винят в этом интернет.

— Что касается интернета: доля правды в этом есть. Но в первую очередь все идет от семьи, от воспитания. Что родители в будущем закладывают в ребенка, то из него и вырастет. Если дома все хорошо, благополучно, доброжелательные взаимоотношения, ребенок это черпает, он растет в ласке и любви, то, естественно, у него не будет оснований идти совершать какие-то противоправные действия или преступные деяния. А если дома нет условий, нормального питания, то ребенок может совершить правонарушение или преступление, чтобы просто поесть.

— Вы ранее говорили о том, что на учет ставят и детей из хороших семей. Почему они, по-вашему, совершают преступления?

— Я считаю, что это следствие распущенности, избалованности и вседозволенности.

— Приходилось ли вам сталкиваться с реакцией родителей, которые не верили, что их дети совершили что-то нехорошее?

— Бывают дежурные вызовы, мы звоним, предупреждаем, что вашего ребенка доставили в отдел полиции, необходимо подойти для выяснения обстоятельств. И маме, папе доказывают, что это ваш ребенок, у нас уже установлены личные данные. Они говорят: «Нет, мой ребенок находится дома». Потом приезжают и все-таки удостоверяются, что это их ребенок. Мы с такими родителями проводим беседы, объясняем, разъясняем. Они рано или поздно в большинстве своем начинают прислушиваться.

— Приходилось ли слышать от детей фразу: «Я несовершеннолетний, мне ничего не будет»?

— Нам в основном не верят поначалу, когда мы предупреждаем об ответственности за хищение товара. Они говорят: «Нет, я вот в интернете почитал, там статью нашел, ничего мне не будет». И приходится доказывать обратное, объяснять, что в любом случае незнание законов не освобождает от ответственности: отвечает за содеянное либо ребенок, либо его законные представители.

— С детьми как налаживаете контакт? Всегда это удается?

— Тоже беседуем. Знаете, в-основном дети идут на контакт охотно, потому что понимают и осознают, какие бы правонарушения они не совершили, лучше работать и сотрудничать с инспекторами. Мы с ребятами дружим в соцсетях, переписываемся. Бывает так, что родители звонят, говорят, что ребенок не отвечает, а уже поздно. Мы спокойно с ребятами связываемся, ребенок поясняет: «Я сейчас с девочкой, до комендатского часа буду дома». И они сдерживают обещание, ни разу нас не подводили.

— А как еще вы укрепляете связь с подопечными?

— Мы сейчас детей водим на спектакли в театр, на выставки, организуем спортивные состязания, я вот недавно ездила в конную школу в Выльгорте. Детям нравится, они потом звонят и просят: «А давайте туда-то пойдем».

— Дети, которых сняли с учета, продолжают с вами общаться?

— Да. На учете стоял мальчик. В семье трое детей, родители в разводе. У ребенка после развода травма, маму не слушал, отца тоже, из-за обиды. Перестал дома ночевать, стал бродяжничать, пить, курить, пропадать. Мы его поставили на учет, потом сняли. Он поступил в СГУ на юридический, окончил вуз, переехал в Москву уже со своей семьей, нашел там работу. Недавно мы списывались, он поделился: хочет оформить загранпаспорт и путешествовать. Мне очень радостно.

— На чем чаще всего ловят несовершеннолетних?

— В основном, на хищениях, употреблении алкогольной продукции, нарушении комендантского часа, повреждении транспортных средств. Еще мы работает со случаями ненадлежащего исполнения родительских обязанностей.

— А часто ли происходят случаи, когда на улице находят детей без родителей?

— Были такое, что, например, ночью сотрудники патрульно-постовой службы или ДПС привозили детишек. Кто в резиновых сапогах, кто в тапочках каких-то, в нижнем белье. Родители выпили, заснули, дверь открыта, и дети выходят сами. Спрашиваешь: «Зачем шла, куда?». Отвечают: «К бабушке, у нее есть что покушать». Но это очень давние случаи. Сейчас мы детей из таких семей, где выпивают, изымаем, предотвращаем случаи, когда ребенок на улице может оказаться один. Мы не единственные, кто контролирует такие семьи, есть ряд служб, с которыми мы в связке работаем. Сейчас были рейды в день последних звонков: не только сотрудники полиции выходили, но и сотрудники министерства образования, и соцзащиты.

— Простые люди вам тоже помогают в вашей работе?

— Знаете, раньше был такой подход: произошло преступление, соседи слышали, но никто не вызвал полицию. Сейчас наоборот, стараются позвонить, сообщить, даже если ребенок просто плачет. Граждане стали более осознанными, ответственными.

БНК