Жизнь моя, иль ты приснилась мне… Продолжение-16
0
195
Продолжу свою семейную сагу. Сейчас у нас герой – мой брат Феликс Березин. В прошлом посте я писала про его первую жену Зою. Старалась воспеть все её достоинства, потому что я её не любила. Она была для меня человек чужой и даже чуждый, и полюбить её я не смогла. Зоя была не бездельница, а барыня. Она приходила, садилась и говорила – подайте мне вон то, и ещё вот это, а это заберите. И её почему-то слушались. Я рассказывала, как однажды по дороге из Лениногорска в Мичуринск, где она жила и где жили её родители, Зоя заехала к нам в Зарядье. Не раздевая платья, она залезла рукой за пазуху, вытащила лифчик, грязный, потный и вонючий, она в нём трое суток пробыла в жарком вагоне, сунула этот лифчик в нос моей свекрови и приказала: «Пришейте пуговицу». Я испугалась, обомлела. Подумала: «Ну, сейчас, Зоя, тебе объяснят, как должны вести себя гости и как разговаривать со старшими». Но, к моему изумлению, моя свекровь схватила лифчик так, как будто всю жизнь об этом мечтала, и сказала: «Сейчас пришью, сейчас пришью», нашла подходящую пуговицу и пришила. Однажды к нам в Зарядье заехал из Мичуринска отец Зои. Он был член партии с дореволюционным стажем, очень похож на моих родителей и на родителей моего отца, словом, свой человек. Он критически относился к своей дочери и в отношениях между Зоей и Феликсом был целиком на стороне Феликса.
После окончания института Феликса направили на работу в Казахстан, в Усть-Каменогорск, там была психиатрическая больница. В Усть-Каменогорске он проработал недолго, и его перевели в Лениногорск. Лениногорск до революции назывался Риддер, и он знаменит, в частности, свинцовыми рудниками. Свинец, если я ничего не путаю, а я вполне могу напутать, единственный металл, который может защитить от радиации. Работа на свинцовых рудниках очень вредная, и работники получают немыслимо высокую зарплату. Когда работник свинцовых рудников приходит к наркологу (а Феликс одно время принимал как нарколог), чтобы полечиться от алкоголизма, нарколог задаёт ему первый традиционный вопрос: «Зарплату всю пропиваете?» - и слышит в ответ: «Мою зарплату пропить невозможно». В Лениногорске, когда Феликс туда приехал, была ставка психиатра, то ли в городской поликлинике, то ли в городской больнице, и это была вся психиатрическая помощь. Феликс считал, что городу необходим психдиспансер. Он сумел доказать это городскому руководству и получить необходимое финансирование. Феликс организовал этот диспансер и стал там главврачом. Почти одновременно с Феликсом в Лениногорск приехала из Москвы супружеская пара Соколовых. Аркадий Соколов был хирургом, а его жена Елена психиатром. Аркадий был популярным хирургом, можно сказать, модным. Он был вообще блестящая личность, по происхождению столбовой дворянин. Елена поступила работать в диспансер к Феликсу, и Феликс в неё влюбился почти сразу. Она не сразу ответила ему взаимностью, но ответила.
Лена любила своего мужа, но он пил и изменял ей, отчего она, конечно, страдала. А тут Феликс, высоконравственный и надёжный, как скала. Я не хочу сказать, что любовь к Феликсу победила любовь к Аркадию. Я подозреваю, что победил инстинкт самосохранения. Если бы Лена осталась с Аркадием, то так и была бы всю жизнь рядовым врачом. А с Феликсом она сделала карьеру. Впрочем, Феликс и Лена не сразу дали волю своему чувству, они не хотели огорчать своих супругов и усложнять жизнь своих детей. Я не сказала, что у Лены с Аркадием была дочь Маша. Феликс боролся со своим чувством, они даже разъезжались, жили в разных городах, в конце концов, любовь победила. Как только Феликс понял, что любит Лену, он разошёлся с Зоей. Зоя уехала, а Маринку оставила отцу, чему он был очень рад. Феликс весь день был на работе, а Маринкой занимались соседи. У него были замечательные соседи, пенсионеры, бездетная пара. Они очень любили детей, мечтали о детях, но Бог им детей не дал. Маринкой они занимались с радостью. А Феликс руководил воспитанием. Говорил, что нужно непременно учить Марину шить, шитьё воспитывает усидчивость и ещё какие-то положительные качества, словом, как специалист-психолог, он давал рекомендации, а соседи чётко эти рекомендации выполняли.
Впрочем, я забегаю вперёд. Когда Феликс работал в диспансере, в Лениногорске была эпидемия энцефалита. Причём этот энцефалит отличался от тех, которые были описаны в медицине. Феликс первым его диагностировал и, как говорили мне коллеги Феликса, он должен был бы называться «энцефалит Березина». Имя Березина энцефалиту не дали, но диссертацию он на нём защитил. Защищался он в Москве, и ему сразу предложили работу в Москве в клинике Корсакова в Первом мединституте. Феликс согласился принять эту должность, но жить в Москве ему было негде. Одно время Феликс с Леной и мы с Игорем снимали комнаты в мамином дворе в соседнем корпусе, чтобы быть ближе к девочкам. Наша Лена и Маринка жили у бабушки. И мы там жили, только ночевать приходили в съёмные комнаты. Однажды приехала Зоя и забрала Маринку. Ночью я плакала. Игорь говорил: «Ну, что ты ревёшь, её забрала родная мать, ей там плохо не будет». Я говорила, что плачу, потому что мне жалко с Маринкой расставаться, а в том, что ей с мамой будет хорошо, я сомневаюсь. Потом оказалось, что Зоя вышла замуж за Яшу, опять за еврея, и Яша сказал, что дочь должна жить с матерью, и поэтому Зоя приехала за Мариной. С Мариной возился, конечно, Яша, по утрам заплетал ей косички, и Зоя, похоже, приревновала его к Маринке. Так Маринка снова оказалась у нас.
Продолжение следует.