«Мы — возможно, последний шанс для развития Челябинской области»

— Александр Леонидович, сколько лет вашей жизни связано с Южно-Уральским государственным университетом? — Давайте считать. 15 лет, с 2005 года, я ректор ЮУрГУ. До этого шесть лет был проректором университета по научной работе. До этого еще три года был деканом приборостроительного факультета. Два года был заведующим кафедрой Информационно-измерительная техника», на которой работал до этого 11 лет. Аспирантуру закончил в 1981 году. А впервые переступил порог тогда еще Челябинского политехнического института в 1969 году. Получается, 51 год. — Как, на ваш взгляд, за эти полвека поменялись задачи, стоящие как непосредственно перед ЧПИ-ЮУрГУ, так и в целом стоящие перед системой высшего образования в стране? — При всех изменениях, произошедших за это время и у нас в вузе, и со страной в целом, в плане задач на самом деле поменялось не так уж много. Когда я еще учился в школе, в СССР был фактически культ науки, научных достижений. Мы начали осваивать космос, запускать спутники, космические корабли. В школах очень активно развивалось физико-математическое образование. И, конечно, все эти достижения пропитывали сердца людей, их души, и — мозги. Почти все стремились кем-то стать, вырасти, чего-то достичь. Не столько в плане какого-то личного благосостояния, сколько быть полезным. У нас в деревне в школе был учитель астрономии. Простой, в общем-то, человек. Но у него старший сын закончил Новосибирский государственный университет и работал в академгородке, одна из дочерей закончила Уфимскую консерваторию, стала музыкантом. Вторая дочь — в той же Уфе закончила университет по специальности, связанной с английским языком. Младший сын закончил наш челябинский ЧИМЭСХ — институт механизации и электрификации сельского хозяйства (ныне Южно-Уральский государственный аграрный университет — прим. ЕАН). И когда я, 17-летним мальчишкой из школы в деревне Сафакулево, поступил на приборостроительный факультет в ЧПИ, уже тогда считавшимся очень сильным вузом, то, конечно, прошел хорошую школу. Такую, что первая моя научная работа на кафедре, где я к тому времени проработал полгода, была связана с созданием наземного комплекса для испытаний системы управления межконтинентальной баллистической ракеты морского базирования. Для этого меня отправили в Миасс. Мне было-то 22 года… — Не боялись в те годы доверять столь подобные задания совсем молодым специалистам? — Доверяли. И уже через полгода сделали ответственным исполнителем. В подчинении которого было 15 человек. Два с половиной года я жил в гостинице в Миассе, трудился вместе с сотрудниками «макеевского» КБ (сейчас — государственный ракетный центр имени Макеева, — прим. ЕАН). И это тоже была великолепная школа. Я всё это вот к чему. И тогда, и сейчас задача и нашего университета, и всей системы образования, в том числе высшего образования, сводятся к следующим вещам: производству знаний, подготовке умных, талантливых и образованных людей, специалистов, к созданию крупных инновационных проектов, и — к выполнению функции социального лифта. Тогда эти механизмы был одни, сейчас немного другие, но смысл не поменялся. Да, в те годы перед всей страной стояли большие задачи, были очень амбициозные проекты, на которые выделялись огромные ресурсы. Я работал в сильной научной лаборатории. Но ведь она была не единственной в ЧПИ. Их было 12, и в каждой трудились по 50-70 специалистов... Это давало людям стимул расти, развиваться, становиться кем-то. Большие, интересные задачи «зажигают» людей. — А сейчас такого нет? — Почему нет? Есть. И задачи государственного масштаба потихоньку возвращаются, и многие другие проекты появились. И действительно талантливых студентов, поверьте, сейчас не меньше, чем в советские годы. Конечно, сейчас у нас другая страна, и у людей появилось невероятное количество самых разных жизненных возможностей. Сейчас мы, вероятно, не так зациклены на какой-то общей пользе, больше можем думать о себе, о своих личных желаниях, развитии, материальном благополучии, качестве жизни. Наш вуз уже давно не «просто» политехнический институт, а большой универсальный университет. Но, повторюсь, главная задача перед нами все та же — подготовить человека так, чтобы он смог себя максимально реализовать. При этом мир развивается, меняется, и нам в ЮУрГУ нельзя стоять на месте. — Одна из постоянных «переменных» — рынок труда. Как Южно-Уральский государственный университет чувствует себя на нём? — В целом мы хорошо себя здесь чувствуем. Наши выпускники востребованы, уровень их зарплат достаточно высок. За лучших студентов работодатели конкурируют между собой. — В СССР задачу по трудоустройству выпускников вузов во многом решала система распределения. Сейчас её в прежнем виде, по сути, не существует… — Но у нашего университета при этом заключено около трех тысяч договоров с предприятиями о подготовке специалистов. — Около трех тысяч договоров? — Именно. Просто мы, несмотря на все сложности последних десятилетий, никогда не разрывали связей с производством, с бизнесом, с предприятиями в самых разных отраслях. И обзаводились новым связями. В итоге лучших студентов «разбирают» уже на первых курсах. — Одни профессии меняются либо вовсе исчезают, другие появляются. И это обновление в последние годы все ускоряется... — Мы очень внимательно отслеживаем то, что происходит на рынке труда, то, как меняются профессии, требования к специалистам, смотрим различные прогнозы того, какие изменения ждут нас в дальнейшем. И думаем, как корректировать программы обучения, как их модифицировать, изменить, улучшить. — Не мешает ли вам существующая система государственных образовательных стандартов, которая наверняка не успевает за меняющимися требованиями к профессиям, к специальностям? — Знаете, стандарты не мешают. У вузов была и есть возможность, выполняя требования образовательного стандарта, адаптировать предметы, курсы и лекции так, чтобы соответствовать и стандарту, и тем требованиям, которые предъявляет к профессии рынок труда, работодатели. Всегда в государственном стандарте есть определенная доля свободы, того, что вуз может «вложить» сам, исходя из своего видения того, какими навыками и компетенциями должен обладать выпускник. Могу привести в пример многолетнее сотрудничество ЮУрГУ с компанией EMERSON — мировым лидером в области автоматизации. Я в свое время лично провел несколько раундов переговоров с ними, мы целый год готовили образовательную программу, учитывающие требования компании к специалистам того или иного направления, специальности. В итоге у нас получилась образовательная программа мирового уровня! И от своих коллег по ЮУрГУ я требую именно этого — чтобы наши программы обучения соответствовали не просто госстандарту, но мировому уровню, мировым стандартам и требованиям. И уже могу говорить о том, что целый ряд программ в ЮУрГУ именно такого качества. Честно говоря, я думаю, что сильнейшим российским университетам, институтам, там, где есть серьезные традиции, научные школы, образовательные стандарты по большому счету не очень-то и нужны. Но в России более 700 вузов, и далеко не все из них... Вот тем, кто послабее, госстандарты действительно необходимы. Чтобы они не забывали, чему они вообще должны учить по той или иной специальности. Если же говорить о будущем профессий, о том, как они будут меняться, то с определенностью можно сказать, что во все сферы человеческой деятельности проникнут информационные технологии, причем на совершенно новом уровне. Это касается любых профессий — технических или творческих, связанных с естественными науками или с гуманитарными. Взять, например, юриспруденцию. Уже идет речь о том, что скоро станет возможно создание электронного юриста, который будет не только обладать базой данных действующего законодательства, но и на основе технологий искусственного интеллекта и машинного обучения будет работать по совершенно реальным задачам, которые ему будет ставить человек. Значит, юридическое образование претерпит серьезные изменения, связанные с этим. Конечно, изменения коснутся не только университетов, но и наши общеобразовательные школы. Потому что, как ни крути, основы образования закладываются именно там. — Вы говорите о мировом уровне, который требуется от образовательных программ. В то же время в ЮУрГУ с каждым годом учится все больше иностранных студентов. И это не только граждане республик бывшего СССР, но и представители дальнего зарубежья. Зачем они ЮУрГУ? Это способ заработка для вуза, прокачивание образовательных компетенций, решение геополитических задач? — И то, и другое, и даже третье. Все взаимосвязано. Конечно, иностранные студенты приносят нашему университету определенные, и довольно неплохие, деньги. Работа с иностранными студентами, безусловно, увеличивает наш опыт. Что же до геополитики… Сейчас Южно-Уральский государственный университет занимает 700-800-е позиции в различных рейтингах ведущих университетов мира. Наша задача — достигнуть уровня топ-500 к 2025 году. И в этом плане сотрудничество с университетами из других стран, совместные научные коллаборации, подготовка иностранных студентов приближает нас к этой цели. ЮУрГУ должен стать без всяких скидок университетом мирового уровня, а для них работа с иностранными студентами — это само собой разумеющееся. К тому же, обучая иностранцев, мы, с одной стороны, привязываем их к нашей стране, нашей культуре, и создаем себе союзников на долгие годы. А с другой — Россия получает возможность лучших из иностранных студентов, лучшие молодые мозги и таланты оставлять у себя, увеличивая теперь уже наш человеческий капитал. Так, как это делают в тех же США или Европе. А еще речь идет о том, что по-настоящему серьезный, «правильный» университет —это не только образовательное или научное учреждение, но и мощный драйвер развития региона, той территории, где он находится. — Что именно вы имеете в виду? — Наличие на той или иной территории сильных образовательных структур — школ, вузов — является важным фактором успеха территории, благополучия, уровня жизни в ней, и даже уровня безопасности. Давайте я попробую пояснить на достаточно известных в мировой практике примерах. В США есть два города, чья «родословная» довольно близка Южному Уралу — Питтсбург и Детройт. Оба, каждый в свое время — ведущие индустриальные центры страны, классический «ржавый пояс» США. Питтсбург — столица американской металлургии, Детройт — автомобилестроения. Оба эти города пережили сложные времена, когда их «базовые» отрасли оказались в упадке, а продукция предприятий перестала быть востребованной. Но в Питтсбурге было в общей сложности 23 учреждения высшего образования, при этом 2 из них входили в топ-200 в мире. А в Детройте — всего 9 вузов, при этом ни один из них в топ-200 не входил. Питтсбург, его жители и власти города и штата смогли в итоге адаптироваться к произошедшим изменениям. Да, убыль населения с 1980-го года составила 20 процентов, но ставка на образование и новые отрасли экономики привела к тому, что город изменил свое лицо, и превратился в экологически благополучную территорию с сильной экономикой (медианный доход населения — около 47 тысяч долларов в год). А Детройт, увы, и населения потерял больше (минус 44 процента с 1980-го года), и доходы там почти в два раза ниже (медианный — около 26 тысяч долларов в год), а преступность — в два раза выше (67 преступлений в год на 1000 жителей против 37 в Питтсбурге). Более того, Детройт в 2013 году пережил банкротство, и сейчас только-только начинает выкарабкиваться из этой ямы. Данные, как вы понимаете, не мои, а наших уважаемых коллег из Гарвардского университета. Есть и третий пример — Бостон, где находятся Гарвард и Массачусетсткий технологический университет — два ведущих университета в мире, а также много других достойных вузов. Когда-то это была мануфактура, типа нашего Иваново. Бостон также пережил непростые времена. Но в итоге вышел из них с блеском. Я убежден, что на судьбе городов, на их успешности или неуспешности, прямо сказалось наличие или отсутствие качественных университетов. Для Челябинской области это более чем актуально, потому что пока что мы движемся, к сожалению, в сторону Детройта…  — Почему? — Вот смотрите. Сейчас только 79 процентов выпускников школ Челябинской области получают высшее образование на территории региона. Для сравнения: в Свердловской области этот показатель равен 108 процентам, а в Томской — 189 процентам. Иными словами, если из Челябинской области школьники (прежде всего самые лучшие, самые талантливые) уезжают получать высшее образование, то к нашим соседям и особенно к томичам — наоборот приезжают из других регионов. У какой из областей лучше стратегические перспективы? — Но в Москву или Санкт-Петербург все равно будут уезжать. И после школ, и после окончания наших вузов. — Правильно, будут. Но ведь большинство останется здесь. И задача — воспитать достаточный количественно и качественно «средний слой», основную массу, которая и будет делать результат. Образование и наука, если они мирового уровня, дают не только кадры и технологии, но и привлекает в регион инвесторов. Все то же сотрудничество с EMERSON, и не только с ними, тому пример. Современный высокотехнологичный бизнес, производство, основанное на пятом-шестом технологических укладах с бОльшей вероятностью разместится именно там, где уже есть подходящие кадры и есть база для их подготовки на самом высоком уровне. — Возможно ли превращение вузов в драйвер развития региона без участия властей? — Власти и университеты должны это делать вместе — развивать регион. Понимать, как использовать нас, где помочь создать среду для развития — задача для руководства региона. У властей на всех уровнях есть возможности влиять в любую сторону — и в хорошую, и в плохую. В ЮУрГУ это хорошо понимают, и помнят. Скажем, Петр Иванович Сумин (губернатор Челябинской области в 1996-2010 годах, — прим. ЕАН) в свое время помог с ресурсами на достройку главного корпуса, университетского шпиля, выделил средства из областного бюджета для приобретения первого нашего мощного электронного микроскопа, сумма была 700 тысяч долларов. Михаил Юревич (губернатор Челябинской области в 2010-14 годах, — прим ЕАН), по сути, ради каких-то мелких корыстных интересов испортил площадь перед памятником Курчатову, где построили странный торговый комплекс, и угробил как планы университета по развитию кампуса, так и возможность для архитектурного завершения главной улицы города — проспекта Ленина. А вот Борису Александровичу Дубровскому, которого сейчас много ругают, лично я благодарен. Мы долго не могли найти средства на строительство новых общежитий, а его, пусть и не реализовавшаяся идея с проведением саммитов стран ШОС и БРИКС в итоге помогла нам привлечь федеральное финансирование, и построить замечательные, лучшие среди вузовских в нашей стране, общежития. — А как складываются ваши отношения с Алексеем Текслером? — Два момента. Первое — Алексей Леонидович впервые на уровне главы региона лично участвовал в защите отчета университета перед международным экспертным советом. Председателем которого была вице-премьер правительства России Татьяна Голикова, её заместителем — занимавший тогда пост министра образования и науки Михаил Котюков, и в работе которого участвовали серьезные зарубежные профессора. Такое личное участие — редкий случай, и безусловно, глава региона помог нам. Второе — в отличие от предыдущих губернаторах, Алексей Текслер смог реанимировать соглашение и выделение грантов от Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ) ученым Челябинской области на сумму в 50 миллионов рублей, а также дополнил федеральные гранты региональными на такую же сумму. Также он выделил 70 миллионов рублей из областного бюджета на начало работы научно-образовательного центра УрФО, куда кроме нашей области входят Свердловская и Курганская). Кроме того, готовится программа поддержки региональной науки до 2024 года, в которой, насколько я знаю, заложено финансирование 350 миллионов рублей в год. Это мощная поддержка, за которую я губернатору очень благодарен. Мы надеемся, что сотрудничество областных властей и университетов региона, научного сообщества, продолжится. И поможет в итоге развитию всей области. — Речь только о ЮУрГУ как драйвере развития региона? Или все-таки о качественном росте всей университетской среды? — Нет, речь не только о нас. Пусть развиваются все — и мы, и наши коллеги. Я вижу, что в рамках, например, программы стратегического академического лидерства, приходящей на смену программе «5-100» (в которой наш университет участвовал), возможно согласованное развитие трех ведущих университетов региона — ЮУрГУ, Челябинского госуниверситета и Магнитогорского государственного технического университета. У каждого изнас есть свои сильные стороны, сильные факультеты, специалисты, ученые. Надо кооперироваться, объединять усилия. Давайте говорить прямо: металлургия и другие индустрии максимум четвертого технологического уклада Челябинскую область не спасут, не вытащат. Особенно в условиях, когда во всем мире вовсю утверждается уже шестой технологический уклад. Развитие любой территории, любого региона делается прежде всего людьми. Качественное развитие возможно только при наличии большого количества умных, талантливых, образованных людей, опирающихся на знания и навыки. Сильные университеты, как мы уже говорили, производят именно это — знания, компетенции, и умных, талантливых, образованных людей. Именно высшее образование и наука — единственный шанс для Челябинской области выйти на тренды опережающего развития — образовательные, научно-технологические, экономические, социальные — а не стать, по большому счету, колонией, пригородом того же Екатеринбурга уже в обозримом будущем.