Через тридцать сибирских зим...
Илья Новиков
Родился в 1988 году в Междуреченске (Кемеровская область). С 1991 года живёт в Абакане (Республика Хакасия). Окончил Современную гуманитарную академию по направлению «Финансы и кредит». Дипломант республиканского литературного конкурса для молодых авторов «Радуга талантов» (Абакан). Лауреат Всероссийской премии им. М.Ю. Лермонтова в номинации «Молодое дарование». Включался в шорт-лист литературной премии им. В.П. Астафьева (Красноярск). Побеждал в конкурсе на соискание именной стипендии Главы Республики Хакасии для молодых литераторов. Победитель конкурса «Поэзия улиц на автобусных остановках» (Санкт_Петербург). Стихи публиковались в литературной периодике Хакасии, Красноярского края, Крыма.
Минус 30
Через тридцать сибирских зим,
Завернувшись в вишнёвый плащ,
Я вернусь к тебе чуть другим:
Смертоносен, животворящ.
Тридцать прежних моих лиц
В глубине серых глаз хранишь.
Отогнав стаю чёрных птиц,
Со слезинкою ты твердишь
Мне слова о тоске и тепле.
Горький в горло пробрался ком,
Будто утром висел в петле.
Вот что значит вернуться в дом.
Старый двор теперь не узнать –
Жертва богу метаморфоз;
Только неба родная гладь
И каскады синих стрекоз.
Хороводы жёлтых шмелей
Над сиренью, что я ломал,
И сухие кудри степей,
Поперёк которых бежал
За закатом, ласкавшим взор.
Счастье лихо вокруг цвело!
Вечерами звёздный узор.
Страшно, если гроза, зело.
Всех игрушек простыл и след,
Не укрыт коридор ковром.
По траве, за закатом вслед,
Дочь моя бежит босиком.
На неё смотрю из окна;
Тонет в мареве суходол.
Тридцать первая ждёт зима,
И трещит подо мною пол.
Мой город
В густой полыни и жарках крепчает
Сибирской крови город – Абакан.
Здесь каждого добром встречают,
Даруя освежающий айран.
Мой город мудр и неизменно предан
Своим корням, охотничьим повадкам.
И всякий миг судьбы людской поведан
Его обветренным кирпичным кладкам.
Чатханом изгоняет духов злых,
До блеска точит когти о песчаник.
И разгрызает кости дней былых,
Улёгшись брюхом на сухой торфяник.
Раскатист вой его среди курганов,
Глаза блестят в калейдоскопе лиц.
Пропах подшёрсток у костров шаманов,
Сплетён мостами барельеф ключиц.
Клыки-менгиры обнажив на солнце,
Пьёт воду рек, их брызгами играя.
Здесь, говорят, ходили македонцы
И караваны Древнего Китая.
Зверь-город верен спящему Саяну,
Хранящему покой тайги дремучей,
Что знал в округе каждую поляну
И был укрыт белобородой тучей.
А летний день, изъеденный людьми,
Звенит фонтаном, блещет зеркалами.
Так скоротечно проплывают дни
Над выбитыми в камне именами.
Так злополучен уходящий час –
Не раз обманом выбил упования!
Над головами ласточки, кружась,
Затеяли за счастье состязание.
Наша весна
Смыло снег весенним дождём,
Ободряя замёрзших птиц.
Мы теперь с тобою вдвоём,
Веет светом от наших лиц.
А меж рук расцветает сад,
Что возделать нам предстоит,
И его терпкий аромат,
Как вино, нас с тобой пьянит.
Каждый день я иду к тебе,
Тяжелея ещё на грамм –
Это чувство растёт во мне,
Соразмерно моим шагам.
И, казалось бы, я тяжёл,
Я, наверное, грохочу.
А потом я смотрю на пол –
И… скорее к тебе лечу!
Пьедестал
Опустевшие окна роддома…
Зачинания низкого качества…
То фатальной усталости кома,
Торжество пустотелого ячества!
Загнездилась внутри предателей
Гниль бесплодных голов клубьями.
А незримые корчеватели
Цветность слова терзают зубьями.
Мелют лжетворцы воду стылую,
Ждут восхода кормов подножных,
Разрастаясь толпою бескрылою
Беснолепных и боголожных,
Что шуршат перед мордою фантиком,
Расплескавшись душевною гущей,
Вслед плюют бессмертным романтикам,
Лебедой прорастая мрущей.
Вторят им ещё более тёмные,
До железного хлеба охочие,
Что роняли слова неподъёмные,
Что искусству гибель пророчили.
Слог металлом струит из горнила уст:
«Пока кома сковала нам плечи,
Пьедестал поэтический будет пуст!
Все попытчики – только предтечи…»
Но в потёмках лесов изувеченных
Вызревают шиповника капли.
И как выйдет срок, словно меченых,
Разнесут их по родине цапли!