Русские робинзоны: шесть лет в ледяном аду
Продолжение. Часть 1.
Со времен выхода в свет книги Даниеля Дефо о Робинзоне Крузо сотни моряков так или иначе оказывались на необитаемых островах. Но по сей день нет в истории путешествий более удивительного примера выживания, нежели шесть лет, проведенных русскими поморами на Шпицбергене, наименее приспособленном месте для жизни в мире.
Проклятый остров
Хуже Шпицбергена, наверное, только Антарктида. Восемь месяцев зимы с морозами ниже 30 градусов, почти полгода - полярная ночь, практически отсутствует растительность, зато полно белых медведей, самых опасных хищников на Земле.
Стараясь колонизировать архипелаг, Норвегия в ХVIII веке призывала добровольцев за деньги и преступников за прощение... Но никто не купился. Слишком недружелюбными казались острова. Никто не верил, что в ледяном аду можно выжить хотя бы год...
Тем не менее русские неоднократно на Шпицберген ходили бить моржей, тюленей и китов. И даже зимовали. Для этого привозили с собой строевой лес и возводили избы. На полярную ночь оставались, конечно, во всеоружии - с изрядным запасом оружия и других припасов. Но чтобы войти в шестилетнюю зимовку с 12 патронами и мешочком муки - это, конечно, фантастика...
Пропавшие
На исходе лета 1743 года артель из 14 жителей поселка Мезень, что под Архангельском, отправилась на промысел к Груманту (так поморы называли Шпицберген). Добрый карбас, способный поднять до трех тонн, вел опытный кормщик Алексей Химков.
Через неделю показался архипелаг, но сильный ветер отнес судно к восточному побережью. В трех верстах от берега, напротив острова Малый Берун (ныне - остров Эдж), карбас прочно застрял во льдах...
К берегу отправилась четверка разведчиков во главе с Химковым. Они знали, что где-то сохранилась старая изба промысловиков, которую нужно было проверить - вдруг придется зазимовать. Кроме Алексея в путь отправились его родственник Иван Химков, Степан Шарапов и Федор Веригин. Все взрослые (от 40 до 50 лет) опытные промысловики, много чего повидавшие, мало чего боявшиеся.
Шли налегке - на сутки же всего отлучались - с минимальным набором выживания: топор, ружьишко с 12 зарядами, 10 кило муки, четыре ножа, огниво, котелок да немного табаку.
К вечеру избу нашли - довольно большую и крепкую. Растопили печь, собрали скромный ужин и легли спать под завывания занимавшейся бури. А утром, вернувшись на берег, застыли от ужаса. Перед ними лежала чистая вода до самого горизонта: за ночь ветер разломал льды и унес их далеко в открытое море. Но вместе с ними навсегда сгинул и карбас с десятью моряками.
Приказано выжить
Времени долго оплакивать участь друзей не было - нужно было думать о живых. Поморы в тот же день принялись обустраивать свой - теперь уже обитаемый - остров.
Сначала занялись бытом - починили избу, забили мхом щели, обмазали печь глиной, найденной неподалеку (она же позже пригодилась для создания посуды и светильников).
Запаслись дровами. И хотя ни единого дерева на всем архипелаге не росло, море пришло на выручку: периодически выбрасывало на берег «плавник» - обломки кораблей и деревьев, унесенных с материка.
Параллельно добывали пропитание. Двенадцатью зарядами подстрелили двенадцать же диких оленей - благо стада бродили по территории. Навялили и закоптили мяса впрок.
На первые месяц-два и кров, и стол был обеспечен. Но что дальше? Патроны кончились, а значит, рано или поздно грозил голод.
Но не просты были наши мужики. Из плавника наделали рогатин - да таких удачных, что именно ими завалили за все время десяток медведей (причем девять напали первыми).
Но рогатина - средство ближнего боя, на оленя с ней не пойдешь. Тут море опять расщедрилось - принесло вырванную с корнями ель. И один из корней оказался идеальной заготовкой для лука. Тетиву сварганили из медвежьих жил, стрелы - из прямых еловых ветвей, оперение - из птичьих перьев, а наконечники - из заточенных гвоздей разбитого ящика (тоже морской подарок)...
Тренировались в стрельбе ежедневно и вскоре начали бить птиц влет и песцов на бегу! А еще - оленей с тюленями - с изрядного расстояния. Из их шкур делали себе постель, одежду, обувь. Ну и заготавливали на будущее, веря, что когда-нибудь с острова спасутся - не с пустыми же руками возвращаться домой!
Люди крепче стали
Каждый день полярники что-то мастерили, придумывали... В итоге освоили даже кузнечное дело!
Молот сделали из найденного корабельного крюка, вместо наковальни приспособили большой камень. Ковали наконечники для стрел и рогатин. Чем держали раскаленное железо? А самодельными щипцами из оленьих рогов... Освоили и тонкую работу по металлу, точив из проволоки полноценные иглы - с ушками, пробитыми острием ножа: не каждый мастер на материке с таким справится.
В заботах проходили как короткое лето, так и долгая зима. Когда Господь и погода позволяли, робинзоны охотились и собирали птичьи яйца, преодолевая десятки километров в день. Если же вьюга запирала в четырех стенах - шили одежду, обрабатывали шкуры, создавали новое оружие, плели веревки... даже резьбой по дереву и кости занимались! В доме никогда не гас свет - поморы изготовили несколько жировых ламп (хитрых - пожаробезопасных!), правда, ради этого пришлось почти все рубахи и портки распустить на фитили.
Короче, без дела не сидели ни единого дня. Разве что по великим церковным праздникам давали себе малую слабину. Но и посты соблюдали, для чего аккуратно вели календарь. В конце изоляции оказалось, что ошиблись зимовщики за все годы всего на пару дней!
Движение и труд все перетрут!
Любой аспект жизни на острове зимовщики старались продумать и воплотить как можно эффективнее. Собственно, именно это и помогло победить им главного врага. Более морозов, тоски, полярной тьмы и голода угрожала им цинга. Отсутствие витаминов и зелени приводило сначала к слабости, затем к выпадению зубов, язвам, в конечном итоге - к смерти. Витамины мудрые поморы по крупицам добывали так: ели сырое мясо, пили еще теплую оленью кровь, употребляли в свежем и квашеном виде растущую на острове ложечную травку (Cochlearia). А главное - не позволяли себе сидеть на месте, несмотря даже на сильную слабость. Они еще на Большой земле осознали простое правило: движение - жизнь. И только Федор Веригин нарушал простые заповеди, за что поплатился жизнью. Оленью кровь пить отказывался, траву не переносил, предпочитал отлеживаться в теплой хижине. С каждым годом ему становилось все хуже и хуже. В последние месяцы он не в силах был даже поднести руку ко рту - товарищи кормили его, как младенца...
В то же время Химковы и Шарапов, не давая себе спуску, не только выжили, но и достигли удивительной физической формы: играючи могли догнать оленя или песца! Иван, кстати, по возвращении на Большую землю на спор обогнал скаковую лошадь (тут видна параллель с прообразом Робинзона Александром Селькирком - тот за время жизни на острове научился догонять диких коз).
Парус на горизонте
После кончины Федора поморы сильно упали духом. Годы бесконечного ожидания, потеря товарища... Они уже начали сомневаться, что когда-нибудь вернутся домой... Но недаром говорят, что самый темный час бывает перед рассветом!
15 августа 1749 года поморы наконец увидели парус и подпалили давно готовые сигнальные костры. С судна спустили шлюпку... Северная робинзонада, продлившаяся 75 месяцев, счастливо завершилась!
В одетых в шкуры заросших людях кормщик Амос Корнилов с трудом признал своих старых знакомых, которых давно уже заочно похоронил. Робинзоны уговорили Амоса отказаться от промысла и доставить их домой, посулив достаточно неплохую по тем временам сумму - 80 рублей. Причем деньги у них имелись - на карбас выжившие моряки погрузили 50 пудов оленьего сала, большие тюки кожи, медвежьи шкуры, песцовые меха - как белые, так и черные. Забрали островитяне с собой и нехитрый скарб - лук, стрелы, рогатины - вплоть до самодельных иголок.
Привет, Крузо
Возможно, подвиг первых русских полярников так бы и затерялся в истории, если бы не граф Шувалов, отвечавший за архангельские земли. Узнав об этой фантастической истории, он поручил проверить ее достоверность петербургскому академику Ле Руа. Ради этого в столицу даже доставили кое-кого из зимовщиков. В итоге в 1766 году в Петербурге вышла повесть «Приключения четырех российских матросов, к острову Ост-Шпицбергену бурею принесенных, где они шесть лет и три месяца прожили». Правда, сначала на французском, затем - на немецком и лишь в 1772 году - на русском.
В послесловии архангельский чиновник Вернизобер сравнил повесть Ле Руа с классической книгой Дефо: «Англичанин сообщил нам баснословную историю Робинзона Крузо. Но эта история реальная и действительная. События первой разворачивались в жаркой стране, наши же матросы пережили их в глубине Севера, на 77-м с половиной градусе. Англичанин мог приготовить пунш из винограда, произрастающего на его острове. Наши же бедные, несчастные, но твердые духом русские довольствовались водой...».
Действительно, условия, в которых выживали русские робинзоны, не идут ни в какое сравнение с литературным райским островом. Тем не менее в обеих историях есть один главный момент. И фантастический Робинзон Крузо, и реальные поморы заслужили жизнь тяжким, ежедневным трудом. Да еще этим же трудом и разбогатели по возвращении.
Русские герои на практике подтвердили универсальное правило выживания в самых сложных условиях - не жалеть себя, не падать духом, надеяться на лучшее и работать-работать-работать.
КСТАТИ
Бесспорно, эта история абсолютно кинематографична, однако на ее основе был снят всего один фильм - «Море студеное» 1954 года.
Алексея Химкова играет там маститый Николай Крючков, а невесту Степана Шарапова - молодая начинающая актриса Эльза Леждей. Та самая, которая позже станет настоящей звездой сериала «Следствие ведут знатоки» в качестве очаровательного криминалиста Зинаиды Кибрит.
