КЕМ НА САМОМ ДЕЛЕ БЫЛИ И КАК ВЫГЛЯДЕЛИ ТАИНСТВЕННЫЕ ЖИТЕЛИ НОВОЙ ЗЕМЛИ, УВИДЕННЫЕ ЛАМАРТИНЬЕРОМ В 17-М ВЕКЕ (ГРАВЮРЫ, ФОТО)
В 1653 году Пьер-Мартин де Ламартиньер в качестве судового врача совершил одну из первых удачных эспедиций по северу Европы. Он стал первым французом, который составил описание морского путешествия вдоль суровых берегов Гренландии, Исландии, Норвегии, Лапландии и Севера России — вплоть до Новой Земли.
Поэтому на него периодически ссылаются ученые, когда речь идет о нравах и быте людей, встреченных им на севере. А особенно обо всяких таинственных племенах, описанных им (например, Борандийцев с острова Варандей или Новоземельцев с Новой Земли).
В частности, его упоминает Л.П.Лашук в статье «Сиртя» — древние обитатели субарктики, опубликованной в сборнике Проблемы антропологии и исторической этнографии Азии. Москва. 1968 г. с. 178-193.
"Последним звеном в средневековой письменной традиции о несамодийском населении прибрежий Ледовитого океана принято считать информацию П. Ламартиньера (1653 г.) о «борандайцах» — охотниках и рыболовах большеземельского побережья Баренцева моря (в районе мыса Варандей), которые жили в хижинах, сложенных из костей морских животных и дерна и заметно отличных от тундровых оленных ненцев (Ламартиньер, 1912).
Версию о барандайцах как оседлых приморских зверобоях аборигенного несамодийского происхождения на протяжении многих лет отстаивал В. Н. Чернецов (1935, 1957)".
Особенно важными считаются свидетельства Ламартиньера о Новой Земле и сделанные им рисунки новоземельцев. Дело в том, что он был единственным человеком, встретившим коренных жителей архипелага. По его описанию это были явно не ненцы, так как эти новоземельцы сильно отличались от тех самоедов, что заселяли тогда соседнее побережье.
На эти его свидетельства часто ссылается современный исследователь Арктики — П.В. Боярский. В частности, в публикации "Новая Земля" он пишет:
"Участник датской экспедиции 1653 г., судовой врач Де Ламартиньер в описании плавания к Новой Земле указывает на встречу с местными жителями – «новоземельцами». Как и «самоеды» (ненцы), они поклонялись солнцу и деревянным идолам, но отличались от самоедов одеждой, украшениями и раскраской лица.
Самым главным в этом описании является упоминание легкого каноэ, «устроенного в форме гондолы, длиною от 15 до 16 фут, шириною 2,5, сделанным очень искусно из рыбьих костей и кожи; внутри кожа была сшита таким образом, что получался как бы мешок от одного конца челнока до другого; внутри такого челнока они были укрыты по пояс, так что вовнутрь лодки не могла попасть ни единая капля воды, и они могут таким образом выдерживать вполне безопасно всякую непогоду» (Ламартиньер, 1912, с. 91).
В дополнение к этому Ламартиньер указывает, что «наконечники копий и стрел были сделаны из рыбьих костей, как и все вообще их инструменты». Только у этого автора мы встречаем описание неизвестного северного народа – морских охотников, который оказал влияние на морскую культуру «самоедов» (ненцев).
Аналогичное описание «каноэ» приводит Ф. Белявский, долго живший среди ненцев (Белявский, 1833).
Этот момент очень важен для исследований МАКЭ..., которые ведутся с 1986 года на Новой Земле, Земле Франца-Иосифа, Северной Земле и Вайгаче в поиске не только памятников истории освоения Арктики (включая археологические), но и материальных свидетельств существования Грумантского моста.
По нашей гипотезе современные острова Шпицбергена, Земли Франца-Иосифа, Новой Земли, Северной Земли были составными частями исчезнувших мостов суши. Своеобразные перешейки могли неоднократно использоваться различными животными и предками современного человека, создавая условия для встречных потоков миграции (например, из Северной Америки через Гренландию в Азию) (Боярский, 1990)".
Так вот, похоже, я нашла ответ на вопрос — кого именно описал Ламартиньер, когда рассказывал о жителях Новой Земли. И даже обнаружила фотографии 19-20 века, на которых потомки этих людей изображены. Подчеркну — это лишь моя личная версия. Но выглядит она, на мой взгляд, крайне правдоподобно.
Состоит эта версия в том, что Ламартиньер на самом деле вполне мог встретить на Новой Земле неких людей.
Есть множество подтверждений (от того же Баренца), что люди на архипелаге встречались. Но это были не некие аутентичные местные новоземельцы, а русские или самоедские промысловики, которые на различных судах приплывали сюда на лето из Архангельска, Мезени, Печоры, а затем, настреляв белых медведей, тюленей, и прочей живности — возвращались домой, чтобы все это с большой выгодой продать. Зимовать они не рисковали, так как те — кто оставались на зиму, погибали от цинги и прочих напастей. И вплоть до конца 19 века, пока государство не организовало тут спасательные станции, метеостанции, и промысловые становища — никто тут постоянно не жил. Даже самоеды (то есть ненцы) тут постоянно жить не могли.
Однако описал под видом новоземельцев Ламартиньер не русских или ненецких или коми промысловиков Новой Земли, а эскимосов, которых он встретил в Гренландии. Потому что после Новой Земли он направился именно туда.
Эти вольные или невольные ошибки у Ламартиньера не редкость. Он вообще известен множеством выдумок об этом своем путешествии. Их подробно разбирал еще Литке, говоря, что, мол, путешествии Ламартиньера по содержанию своему принадлежит к числу Мюнхгаузеновых, но не должно быть пройдено молчанием потому, что ввело в заблуждение многих писателей и в том числе уважаемых всеми, каковы Витсен, Бюффон, де Бросс и прочие.
Например, Ламартиньер рассказывает об охоте у Вайгача или Новой Земли на некого морского зверя, напоминавшего одновременно и нарвала и моржа:
"Прошло трое суток, a мы еще ничего не поймали; наконец, мы увидали двух огромных рыб, из которых одна имела рог изрядной длины, и наши рыбаки решили их добыть. ... за этой рыбой только и охотятся ради ее клыков, которые служат для всевозможных поделок, как слоновая кость, и даже продаются на вес много дороже последней, как по причине белизны, превосходящей белизну слоновой кости, так и потому, что изделия из этой кости не так скоро желтеют, как сделанные из слоновой кости... Добытый нами рыбий рог был 10 слишком футов длины, очень тяжелый, скрученный спиралью, толщиной у основания в руку, и поднимался на голове рыбы кверху, постепенно утончаясь и оканчиваясь острием, как игла...Рыба была поймана, ей отрезали голову, как и первой; я видел ее часа 3 или 4 спустя после поимки: у ней не было рога, но зато клыки были гораздо толще."
Как вариант — люди поймали и нарвала, и моржа, но в сознании француза они перемешались и на рисунке он изобразил чудовищного морженарвала, не существующего в природе.
Так вот, с новоземельцами все произошло, на мой взгляд, также. Ламартиньер на самом деле на Новой Земле, возможно, и не высаживался даже. Потому что в своих воспоминаниях пишет, что там якобы растет густой сосновый лес (где спрятался один из новоземельцев). Но дело в том, что на Новой Земле не то что леса, там даже кустов, даже карликовых деревьев нет. На юге это голая тундра, а на севере - полярная пустыня. Выше травы, мха и редких цветов тут нет вообще никакой растительности.
Конечно, я не пытаюсь утверждать, что он врун. Многие моменты французский путешественник в своих дневниках все-таки описывает верно (в частности о лопарях), что можно проверить, например, сравнив их со свидетельствами его современников. Однако, относиться к его свидетельствам надо очень критично. Что я сейчас и сделаю.
А чтобы вы сами увидели все соответствия, приведу цитаты Ламартиньера из его описания путешествия, совершенного в 1653 году, когда он посетил берега Норвегии, Лапландии и Севера России — до Новой Земли; а потом совершил путь до Гренландии и Исландии. И сравню рисунки и фотографии тех самых новоземельцев с гренландскими эскимосами.
Глава XXXIII. Отъезд автора из Борандая на Новую Землю; о встрече с толпой новоземельцев, поклоняющихся солнцу, и о других двух, поклоняющихся деревянному идолу, называемому фетицо.
"Проехав Самоессию и возвратясь в Борандай, мы перебрались на суда, а через 2 часа подняли якоря и пошли в открытое море, взяв курс на Новую Землю, куда мы и прибыли через 20 часов; y одной местности увидали мы толпу людей, человек в 30, с луками на спинах, опустившихся на колени на берегу моря и поклоняющихся солнцу; это обстоятельство побудило наших капитанов и приказчика держать совет, как им поступить, чтобы завязать торговые сношения с этими людьми, которые им казались особенно дикими.
Для этой цели они решили спустить в море три шлюпки, с 10 человеками в каждой, хорошо вооруженными, чтобы оборониться в случае нападения, я так же был также назначен в эту поездку. Мы направились к берегу и когда остановились примерно на четверть льё, все эти дикари, стоявшие на коленях, выпрямились, принялись кричать, выстрелили в нас из луков и побежали, как лани, преследуемые охотником, но никого из нас не ранили, так как стреляли слишком издалека.
Высадившись на берег, мы бросились туда, куда, казалось нам, они скрылись, в надежде кого-нибудь захватить, но нам не удалось этого сделать, так как они пропали из виду и нельзя было даже определить, в какую сторону они побежали; но это не помешало нам идти до самых гор, покрытых снегом; мы углубились еще дальше в страну, и тут мы увидали на пригорках срубленные деревья, обтесанные в виде человеческих фигур, вырезанных очень грубым рельефом, а пред одной из этих статуй, примерно на льё впереди, мы увидали двух дикарей на коленях и с оружием на земле, которые ему покланялись; заметив нас, они вскочили и убежали.
Мы побежали изо всех сил, стараясь их догнать, но они достигли соснового лесу столь ловко, что мы не могли узнать, в которую сторону они удалились, а возвращаясь на суда, мы заметили издали еще двоих, покланявшихся такому же идолу, как изображено на следующем рисунке, которых новоземельцы называют фетицо [fetizot] и в которых вселяется дьявол, дающий прорицания, как нам сообщил наш капитан.
Глава XXXVII. О новоземельце, который опасался, что его захватят датчане, с коими находился автор; о другом новоземельце и новоземельской женщине, захваченных в челноке, и об устройстве этого челнока.
Оставаясь в течение 2 суток на якоре около того острова, где мы охотились на пингвинов, мы дождались благоприятного восточно-юго-восточного ветра, снялись с якоря и взяли курс на северо-северо-запад; но через несколько часов по выходе из пролива, ветер переменился и заставил нас плыть вдоль берегов на востоко-северо-восток, до высокого мыса, куда мы и прибыли через 30 часов; это было недалеко от того места, где мы уже стояли на якоре и видели новоземельцев, поклоняющихся солнцу.
Его величество, король Дании, приказал нашим капитанам и приказчику, если они увидят жителей Н. Земли, попытаться привезти ему несколько человек, что бы разузнать от них, что делается в их стране; поэтому мы бросили тут якорь и спустили на море шлюпки, чтобы отправиться на поиски: для этой цели назначили 30 человек в 4 шлюпках, и меня в том числе.
Только что мы отвалили от кораблей, как увидали, на расстоянии около 1/2 льё от берега, одного новоземельца в челноке (canoе), который, заметив, что мы идем к нему, принялся грести с такою силой, что нам невозможно было его настичь. Достигнув земли, он необычайно проворно поднял свою лодку на одно плечо, забрал в другую руку свой лук, дротик и с колчаном за спиной пустился бежать, как вы видите на прилагаемом рисунке.
Выйдя на берег, мы побежали за ним к холму, по которому он поднялся; но так как он был проворнее нас, то мы не могли его догнать и, потеряв его из виду, вернулись к шлюпкам, досадуя, что упустили добычу. Возвращаясь на суда, мы увидели в открытом море двух туземцев которые, заметив нас, стали грести к мысам и подводным камням, чтобы за ними скрыться; заметив это, мы налегли на весла и догнали их, хотя они и гребли изо всех сил к одному утесу, где мы их окружили, а они, видя себя в плену, подняли невероятный крик.
Мы доставили их к нашему кораблю, на который их подняли на веревках вместе с челноком, – устроенным в форме гондолы, длиною от 15 до 16 фут, шириною 2 1/2, – сделанным очень искусно из рыбьих костей и кожи; внутри кожа была сшита таким образом, что получался как бы мешок от одного конца челнока до другого; внутри такого челнока они были укрыты по пояс, так что вовнутрь лодки не могла попасть ни единая капля воды, и они могут таким образом выдерживать вполне безопасно всякую непогоду.
Мы увидали, что один из наших пленников был мужчина, а другой – женщина, и прилагали все усилия, ласкали их, уверяли в наших добрых намерениях, чтобы узнать, где их жилища; но ничего не добившись [от них], мы взяли провизии на несколько дней и высадились на берег, в числе 30 человек, хорошо вооруженные.
Мы разделились на две партии, удаленные одна от другой шагов на сто, скрываясь в пещерах под скалами, расставив караульных подле деревьев в укромных местах; последние должны были подсмотреть, не придет ли сюда кто из дикарей: тогда можно было бы схватить кого-нибудь и заставить его показать их жилища.
Глава XXXVIII. Захват еще одного новоземельца и туземки; об их одежде, вооружении и образе жизни.
Прошло почти два дня, как мы стояли настороже , наконец наши караульные дали нам знать, что они заметили двух туземцев, спускающихся с холма и направляющихся к морю. Шестеро [из наших] остались в пещере, пятеро других направились со мной в другую, немного подальше, и через 1/4 часа выслеженные дикари уже проходили между нашими двумя пещерами, немного пониже нас и не замечая нас. Один из наших выстрелил на воздух, чтобы предупредить остальных и заставить дикарей остановиться. Когда же они приблизились к другой пещере, откуда все вышли, мы их окружили, так что им некуда было бежать, и мы схватили их.
Их одежда была сшита из шкурок пингвина, перьями наружу, плотно облегая тело, и состояла из очень узких штанов, доходящих только до колен, и из камзола, рукава которого доходили только до локтей, а остальная часть рук оставалась голой; камзол сзади и спереди спускался на нет, в виде хвоста; шапки были в форме сахарной головы, а сапоги из шкуры морской коровы (тюленьи), коричневато-красного цвета, шерстью вверх.
Мы распознали, хотя они и были одеты одинаково, в одном мужчину, а в другом женщину; мужчина был не старше 24 лет; лицо у него, как и у всех прочих туземцев, было очень широкое, смугло-коричневое, нос – курносый и широкий, маленькие (узенькие) глаза приподняты к вискам; бороды и волос [на голове] не было; за плечами у него висел колчан, полный стрел; боевой топор из рыбьей кости он держал одною рукою на плече, а в другой руке – лук.
Женщина была лет двадцати; волосы у нее заплетены в две косы, спускающиеся на плечи; через весь подбородок проведены были голубые линии и три или четыре линии шли по лбу; уши и ноздри были проколоты и в них на колечках из рыбьей кости были подвешены голубые камни, причем подвески в ушах были величиной в крупный лесной орех, а та, что висела под носом – в горошину; в одной руке она держала копье, как видите на рисунке 2.
Мы делали все возможное, чтобы заставить их указать свои жилища, но ничего от них не добились, как и от ранее захваченных вместе с лодкой. Мы отвели дикарей на судно и поместили их вместе с другими, которых они узнали, хотя первые не были одеты в перья, но целиком в шкуру морской коровы, шерстью вверх; их камзолы состояли из двух шкур, сшитых вместе, причем хвосты шкур спускались вниз до ляжек, один спереди, а другой сзади, а штаны были очень узки.
Старший из туземцев, на вид лет 50, имел круглую бороду темно-русого цвета, но без волос на голове; женщина была лет 30, нос и уши одинаково проколоты и в них также подвешены голубые камни; волосы заплетены в 2 косы, висящие по плечам, а голубые линии виднелись на подбородке и на лбу; те и другие были одинаково безобразны, малы ростом, коренасты, как самоеды, лапландцы, борандайцы и сибиряки; речь их была очень писклива, а изо рта скверно пахло, потому что они едят только мясо без соли и рыбу, обмакнутую в ворвань; пьют они только воду; мы не могли заставить их съесть хоть немножко хлеба, солонины и соленой рыбы, или выпить пива; водки они еще выпили немного, но решительно не выносили запаха табаку.
Нитками им служили полоски рыбьей кожи; иголки, которыми они шили, были сделаны из рыбьих ребер , а наконечники копий и стрел – из рыбьих костей, как и все вообще их инструменты.
Древки копий и луков сделаны из тяжелого дерева коричнево-красного цвета, а стрелы из дерева гораздо более легкого и более светлого цвета, и все это покрыто узорами".
Словом, если читать текст и смотреть на гравюры и фотографии, изображавших жителей Гренландии, то очевидно Ламартиньер описывает именно их, а не ненцев с Вайгача, Югорского Шара или большеземельской тундры (которые одевались совсем по-другому).
И уж тем более не каких-то там аутентичных новоземельцев. Потому что вряд ли эти жители вообще существовали. Иначе, куда они делись за триста лет? Эскимосы Гренландии или ненцы, посещавшие Вайгач (Колгуев и т.п.) ведь не исчезли.
И даже если предположить, что новоземельцы вымерли, то где хоть какие-либо следы их многовекового присутствия на архипелаге, и почему о них нет ни малейших свидетельств других путешественников или тем более промысловиков, посещавших архипелаг века с 15, если не раньше?
Ну и, наконец, очень сомнительно, что эти жители Новой Земли были бы больше похожи на далеких эскимосов, чем на ближних к ним ненцев (расстояние между Новой Землей и Вайгачем – около 50 км, а между Новой Землей и Гренландией – почти 2000 км).