Айдар Галяутдинов, «Август»: «Все управление полями у каждого специалиста – в смартфоне»

Как уроженец Мамадыша удачно познакомился с бизнесменом Александром Усковым и стал совладельцем агроимперии

«Мы не пашем, не углубляем, не боронуем», — объясняет технологию земледельческих работ no-till гендиректор УК «Август-Агро» Айдар Галяутдинов. Федеральная компания «Август» купила в Татарстане 60 га земли, построила завод удобрений в «Алабуге», потратив около 5 млрд рублей, и вложит еще столько же в молочные комплексы в Муслюмово и Мензелинске. Как «Август» использует дроны на оцифрованных полях и почему закроет старые молочные фермы, Галяутдинов рассказал «БИЗНЕС Online».

 ИНВЕСТИЦИИ В РТ — ПОД 5 МЛРД РУБЛЕЙ

— Айдар Фоатович, вы дважды приходили работать в «Август», и в первый раз — еще совсем молодым человеком, а теперь вы генеральный директор УК «Август-Агро» и совладелец компании «Август-Муслюм». Расскажите, как вас судьба связала с этой компанией?

— Наша семья родом из Мамадышского района, я там родился. Отец — тоже потомственный сельхозник. Он окончил наш аграрный институт в 1963 году, работал главным агрономом в одном из совхозов, потом главным агрономом района, начальником управления сельского хозяйства района. В 1983 году мы переехали в Казань, небольшое время отец работал заместителем министра сельского хозяйства и продовольствия РТ и потом — до ухода на пенсию — возглавлял республиканскую станцию защиты растений. Наверное, в те годы отец и познакомился с основателем «Августа» — Александром Усковым, ведь наша головная компания как раз занимается производством средств защиты растений (СЗР), так что все близко. Поэтому, когда в 1997 году «Август» решил открыть здесь представительство, отец согласился заняться этой работой, был первым главой этого представительства.

Я пришел в компанию «Август» в 24 года, сначала работал менеджером, потом сам возглавил представительство после отца. В 2005 году на два года уходил в «Золотой колос», где руководил агрофирмой «Заинский сахар». Меня позвал Раис Ахтямович Сулейманов (генеральный директор ООО УК «Агро-Инвест» — прим. авт.) и Ринат Шайхуллович Губайдуллин (основатель холдинга «Золотой колос»  — прим. авт.). Это была большая школа, я им очень благодарен, потому что в 26 лет возглавить агрофирму, одну из самых крупных в холдинге с поголовьем около 2 тысячи КРС и 20 тыс. гектаров земли, — это большой вызов! Пришлось учиться работе и в растениеводстве, и в животноводстве. После ухода с «Заинского сахара» я еще один сезон поработал в «Агросиле».

Для молодого человека такой опыт — это суперполезно, потому что когда ты начинаешь руководить коллективом в 600 человек с разными направлениями бизнеса, это очень серьезная школа. Наверное, я бы сейчас не стал заниматься земельным проектом «Августа», если бы у меня не было того опыта. Мы выращивали на 6 тысячах гектаров сахарную свеклу и получили рекордный урожай в 350 ц/га. Все это было нужно не только вырастить, но и убрать, и переработать. Тогда мы в мае вышли в поле и уехали только перед Новым годом. «Золотой колос» по тем годам, действительно, совершал революцию сельском хозяйстве. Те комбайны Ropo, очень мощные, тракторы Fendt до сих пор работают.

— Как так получилось, что вы снова оказались в «Августе»?

— Был 2007 год, была выставка в Москве, и, еще будучи работником в «Агросиле», я подошел к стенду «Августа», потому что там были все мои друзья, и узнал, что есть вакансия. Я вернулся домой и написал заявление. Сейчас я являюсь генеральным директором УК «Август-Агро», курирую все агропроекты холдинга как в России, так и в СНГ. Это предприятие ООО «Заря» в Краснодарском крае с площадью пашни около 5 тыс. га, агрофирма «Санары» в Чувашии (1,5 тыс. га), компания «Ак-Жер 2010» в Казахстане (15 тыс. га) и вот теперь в Татарстане — ООО «Август-Муслюм».

— Ваш аграрный проект в Татарстане вы начали с Муслюмовского района. Почему, вы же из Мамадыша?

— История простая. В 2018 году мы приехали в минсельхозпрод РТ, нам предложили землю, мы приехали — посмотрели и стали работать. В Муслюмово мы выкупили 27 тыс. гектаров и фермы, в 2019 году зашли в Мензелинск, 14 тысяч га , обе агрофирмы — бывшие «ВАМИНовские». Мы активно растем. В Муслюмово немножко докупаем землю. Также приобрели у «Татагролизинга» агрофирму в Лениногорском районе («АФ Лениногорская») стоимостью порядка 380 млн рублей. Там 22 тысячи гектаров земли, два молочных комплекса и комбикормовый завод.

— Во сколько вам обошлись земли и старые «ВАМИНовские» агрофирмы?

 — Мы выкупали их также у «Татагролизинга», он формировал «пакет» для продажи инвестору. Выкупная цена составляла 10,5 тыс. рублей за 1 га, куда уже входил имущественный комплекс. КРС и незавершённое производство выкупалось отдельно. Таким образом, стоимость составила порядка 450 млн рублей.

— Вложения в «земельный проект» в Татарстане уже сколько составили?

— Когда мы делали презентацию для встречи Александра Михайловича [Ускова] с Рустамом Нургалиевичем [Миннихановым, президентом РТ], то подсчитали, что с 2020 годом включительно мы вложим 5 миллиардов рублей инвестиций. Большие вложения у нас ожидаются  в связи с открытием молочного комплекса в Муслюмово — это порядка 1 млрд рублей. Чуть больше 1 млрд вложим в приобретение техники (Муслюмово и Лениногорск) и миллионов 200 пойдет на закупку продуктивного скота. Это и кредитные средства, и деньги головного предприятия. А если взять вместе с заводом средств защиты растений в «Алабуге», то совокупно вложения «Августа» в Татарстан составят уже больше 10 миллиардов (завод стоил 4,5 млрд рублей).

— Каково соотношение заемных и собственных средств?

— С Россельхозбанком мы работаем активно, поэтому заемных средств, наверное, процентов 60-70.

— Вы же еще и совладельцем «Август-Муслюм» являетесь?

— История «Августа» интересная. Когда-то Усков единолично владел 100% акций компании, но постепенно он передавал акции сотрудникам, с которыми много лет работал, сегодня у него чуть больше 51%, а остальное принадлежит большому числу сотрудников. Я вышел с предложением о том, что мне тоже интересно стать совладельцем, потому что эта работа — вдолгую. Когда ты работаешь не как наемный менеджер, а участвуешь в бизнесе и несешь ответственность за решения, — это уже другое.

— Насколько я знаю, в коллективе «Августа» почти семейная обстановка, могут и не принять чужака…

— Есть такое, определенный консерватизм. Основное руководство работает с основания компании — по 25-30 лет. Такая семейственность. Часто сотрудники, которые приходят к нам из других компаний, не приживаются, потому что у нас свой менталитет, хотя есть и удачные примеры.

— Директор «Август-Муслюм», Владимир Вячеславович Заляйскалнс, латыш?

— Владимир Вячеславович — директор нашего хозяйства, русский, родился в Воркуте. Он пришел ко мне молодым сотрудником в отдел СНГ, был менеджером по продажам, тихонечко рос, потом мы купили хозяйство в Казахстане, он там помогал работать, ему понравилось заниматься землей и реальным производством. Поэтому, когда мы приехали в Татарстан, я пригласил его сюда.

МЫ НЕ ПАШЕМ, НО СЕЕМ — ОСОБЕННОСТИ ТЕХНОЛОГИИ NO-TILL

— Расскажите про технологию no-till, которую вы применяете. Как это так — не пахать землю, но при этом заниматься растениеводством?

— Технология нулевой обработки почвы no-till разработана давно, во многих странах Латинской Америки, Северной Америки она применяется очень широко. Зачастую эти технологии используются там, где государство дает мало субсидий. Безусловно, важны почвенно-климатические условия, особенно когда мало осадков, мало влаги и остро стоит вопрос, как ее сберечь (с этой проблемой Татарстан пытается безуспешно бороться на протяжении ряда последних лет — прим. авт.). Технология no-till помогает сберечь влагу в почве.

— Многие относятся к этой технологии с недоверием…

— У людей есть опасения, что не получится работать по технологии no-till, потому что есть много неуспешных примеров, но на самом деле есть много и успешных, в том числе наших клиентов, с которыми «Август» работает как поставщик средств СЗР. И эти компании работают уже более десяти лет и являются флагманами сельского хозяйства в своих регионах. Поэтому, когда мы решили идти в сельское хозяйство, то однозначно приняли решение, что мы работаем в системе no-till. Но как бы вы ни работали, важно соблюдать все звенья той технологии, которую выбрали. Зачастую люди ошибаются, думая, что при no-till не нужно давать удобрения, СЗР. Все это нужно применять и интенсивно работать, и тогда, безусловно, все получится.

— В чем особенность технологии?

— Мы не трогаем землю. По большому счету, совершаются три большие операции: посев, защита растений против болезней, сорняков и вредителей и собственно уборка урожая. Мы не пашем, не переворачиваем землю, не углубляем, не боронуем. Только три эти операции. Это дает существенную экономию, прежде всего, в топливе.

— Кто-то, кроме вас, в Татарстане работает по этой технологии?

— Насколько я знаю, компания «Союз-Агро», наши соседи, работает по технологии no-till. Не могу сказать об их успехах, мне об этом просто неизвестно. Но в целом да, не так много. Мало кто верит. Многие думают, что все равно не получится. Я говорю: «Ребят, ну не получится, в конце концов, перепашете по традиционной технологии!». 

— У меня есть совсем небольшой огородик на даче, но даже я знаю, если землю не копать, она будет как камень…

— При no-till очень важно чередование культур, когда меняется корневая система от стержневой к мочковатой. У многих компаний, которые начинали заниматься по no-till, была ошибка в том, что они не делали ротацию культур. Нужен четкий севооборот, такой североамериканский вариант, когда мы на 50% площадей выращиваем  зерновые, а на остальных 50% — рапс (25%), бобовые, которые насыщают землю азотом и меняют структуру почвы, и немного подсолнечника. Сейчас у нас стандартный четырехпольный севооборот. Когда ты соблюдаешь эти правила и начинаешь работать активно, плюс еще вносить удобрения  сама структура почвы меняется. И поверьте мне, через какое-то время почва станет живая. Пример — луг, там же никто не копает землю, не переворачивает ее, но там земля мягкая, не каменная. Корни работают, биота работает…

— Урожайность при этом ниже, чем при традиционной технологии?

—  Нет, абсолютно не ниже. Мы четвертый год так работаем в Казахстане, здесь второй год, и второй год урожаи растут. По пшенице мы получили 31 ц/га (в РТ в 2019 году средняя урожайность зерновых — 30,2 ц/га — прим. авт.), безусловно, это не наш предел, мы хотим больше. Но с учетом того, что мы заходили на залежные, брошенные земли, очень много приходится работать  с СЗР, так как много сорняков — это тоже конкуренты, которые много питания забирают. По рапсу вообще результаты неплохие, потому что в 2018 году было 20 ц/га, в этом году уже 22 ц/га, это выше, чем по республике (14 ц/га). По отчетам МСХ.

— Не слишком ли много химии приходится вносить при no-till, чтобы достичь хороших урожаев?

— Любой препарат имеет регистрацию и проходит испытание, и мы работаем точно в регламентах. Но в плане применения СЗР России еще предстоит долго развиваться. Мы далеко не так интенсивно работаем в этом направлении, как Европа, Северная Америка, Азия и даже некоторые страны СНГ. Что касается удобрений, мы вносим не больше и не меньше, чем при традиционной технологии. Мы берем почвенные анализы и расчетным методом применяем их на запланированную урожайность. В среднем, у нас выходит больше 70 кг на гектар (вносить не менее 70 кг удобрений на гектар — задача, которую ежегодно МСХП РТ ставит перед аграриями — прим. авт.), потому что мы очень активно работаем с удобрениями. Мы, действительно, покупаем много разных удобрений. Работаем и с аммиаком безводным, и с КАСом, и с карбамидом, и сложные удобрения применяем. На рапс мы порядка 140 кг (в действующем веществе на гектар) удобрений вносим. Закупаем их на заводе «Аммоний», а также на предприятиях «Куйбышев-Азот», «Фосагро».

— Еще одна ваша фишка — это обилие дорогостоящей современной техники. Она окупает себя?

— Мы все проекты считаем с пятилетней окупаемостью. Для нас очень важно. Технология no-till как раз и позволяет за этот срок окупить все затраты. Потому что инвестиций нужно делать чуть меньше, чем в классической технологии.

Но дело еще в том, что в будущем в сельхозпроизводстве будет задействовано все меньше и меньше людей. Нужно уже сейчас думать, как мы будем работать спустя пять лет и далее. Поэтому мы сразу решили, что берем технику широкозахватную, берем мощные тяжелые тракторы и стараемся решать одной операцией сразу несколько задач. Посмотрели, что есть в мире, и поняли, что для no-till лучше всего подходят канадские посевные комплексы «Борго» (Bourgault). Они могут при севе сразу вносить два вида удобрений, то есть мы не делаем больше проходов по полю (экономия топлива) и не топчем землю (почва не твердая). И еще эти комплексы очень надежные и производительные. У нас, наверное, самый большой парк таких сеялок в России, каждый год по 7-8 штук покупаем, в Муслюмово в этом году их будет порядка 15-ти. Механизаторы работать на них довольно быстро научились, хотя там много электроники.

Например, настройка оборудования происходит не на самой сеялке, а на планшете в кабине, который позволяет выбирать различные конфигурации (нормы высева, виды удобрений, их количество и проч.). У механизатора в кабине по три-четыре дисплея, которые контролируют работу машины, это уже высокоинтеллектуальный труд.

Когда сеялка идет по полю, ее траектория на дисплее закрашивается в определенный цвет, во второй раз машина по этому месту на поле не зайдет. А если и зайдет, но сеялка «знает», что она там уже посеяла и отключит сошники. То есть не даст потратить семена, удобрения. Важная особенность — мы все культуры сеем массивами, чтобы сеялка, зайдя на поле, сеяла максимально производительно и не прыгала с поля на поле.

ЦИФРОВЫЕ ПОЛЯ, ДРОНЫ, СНИМКИ ИЗ КОСМОСА

— Какую экономию дает такая интеллектуальная техника?

— Раньше механизаторы, чтобы не ошибиться и чтобы не было пустых мест на поле, всегда заходили и на засеянной территории еще раз на всякий случай сеяли. Сейчас такого нет, и экономия на топливе, на семенах, на агрохимии составляет больше 10%.

— Наверное, у механизатора есть карта поля, которая позволяет на какие-то участки полей вносить удобрений или СЗР больше, на какие-то меньше?

— Пока до этого уровня  мы не дошли. Это, наверное, будет следующим этапом, когда мы будем дифференцированно вносить удобрения. Но это не такое далекое будущее!

— Для чего вы используете дроны?

— Мы полностью оцифровали все наши поля. Мы работаем с историей поля, с фотографиями со спутников, кроме того, агрономы сами ездят на поля и фотографируют посевы и, конечно, мы используем дроны. Когда мы видим со спутника, что на поле есть проблема (участок выделяется другим цветом). Зачастую это бывает в центре поля, куда очень трудно дойти пешком, и мы запускаем дрон. Он показывает нам, что случилось.

Все управление нашими полями и нашей агрофирмой у каждого сотрудника — в смартфоне, в том числе и у меня (показывает). Здесь все наши поля — это Казахстан, Краснодар, Чувашия, Муслюмово, Лениногорск. Выбираю конкретное поле, здесь я вижу все фотографии этого поля за 2019 год, здесь же — размещение культур 2020-го года. Также я вижу здесь осадки, влажность почвы (у нас свои метеостанции). Очень важна оценка урожайности — в течение сезона данные поступают со спутниковых снимков, и машина высчитывает потенциальные наши возможности по урожаю. Потом, когда мы поле «закрываем», вносим урожайность по факту и сравниваем. Точность довольно высокая по пшенице, пока она немного ошибается по рапсу и подсолнечнику (в итоге выходит больше — прим авт.), но программа самообучаемая, и через несколько лет она будет давать очень точные прогнозы.

— Почему именно Татарстан? У нас же рискованное земледелие, сложно прогнозировать урожай: то засуха, то потоп…

— Наверное, можно было бы выбрать и другие регионы, но я сам из Татарстана, мне нравится здесь работать, я хочу, чтобы республика была в числе передовых, в том числе и по сельскому хозяйству. И я точно могу сказать, что Татарстан — один из самых привлекательных регионов с точки зрения инвестиций. Мы, наверное, № 1 в этом плане, очень хорошая отдача инвестиций, у нас высокая поддержка министерства сельского хозяйства и продовольствия РТ. Например, программа «60 на 40» (субсидирование расходов на приобретение новой сельхозтехники — прим. авт.) — это огромная поддержка, поддержка на покупку минерального питания растений. Конечно, там есть определенные критерии, которым нужно соответствовать. Все субсидии, которые нам полагаются, мы получаем.

— У вас есть возможность сравнивать, как поддержка осуществляется у нас и в других странах СНГ. Есть разница?

— Разница есть. Неплохо в Казахстане работают с точки зрения поддержки, есть субсидии на технику, есть субсидии на удобрения, но, к сожалению, очень мало хозяйств, которые используют это все и получают хорошие урожаи. В наших хозяйствах в Казахстане урожайность в 2-2,5 раза выше, чем во всей остальной республике. Абсолютно нет помощи аграриям в Украине — я много туда езжу по роду своей деятельности («Август» там продает свои СЗР). Там сельское хозяйство — это чистый бизнес, и он, кстати, очень успешный. Безусловно, там хорошая земля, климат, но они сами тоже большие молодцы — усиленно работают.

МЕГА-КОРОВНИК, РОБОТЫ-ДОЯРЫ И КРОСС-ВЕНТИЛЯЦИЯ

— Расскажите про животноводческое направление вашего бизнеса.

— Вместе с землей в Муслюмовском районе «Август» приобрел две животноводческие фермы. Когда мы заходили, то я сразу сказал, что будем оптимизировать стадо. Мы сократили в два с лишним раза молочное стадо, но при этом не уронили валовку, а наоборот, увеличили надои молока. Когда мы заходили, то доили 3-4-5 литров молока на корову, сейчас мы с тем же скотом, изменив кормление, доим около 17 литров. Это двухлетняя тренировка перед запуском нового комплекса.

— На старых фермах у вас какое количество КРС?

— Всего у нас 2120 голов, из них 800 дойных, остальное — шлейф. Одна ферма расположена в деревне Елга баш, вторая — в селе Кряш Шуран.

— У вас сегодня большие планы по строительству новых роботизированных ферм. Старые будут закрываться?

— Думаю, да, старые будут закрываться, потому что они абсолютно неэффективны с точки зрения будущего. Там применяется много ручного труда, привязное содержание и само по себе состояние ферм не очень хорошее. Мы, конечно, уже много вложили в ремонт крыши, купили какое-то оборудование, но у этих ферм, к сожалению, нет будущего.

Для своих будущих ферм мы сразу выбрали систему роботизированного доения на 18 роботов от компании Lely. У нас уже строится комплекс на 1200 голов в Муслюмовском районе. Это будет уникальная ферма, третья в мире по тем технологиям, которые там будут применены. Проектом предусмотрено, что как только мы закончим строительство первой фермы, то приступим к возведению второй, так что всего в районе у нас будет 2400 голов КРС.

Концепция такая, что все постройки будут расположены под одной крышей, чтобы люди могли переходить из цеха в цех, не выходя на улицу. 1200 голов — дойное поголовье — далее переход (галерея), где содержится молодняк, и дальше — через переход — еще 1200 голов под одной крышей. Каждый коровник — это одно большое помещение (160 м на 100 м), беспривязное содержание, роботизированное доение, кросс-вентиляция по американской технологии. Это 72 больших вентиляторов с меня ростом, которые будут создавать в коровнике комфортный микроклимат, необходимый для коров.

Срок ввода в эксплуатацию первой очереди намечен на третий квартал 2020 года, планируемые инвестиции составят 1,1 млрд рублей. Далее планируется строительство аналогичного комплекса на 2400 голов в Мензелинске.

— Покойный ныне Айрат Хайруллин у нас на «круглом столе» говорил, что пока такие низкие зарплаты в сельском хозяйстве, использование роботов будет невыгодным. Он сказал тогда буквально: «Робот оправдывает себя при зарплате работников в 2 тысячи евро. Когда у нас зарплаты в деревне будут больше 2 тысяч евро, то все пойдут ставить роботы». Вы с этим согласны?

— На старте роботы, да, дороже. Можно было бы поставить доильный зал, «карусель», это вышло бы чуть дешевле, но на самом деле не так намного. Но если смотреть на перспективу, если ты строишь комплекс с окупаемостью в 8-10 лет, тогда роботизация — это более правильное решение. Думаю, за этим будущее.

Роботы позволяют не только экономить на труде доярок, но и дать еще одну лактацию для коровы, потому что это более бережное доение. Значит, от одной коровы мы получим больше молока. Роботы предотвращают возникновение маститов и лейкоза коров. К сожалению, человеческими руками многое делается неправильно, а роботы позволяют уйти от этого. Но для себя мы приняли решения что будем пробовать другую технологию доения (типа «карусель») и дальше смотреть, что получается интереснее с точки зрения технологии и экономики.

— А зарплата специалистов какая средняя планируется?

— Доярок уже не будет, будут операторы, которые работают с роботами. Думаю, их зарплата будет не менее 50 тысяч рублей в месяц, поскольку это уже интеллектуальный труд, больше работа с компьютерами. У нас будет применена уникальная система охлаждения молока в потоке, то есть в танк-охладитель оно будет заходить уже с температурой в 4 градуса. По идее мы должны будем получать молоко экстра-класса.

— В Татарстане у вас есть конкуренты, работающие с «молочными» роботами?

— Сразу несколько робоферм работает в Сабинском районе, в частности, КФХ Мухаметшин в Старой Ишкурме. Если мне не изменяет память, они поставили роботов в своем хозяйстве в 2007 году. Хозяйство Н.П. «Туктар» в Сабинском районе планировал запускать сразу 18 доильных роботов Lely. Есть и другие примеры.  

— У агрохолдингов «Кулон», «Агросила», «Красный восток» нет своих робоферм?

— Нет, я про это не слышал.

— Вы будете покупать новое поголовье?

— Да, конечно. Стандартно — голштинская порода (родина породы — Нидерланды — прим. авт.), которая сегодня дает больше всего молока. Сейчас я как раз отправляюсь в командировку в Европу, чтобы выбрать скот для нашей будущей фермы. В целом, когда мы презентовали свои планы, мы заявляли, что планируем создать в Татарстане несколько кластеров: 60 тыс. гектар земли, два комплекса по 2400 голов дойного поголовья и элеватор на 100 тыс. тонн зерна.

«Я САМ ИЗ ТАТАРСТАНА И ХОЧУ, ЧТОБЫ ОСНОВНОЕ ПРОИЗВОДСТВО БЫЛО СОСРЕДОТОЧЕНО ЗДЕСЬ»

— Компании «Август-Муслюм» по итогам 2018–2019 годов удалось выйти в прибыль?

— Мы удвоились по выручке. 2018 год закончили с выручкой чуть более, чем 400 млн рублей, в этом году он уже больше миллиарда. Рентабельность по EBITDA — порядка 25%. Чистая прибыль в прошлом году была около 150 млн рублей. Самыми интересными культурами для нас были рапс, подсолнечник, зерновые. Но мы пока не дошли до пика. Целевые показатели для нас — это 40-45 тыс. рублей с гектара выручки, прибыль — 15 тыс. рублей с гектара, выручка на одного работника — 10 млн рублей. В принципе, таких показателей можно достичь. Пока у нас выручка на одного работника- 3,5-4 млн на человека.

В штате «Август-Муслюма» среднесписочное количество сотрудников 300 человек, плюс в Москве агропроект — 10 человек. Еще в Лениногорск, когда зайдем, будет порядка 240 человек.

— В прошлом году «Август» открыл в «Алабуге» завод по производству средств защиты растений (в холдинге это третий завод, первые два были открыты в Чувашии и Беларуси — прим. авт.). То есть у вас свои СЗР, свои поля, животноводческие комплексы. Это принципиальная такая позиция руководства — выстраивание цепочки производства. Что это дает?

— Основной бизнес — это, конечно, производство средств защиты растений. Сейчас доля агрофирм не настолько большая. Но в дальнейшем — и Александр Михайлович [Усков] об этом сказал: земельный проект по масштабам должен стать сопоставимым с головной компанией «Августа». В основном он будет сосредоточен в Татарстане. Может быть, немножко (мы пока думаем) прикупим земли в Башкирии. Я сам из Татарстана и патриотично хочу, чтобы основное производство было сосредоточено здесь. По работе сейчас я практически каждую неделю бываю здесь, в Татарстане.

— Если взять все активы «Августа» в нашей республике — это завод в «Алабуге» и ваши агрофирмы, какая это часть от всего бизнеса в холдинге?

— Пока эта часть не самая большая. Завод открылся в июне 2019 года, пока он наработал свои первые 4 млн литров при мощности 50 млн литров. Так что это будет долгий путь развития. Оборот «Август-Муслюм» в прошлом году составил чуть больше миллиарда при общем обороте «Августа» в 25 миллиардов. То есть пока величины несопоставимые, но мы каждый год удваиваемся, будем достигать успехов.

— Что вам дает ваша работа в рамках группы «Август», каковы плюсы?

— Мы потребляем только препараты фирмы «Август», это очевидно. Хотя мы и дочерняя компания, покупаем продукцию «Августа» на стандартных коммерческих условиях. Наши хозяйства для «Августа» — это площадки, на которой можно показать, как работают СЗР не на опытных делянках, а в промышленных масштабах. Безусловно, нас сопровождают и нам помогают технологи «Августа». Мы проводим совместные семинары, учебы, в этом году мы вместе с минсельхозпродом и аграрным университетом запускаем шестимодульную образовательную программу: один модуль проходит на агрофаке, а остальные пять — на базе нашего хозяйства. Будем переобучать специалистов. Это все помогает, безусловно, развивать продажи нашей продукции. Со студентами начали работать, попросили их написать эссе на тему технологии no-till, получилось довольно неплохо. К нам уже приехали три студента на практику из Казанского аграрного университета.

— Как меняется работа минсельхоза с приходом нового министра Марата Зяббарова?

— С приходом Марата Азатовича все стало гораздо динамичнее. Вся команда молодая, люди очень активные. Будет приходить молодое поколение, и сельское хозяйство станет, действительно, рабочим бизнесом для зарабатывания денег. Думаю, что лет через пять Татарстан будет совершенно другим в плане развития сельского хозяйства. При том конечно, что база в республике заложена очень серьезная.

— Есть какие-то прогнозы, как будут складываться закупочные цены на зерно урожая 2020 года?

—  Всегда хочется продать подороже. По молоку сегодня очень комфортные цены, мы в мировых ценах сегодня: 27,5 рублей — базовая цена. Кто хочет больше — нужно работать с качеством, жирностью, белком, чем мы и планируем заниматься. Молоко мы сдаем на Муслюмовский и Альметьевский молкомбинаты. Мы помним обвал закупочных цен на сырое молоко в 2017–2018 годах, мы тогда только заходили в Татарстан, и 17-18 рублей за литр — это было катастрофически мало. Но на будущее каких-то серьезных колебаний цены здесь не предвидим.

Что касается масличных, в 2019 году подсолнечник упал в цене из-за перепроизводства и его цена оказалась чуть ниже, чем в 2018 году. Надеемся, что она подрастет в 2020 году. По рапсу цена неплохая, но если она будет выше, будет хорошо, но надеемся, что не ниже уровня 2019 года. По пшенице, в целом, тоже достойная цена, мы продаем по 11,5 рублей за кг, это комфортная хорошая цена. Искать, кому продать по 15 рублей, ну, послушайте… На рожь всегда была низкая цена, все перестали ее сеять, а в этом году чуть и не 12 рублей за кг, кто ожидал такую цену?

С компанией «САН ИнБев» попробуем начать проект по выращиванию пивоваренного ячменя, почему-то никто этим не занимается. Они готовы уже сейчас подписываться под осенний урожай и фиксировать цену.

— Нужна ли фиксированная цена на продукцию АПК, многие производители в Татарстане требуют ее введения!

— Конечно, это очень комфортно, когда осенью ты точно знаешь, какая у тебя будет цена. Но фиксировать цену на сельхозпродукцию в условиях рынка невозможно, это же биржевой товар, никто не знает, какой будет цена осенью.

Мы не можем повлиять на цену, значит, нужно думать, на что мы можем повлиять? На применение удобрений, СЗР, качественные семена, применение современной техники, соблюдение технологий. В итоге на себестоимость. Так давайте влиять на это. Наша задача выращивать с лучшей себестоимостью много качественной товарной продукции и стараться получить премиальную цену!

— Как коронавирусная пандемия сказалась на планах вашей компании?

— Слава Богу, все хорошо. Мы работаем, посевная идет в запланированные сроки, вся техника и необходимые к посевной материалы пришли в срок. Планы у нас не изменились, работаем согласно принятому инвест плану. Личные планы также не изменились, работаем, двигаемся дальше!

«СЕЙЧАС БЫТЬ ЧЕСТНЫМ СТАНОВИТСЯ НОРМОЙ ЖИЗНИ. НО МНОГИЕ ПРОШЛИ ШКОЛУ 90-Х»

— Вы работаете сразу на несколько стран, удается уделять время семье?

— У меня семья: жена, дети — два сына. Редко меня видят, я все время куда-то лечу или еду, по 80-85 перелетов в год. Старшему сыну 21 год, он студент, заканчивает ба?