Тост против Иосифа Сталина
На экране он производил впечатление спокойного, уверенного в себе человека. Таким был и в жизни, если выдержал столько испытаний в сталинских лагерях и ссылках. Не сник, не пал духом, не озлобился. Много работал и – прославился.
Давно известный парадокс – испытания закаляют дух, укрепляют здоровье. Однако врагу не пожелаешь того, что довелось испытать невольникам ГУЛАГа. Но многие выжили – не только Жженов, но другие заключенные. Безвестные и известные.
Георгий Степанович был плотный, кряжистый. Взгляд? Пожалуй, теплый. Голос – мягкий, обволакивающий. Про такого одни женщины говорят: «С таким, как за каменной стеной». А другие тихо завидуют…
Жженов родился в 1915 году в Петрограде, в семье бывших крестьян из Тверской губернии. Жили на Васильевском острове, на углу Первой линии и Большого проспекта, в доме, где помещалась немецкая кирха. В нишах на фасадной стене стояли во весь рост две гипсовые фигуры: святой Петр и святой Павел.
В книге «Прожитое» Жженов писал: «Серые булыжные мостовые улиц милого моему сердцу Васильевского острова… Арочные подворотни домов с огромными каменными тумбами по бокам - место ежевечерних сборищ молодежи. В нэповские годы здесь пели под гитару хулиганские есенинские песни, задирали прохожих, пили для куража, дрались, лущили семечки, соревновались в ухарстве и доблести и мечтали о романтике моряцкой совторгфлотской жизни…»
Кстати, откуда фамилия такая диковинная - Жженов? На этот вопрос отвечал сам актер: «До отмены крепостного права, один мой прадед какой-то банился и сжегся в деревенской печке. И он, и все его близкие стали называться «жжеными». А когда после отмены крепостного права стали выдавать паспорта, они превратились в Жженовых».
В 1930 году Георгий окончил 7-й класс трудовой школы с математическим уклоном. Чтобы перейти в 8-й, надо было сдать экзамены. Но математика интересовала парня куда меньше, чем кино и театр. Впрочем, поначалу его увлек цирк, и он поступил на акробатическое отделение Ленинградского эстрадно-циркового техникума.
Жаль не сохранились кадры умопомрачительных трюков будущего народного артиста СССР, которые он совершал в шапито. А ведь они наверняка были – Георгий Степанович был человеком, безусловно, смелым, рисковым.
Летавшего под куполом цирка акробата приметили киношники и пригласили на пробы фильма «Ошибка героя». Эта картина, вышедшая на экраны в 1932 году, стала дебютом Жженова в кино. Как, впрочем, и для другой будущей звезды с берегов Невы – Ефима Копеляна. Правда, у того роль была поменьше, чем у Жженова
…Время было странное и страшное. Никто не знал, куда выведет извилистая дорога судьбы. Пронесется беда над головой или обрушится - сомнет, искалечит?
На собраниях спорили до хрипоты, грозили, обвиняли – в разных уклонах, вредительстве, троцкизме, шпионаже, еще в чем-то. Страсти кипели, резолюции звенели…
Всякого обливал липкий пот, душил страх, когда замирал ночной порой у подъезда черный автомобиль, топали сапоги на лестнице и жилистые, злые руки, что есть силы, рвали звонок, колотили в дверь…
Выходил один, обреченный – с узелком. У других, смятых тревогой, билась, пульсировала одна мысль: «Слава Богу, сегодня не ко мне! А завтра, завтра?!»
В 1937 году у Георгия арестовали брата Бориса. И припаяли ему статью 58-10 – «контрреволюционная деятельность». Обычное дело для того времени – что-то «не то» сказал, а кто-то донес
Бориса Жженова осудили на семь лет и дали три «по рогам» - то есть, на столько поражение в правах. Но домой он не вернулся – умер в лагере от дистрофии.
Уже подходила очередь Георгия…
Ехал он с другими артистами на поезде на съемки в Комсомольск-на-Амуре. Разговорились с попутчиком – американским дипломатом. Выпивали, болтали, смеялись. И кто-то «стукнул». Может, даже те, кто рядом сидел. А на Георгии уже «клеймо» стояло - родственник «врага народа»…
Нелепое обвинение Жженов не подписал. Хотя следователи «настаивали»: били, пытали, лишали сна. Но срок он все равно получил. Сначала пять лет
Ни за что.
Когда срок заключения подошел к концу, Жженова вызвали к лагерному начальству – он обрадовался, думал: «С вещами и на выход!» Вручили официальную бумагу с советским гербом. Долго вглядывался, буквы расплывались. Понял – и враз сник. Ему добавили еще год и 9 месяцев лагерей.
Просто так.
Но этим дело не кончилось. Жженова снова осуждали, сажали и ссылали. Он мучился, голодал, работал до изнеможения…
Личное дело Георгия Жженова хранится в Красноярске. В нем 100 страниц – протоколы обыска, допросов, обвинение, письмо матери, умолявшей распространить на сына амнистию и разрешить вернуться в Ленинград. На письме резолюция: «Оставить без удовлетворения…»
В личном деле - просьба Жженова: «Я могу и способен работать плодотворно… Прошу вас дать мне возможность работать в каком-нибудь театре Красноярского края. Убежден, что окажусь хорошим актером и человеком...»
Он успел проявить себя еще до заключения. Попал на глаза известному режиссеру Сергею Герасимова, тот в него поверил. Но выручить из беды не смог.
Жженову разрешили играть в Магаданском заполярном драматическом театре имени Горького. В приказе начальника «Дальстроя» говорилось: «Учитывая нехватку актерских кадров… вызвать в Магадан для использования в театре актеров-специалистов з/к з/к Рытькова (СевЛаг), Жженова (ТеньЛаг) и Нагаева (ЗапЛаг)».
В Норильском театре играл Иннокентий Смоктуновский. Будущая звезда советского кино, великолепный «Гамлет». Может быть, лучший в истории кино…
Во время Великой Отечественной Смоктуновский воевал на Курской дуге, форсировал Днепр. В одном из боев под Житомиром попал в плен. Но через месяц бежал. Снова воевал - сначала в рядах партизан, потом снова в Советской армии.
Вернулся в Красноярск в 1945-м. Работал в местном театре, но его дарования никто не разглядел. Тогда он отправился в Норильск.
Они встретились, познакомились. Мечтали о будущем. Жженов хотел устроить Смоктуновского в Ленинград к Аркадию Райкину, которого знал еще с довоенных времен. Но что-то не сложилось. Смоктуновский уехал в Махачкалу, работал в Сталинграде. Потом сыграл в фильме «Солдаты». Эту картину посмотрел главный режиссер ленинградского Большого драматического театра Георгий Товстоногов. И обомлел…
В то время в БДТ шел «Идиот» по роману Федора Достоевского. Главная роль была уже занята. Но после того, как Товстоногов увидел глаза Смоктуновского, в театральных афишах появилось его имя.
Спустя много лет Жженов и Смоктуновский сыграли в одном фильме – комедии Эльдара Рязанова «Берегись автомобиля». Первый исполнил роль доброго инспектора ГАИ, второй – тоже доброго авантюриста-угонщика автомобилей Деточкина…
Фильм вышел в 1966 году. Жженов к тому времени уже лет десять с лишним лет снимался. Делал это с жадностью, как оголодавший человек набрасывается на еду. Увы, роли были не запоминающиеся, размытые. И только в «Хоккеистах», артист, изобразивший тренера, показал искры сильного характера.
…Он пытался вырваться из неволи спустя несколько месяцев после смерти Сталина: «Убедительно прошу вас содействовать мне в хлопотах о снятии с меня ссылки. В ссылке нахожусь пятый год. Четыре года работаю в Норильском драматическом театре, артист. Добросовестность моей работы может быть подтверждена производственной характеристикой, моей трудовой книжкой и отзывами зрителей. Женат. Дочь, 1946 года рождения, находится в Ленинграде, у моей матери. Матери 74 года. Жизнь ее держится лишь на надежде увидеть, наконец, своего сына свободным. Тем более что я единственный из трех сыновей, оставшийся в живых после войны…»
В декабре 1953-го Жженову отказали. Освободили в 1954-м, а полностью реабилитировали спустя год с лишним...
Вернусь к его ролям.
В картине «Человек, которого я люблю» героем Жженова был отец двух сыновей. Добрый, чуткий, готовый прийти на помощь. Но где надо, он становился жестким. Образ, который стал потом привычным. Менялись лишь краски, оттенки, антураж. Наливался силой характер. С годами он затвердел, стал монолитом.
Пошли, повалили роли – живые, достоверные, где можно было развернуться, показать себя. Его образы запомнились – разведчик Тульев из «Ошибки резидента» и «Судьбы резидента», генерал Бессонов из «Горячего снега».
Особняком стоит Вилли Старк в телефильме «Вся королевская рать». Актер влез в «шкуру» жестокого и циничного американского губернатора. Впрочем, по-своему, обаятельного – Жженов есть Жженов! Если у Старка была цель, то он добирался до нее, чему бы это ему не стоило. Хватал судьбу за горло, пускал кровь. И заодно тем, кто ему мешал…
Свою лучшую, пожалуй, роль Жженов сыграл, когда ему было уже за шестьдесят – в фильме «Экипаж». И снова его герой – командир лайнера - предстал сильным, смелым, справедливым. Актер, похоже, лепил образ на каркасе собственного характера...
Большой русский актер Георгий Степанович Жженов прожил 90 с лишним лет. Он сыграл много ролей – и в кино, и на сцене московского Театра имени Моссовета, в котором работал почти четыре десятилетия. Но сколько не сыгралось, потерялось! Сколько лет – молодых, лучших! – загублено…
Горькая обида осталась на всю жизнь.
Как-то Жженов гостил в Грузии. Это было во время перестройки. Встречали замечательно – торжественно, с уважением. Так было везде, где бы ни появлялся актер.
Однажды его пригласили в дом ответственного партийного работника. Там было просторно, уютно. В столовой высокопоставленных гостей ждал роскошно сервированный стол.
Хозяева и гости принялись за угощение. Все, как всегда – тосты, разговоры. Весело, приятно. И вдруг…
Сначала помянули артиста Геловани, сумевшего «талантливо воплотить в себе духовное начало великого Сталина»… Кто-то крикнул: «Слава генералиссимусу!».
Тосты за Сталина пошли чередой: «За вождя и учителя всех народов!»; «За лучшего друга советских кинематографистов!» «Встать! Пить до дна!».
Свое состояние Жженов описал в мемуарах: «Так… - подумал я. - Началось».
Смириться и пить? Не годится. Совесть замучает, не простит малодушия…
Делать вид, что пьешь? Способ этот в сходных обстоятельствах уже опробован мною - не проходит! Не отстанут. Будут терпеливо ждать, пока не выпьешь.
Просто встать из-за стола и уйти? Нельзя. Слишком вызывающе…
Застолье между тем продолжалось. Сталина поминали чуть ли не в каждом тосте…
И вдруг я успокоился. Настолько успокоился, что безропотно вставал, подчиняясь команде «встать», пил вместе со всеми до дна, когда это требовали… Мне стало легко! Я уже знал, о чем буду говорить.
И когда, наконец, тамада сделал алаверды ко мне, я встал и спросил:
- Ответьте мне, пожалуйста, настоящий грузин кровную обиду прощает или нет?
- Нет… Конечно, нет! - едва ли не хором, весело прокричали мне с разных концов стола.
- Так вот, настоящий русский кровной обиды так же не прощает! Поверьте, я не хочу обидеть никого из сидящих за этим столом… Вы все милые, гостеприимные люди…
За столом притихли. Я продолжал, тщательно выговаривая слова:
- В свое время зловещую роль в моей судьбе сыграли три грузина — Сталин, Берия и Гоглидзе (входил в состав «особой тройки» НКВД – В.Б.)!.. Благодаря этим людям я семнадцать лет мыкался по тюрьмам, лагерям и ссылкам. Сейчас я оказался в положении, когда вынужден пить в память одного из троих, а я этого не хочу и не буду! Я встал, чтобы сказать: когда вы пили за Сталина, я пил за Ленина! Извините
Повисла тишина. Признаться, стало как-то не по себе… Немножко жутковато и любопытно одновременно. Что будет дальше?..
Молчание нарушил один из министров - худощавый, седой, красивый грузин. Изобразив на лице сочувствие, он произнес:
- Да! Печально, конечно. Но, дорогой гость Георгий! Неужели вы думаете, что Иосиф Виссарионович Сталин знал обо всем этом?
- Э-э, бросьте! - резко ответил я. - Согласитесь, трудно поверить, чтобы глава государства не знал о судьбе почти двадцати миллионов его верноподданных…»
На этом застолье закончилось. Все разошлись. Мрачные и задумчивые.
Потом один грузин спросил Жженова, действительно ли он пил за Ленина?
Актер рассмеялся: «Это придумалось вдруг! Применительно к компании… В подобных ситуациях я всегда пью за Константина Сергеевича Станиславского»
Кстати, сказка про то, что Сталин не знал, какие ужасы творятся в стране, гуляла еще при его жизни. Рассказывают ее и до сих пор. Многие, наивные, верят.
Вижу сквозь толщу лет горькую усмешку Георгия Степановича…