Прославленный МХАТ поставил в Магнитогорске два своих спектакля

В рамках направления «Ведущие театры» Федеральной программы ФГБУК «Росконцерт» на сцене магнитогорского драмтеатра состоялись спектакли МХАТа имени Горького. Для жителей нашего города не пришлось расшифровывать волшебную аббревиатуру «МХАТ» и долго рекламировать знаменитый театр, напоминая о его создателях – основоположниках великой русской театральный школы Константине Станиславском и Владимире Немировиче-Данченко, чьи традиции продолжает уникальный коллектив. На сцене МХАТа до сего дня идут спектакли этих режиссеров.

Через несколько дней после известия о неожиданных гастролях прославленного театра билетов на оба спектакля – «Пигмалион»(12+) и «Васса Железнова»(16+) было не достать. Накануне показов режиссер восстановления «Вассы Железновой» (постановка заслуженного артиста РСФСР Бориса Щедрина) заслуженный артист России Александр Дмитриев и актеры, занятые в спектаклях, встретились с журналистами.  

Психологический театр жив

Казалось бы, в наш город привезли полярно разные постановки – комедию по пьесе зарубежного классика Бернарда Шоу и драму на грани трагедии русского, советского писателя Максима Горького. Но обе они – размышление о счастье и душе человеческой, обе несут очень важную для Московского художественного академического театра имени Максима Горького миссию.

– Эти спектакли – отголоски, может быть, последние, русского реалистического театра, – говорит актер Олег Цветанович, исполнитель роли профессора Хиггинса в «Пигмалионе». – МХАТ – это наследие отца-основателя системы Станиславского. А что касается новых форм, их не существует – это игра слов. Все новое – это хорошо забытое старое, и этим не удивишь никого. Удивишь только духовным погружением, и если мы затратим душу и сердце, то получим отклик в зале.

За великим наследием в МХАТ недавно приезжали представители актерской школы из Лондона, смотрели чеховских «Трех сестер», остались в восторге и стремились хотя бы малую толику увиденного мастерства перенести на английскую сцену.

– Мне всё время казалось, что в спектакле самая главная сверхзадача — это оставить ощущение, что русский психологический театр жив, – рассказал Александр Дмитриев, работавший над «Вассой Железновой» в качестве актера и режиссера. –  Сейчас театр очень много экспериментирует, но на этом фоне должно оставаться что-то незыблемое, в хорошем смысле слова традиционное. «Васса Железнова» привносит в сегодняшний мир эти ценности русского психологического театра. Работая в этом спектакле, нам, актерам, не приходится себя преодолевать. В этом смысле я как режиссер всегда исповедую, может быть, не очень популярную позицию, но мне как зрителю интересно погрузиться в атмосферу того времени, когда происходит действие, за счет декораций, музыки, костюмов. Это не музей, это совершенно другая эстетика. И если в зрительном зале происходит вот это «чудо подключения», мне кажется, это очень хороший показатель.

Вопросы, которые поднимает спектакль по Горькому, рассказывающий о времени разложения капитализма, нравственный выбор, предложенный автором, актуальны и сегодня. А что до новых технологий, пришедших в наш век в театр, то злоупотребление ими, убежден Александр Дмитриев, может губительно сказаться на современном театре, где техника грозит заместить живого артиста и сделать ненужными его профессиональные качества:

– Через десять – двадцать лет вы не узнаете современных артистов. Не будут нужны ни голоса, ни тембры, ни хорошая речь. Театр может превратиться в шоу… На сцене сразу видно, артист ты или не артист, когда ты не «прикрыт» ничем. Сегодня это эксклюзив, который должен быть востребован.

Коллегу поддержала исполнительница роли Вассы Железновой заслуженная артистка России и Карелии Лидия Матасова:

– Мой педагог Владимир Наумович Левертов говорил: «Станиславский сегодня – это самое новенькое, что может быть», потому что в поиске новых форм ушли так далеко и дошли до такого безумия, что надо возвращаться к Станиславскому, к традиционному театру, который говорит о душе человеческой, возвращает нас в какие-то исторические ситуации, «чувства добрые» пробуждает. Лучше театра 1960-х, 70-х, 80-х годов пока ничего не было.

При этом творческий поиск и эксперименты всегда интересны МХАТу. С любовью и ностальгией вспоминают актеры режиссера Валерия Беляковича, приверженца условного театра, с которым с огромным удовольствием работала, в том числе, тогдашний руководитель МХАТа народная артистка СССР Татьяна Доронина.

– В основе театра Станиславского, какой бы ни была режиссура, всегда, в основном, стоял артист, – поясняет Александр Дмитриев. – В традиционном театре во главе угла не декорация, не мизансцена, все идет через артиста. Раньше ходили в театр на актёра, говорили об актерских оценках, и все потрясения были связаны именно с актерским воплощением. Сейчас же идут на режиссёра – смотреть, что он придумает, и никто не запоминает артистов. С приходом «тотальной режиссуры» иногда даже неважно, кто играет в театре. Приходят и зрители такие, которым не интересен артист. Смотрят на то, как решил пьесу режиссер – оригинально, интересно – выходят и рассказывают о режиссере, а не об актере.

Режиссеры же зачастую кочуют из театра в театр, и это нивелирует индивидуальный стиль театров, ведет к потере ими собственного лица. С учетом реалий глотком свежего воздуха для служителей театра становятся гастрольные поездки.

О зрителях

– Для хорошего крепкого актера движение, гастроли нужны как воздух. Мы должны обмениваться друг с другом, показывать и смотреть. Новые города, впечатления, люди – это наш профессиональный багаж, – подтверждает заслуженный артист России Олег Дахненко.  

А однажды одна из актрис МХАТа приняла решение выпускать моноспектакль в Воронеже, чтобы увидеть живую реакцию «немосквичей», потому что вне столицы публика более отзывчивая и непосредственная. С благодарностью отозвалась о зрителях периферии и актриса Елена Коробейникова, исполнительница роли Элизы Дулиттл в «Пигмалионе»:

– Они часто лучше понимают, о чем идет речь. Когда мы играем там «Последний срок», спектакль по повести Валентина Распутина о деревне, чувствуем отклик, ощущаем, что люди «от земли» пришли его смотреть, они не с двадцатого этажа спустились на лифте и не в первый раз увидели подорожник. Идет взаимообмен, и порой от публики учишься чему-то, берешь для своей роли «пищу», какие-то «приспособления», слышишь, на что зрители больше реагируют, есть возможность над этим подумать, поработать. В Москве избалованный зритель, он, скорее, приходит посмотреть, что не получилось.

Еще до показов мхатовских спектаклей на сцене Магнитогорского академического драматического театра имени Пушкина с потенциальными зрителями удалось немного познакомиться заслуженной артистке России Ирине Фадиной, занятой в обоих спектаклях:

– Мы отдыхали в бассейне, туда пришли люди после рабочей смены, работяги. И вдруг они начали обсуждать Пушкина, Есенина, сравнивать их поэзию, приводили примеры, цитировали что-то из Библии… Я подумала: «Вот он, народ нашей страны, – здесь, не там». Зрители нас принимают очень хорошо в российских городах, благодарят за то, что мы «не привезли халтуру», люди чувствуют, что их не обманывают.

Характеры и страсти

Для магнитогорских зрителей гастроли МХАТа имени Горького стали незабываемым событием. Уже в первые минуты спектаклей неизгладимое впечатление произвели невероятные декорации и костюмы, созданные народным художником России Владимиром Серебровским. А потом на этом фоне раскрывались такие характеры, бушевали такие страсти… Все это получило воплощение на нашей сцене благодаря целому ряду блестящих актерских работ.  

Роль Вассы Железновой Лидии Матасовой подарила сама Татьяна Доронина, игравшая ее многие годы. И да, это была не первая роль, принятая Лидией Леонидовной от великой актрисы. Однако уже сама по себе задача сыграть эту «могучую женщину» непроста, а уж «в составе» с Татьяной Васильевной… Актриса и режиссер трудились над тем, чтобы, взяв все лучшее у Дорониной, все же уйти от ее интонаций, без преувеличения, ставших во МХАТе родными для всех, избежать повторений, найти в образе иные черты и нюансы.     

Лидия Матасова, кстати, сначала «закаляла характер», играя в «Вассе Железновой» Рашель – тоже сильную личность, символ нарождающегося «нового мира», противостоящего уходящей эпохе, а уж потом по настоянию руководителя театра «перешла на сторону противника».

А в «Пигмалионе» в центре – совсем иной женский образ, но тоже яркий и интересный, воплощенный великолепной актрисой широкого диапазона, которая на сцене из картаво-шепелявой плохо воспитанной девчонки легко превращается в аристократичную леди и обратно, «жонглируя» амплуа травести и романтической героини.

Елена Коробейникова рассказала историю, связанную с ролью Элизы Дулиттл. Однажды в Москву приехала ученица Анатолия Эфроса, уехавшая в связи с замужеством в Великобританию еще в 1990-х и много лет живущая в Лондоне. Она побывала на мхатовском «Пигмалионе» и после спектакля ожидала Елену Коробейникову у служебного входа, чтобы поблагодарить за роль. Она сказала, что видела множество постановок «Пигмалиона», но Элиза, сыгранная Еленой, показалась ей самой точной. 

Работая над образом, Елена Коробейникова и режиссер Татьяна Доронина рассматривали предложенные актрисой варианты сценического отражения «испорченной» речи героини: говоры, акценты. Но национальные и диалектные варианты показались неприемлемыми. И Елена, по первой профессии педагог-логопед, сделала фишкой своей роли «фефекты фикции», приправив их словечками вроде «че», «покежь», неправильными ударениями, грамматическими ошибками и другими популярными «украшениями» устной речи.  

У исполнителя роли профессора Хиггинса Олега Цветановича был свой взгляд на героя:

– В любом спектакле тема важна, а деталями и так «обрастем», это потом еще «счищать» приходится. Главное – о чём он и зачем ставится. Я играю в спектакле «гимн профессионализму». Я против дилетантов, которые заполонили все и изгнали профессионалов отовсюду. Сегодня их век. Для воплощения этой темы подходит классический материал, современные же пьесы не говорят правду, а лишь пытаются эпатировать – мало кому из зрителей это интересно.

Из пьесы Бернарда Шоу принципиально не стали делать феминистическую историю. Любовь Элизы к Хиггинсу рождается через уважение к учителю, его высоким профессиональным качествам. Это попытка стать лучше, дотянуться до уровня профессионала и в своем деле. В начале ведь Элиза Дулиттл мечтает стать продавцом цветочного магазина, а не уличной торговкой.   

Она любит и с благодарностью принимает этого человека таким, какой он есть, несмотря на его несдержанность и взрывной характер. В этом есть мудрость сильной женщины (это так по-доронински), которую проповедуют здесь актриса и режиссер, отрицая саму возможность соперничества мужчины и женщины. В этот контекст укладывается то, что Элиза, будучи в образе светской дамы, помогает Хиггинсу обуваться.    

Прямодушный Хиггинс с его не очень-то приличными манерами своей искренностью и открытостью, внутренним благородством похож на Элизу. Эти характеры одновременно притягиваются и отталкиваются друг от друга. В том и интрига открытого финала спектакля: зритель должен сам додумать, чем окончится эта история. Да и у Бернарда Шоу финал изначально был открытым, дописал пьесу он по просьбе читателей, которые требовали непременного хэппи-энда для красивой сказки.