Когда бумага крепче стали...
Сегодня Станислав Рухмалёв принимает поздравления с семидесятилетием.
Писать материалы о людях незнакомых мне легко - за это и люблю свою работу. А вот о близких - невыносимое мучение: слова кажутся либо вычурными, либо пафосными, либо слишком уж ироничными. Вот и о сегодняшнем юбиляре писать трудно - ведь это для других он почти легенда, поднявший журналистику Магнитогорска на новый уровень.
Благодаря ему вы, собственно, и читаете эту статью - когда-то именно он сделал из комбинатской многотиражки солидную городскую газету, самое тиражное подписное издание в стране. Словом, для всех он - создатель и первый главный редактор общегородской газеты "Магнитогорский металл" Станислав Александрович Рухмалёв. А для меня - второй отец, свёкор и любимый деда Слава моего сына. Поэтому не обессудьте, если материал этот получится слишком уж личным.
Свою первую статью в "Магнитогорском металле" я написала в 2001-м, только придя работать в радиоредакцию управления ММК вместо девочки, уехавшей замуж за границу - собственно, о ней и была статья. Сдала материал, занялась рабочими делами. В кабинет вошёл Станислав Александрович с распечаткой в руках - я внутренне сжалась: если главный редактор и заместитель начальника управления информации ММК в одном лице сам заходит к тебе поговорить, добра не жди. "Умница! Прочитал - будто свежего воздуха глотнул", - похлопал меня по плечу, вышел. Помню, остолбенела: а что - так бывает? У Рухмалёва только так и было: сам статьи писал, материалы журналистов вычитывал, газету верстал, беседы проводил, встречался с посетителями - а их в газету приходили десятки за день. И никого не обидит, каждому и доброе слово найдёт, и деньгами при надобности поможет. Ой, а сколько не вернули долгов - это отдельная история. Но в людях он не разочаровывался - снова наступал на грабли собственной доброты.
Сегодня уже мало кто помнит, что при активной поддержке Станислава Александровича Рухмалёва, имеющего особую любовь к книгам и писателям, в Магнитогорске появился литературный конкурс имени Константина Нефедьева. Начинающие и мастеровитые писатели, встречи и обсуждения, выездные сессии… На одной из них разгорячённая богема рассорилась: началась потасовка, Рухмалёв попытался было утихомирить мастеров пера, но - под горячую руку досталось и ему. "Ну, что делать - творческие люди, пар выпустили!" - рассматривал он потом, посмеиваясь, перед зеркалом подрехтованный зуб. Думаете, он оставил конкурс Нефедьева или обиделся на писателей? Ничуть не бывало: и публиковал их в газете, и помогал им издавать книги, и поддерживал литературное объединение "Магнит", долгое время собиравшееся потом на свои заседания в конференц-зале "Магнитогорского металла".
Станислав Александрович - тот самый случай, когда мечта становится реальностью. Он с детства знал, что будет журналистом, дебютировав в "Магнитогорском рабочем" аж в седьмом классе школы с заметкой "Коммунисты, вперёд!" Статья была небольшой, но первую славу принесла: учительница торжественно прочла её перед всем классом и одобрительно покачала головой: "Станислав, у тебя большое будущее". Оттачивал остроту пера в школе юных корреспондентов, а также читая книги. В семье их не было - книги в то время были удовольствием дорогим и, если помните, очень дефицитным. Зато брат матери Виктор собрал целую библиотеку - к нему домой и бегал читать. По абонементу дяди Вити и библиотеку металлургов посещал. И, глядя на ровненькие полки с тысячами книг, мечтал: когда-нибудь у него в доме будет так же. Через десятилетия мечта сбылась - но кто бы знал, как её плоды будут мешать семье, которой в доме места почти нет - всё заняли книги. Но об этом чуть позже.
После школы Станислав Александрович устроился работать на городское радио, но, получив первую зарплату, понял: на журналистские доходы особо не разгуляешься, а в семье, кроме него, ещё две сестры - родителям помогать надо. И он пошёл на производство - работал в котельноремонтном цехе. С высшим образованием поначалу не сложилось: начитанный и умный парень, он с лёгкостью поступил в Магнитогорский педагогический институт, но в самом начале первого учебного года понял: не тому ему надо учиться, книги читать он и сам умеет. На заявление Рухмалёва отчислить его по собственному желанию педагоги отреагировали широко раскрытыми глазами и долго уговаривали его опомниться. Но Рухмалёв уже всё для себя решил - и пошёл в армию. Служил на Дальнем Востоке в артиллерийских частях. Сыновья говорят, об армейских буднях особо не рассказывал - разве что вспоминал неповторимые красоты тамошней природы.
Вернувшись в Магнитку, устроился в "Магнитогорский металл". Понимал ли судьбноносность того шага, думаю, вряд ли. Хотя судьбу "ММ" поменял определённо.
Молодого "дембелька" старшие товарищи обожали - пестовали, подкармливали, изгоняя армейскую худобу, и мечтали его женить - отдать, так сказать, в надёжные руки.
Владимир Каганис - старейший ветеран "Магнитогорского металла" - однажды дал Станиславу телефон "одной хорошей девочки". А Станислав, уже успевший к тому времени пережить большую и несчастную любовь, только-только нашёл новую музу. Красивая, она заходила в трамвай, в котором он ехал на работу, и читала "Финансиста" Теодора Драйзера, не обращая ни на кого внимания. А он любовался ею и не осмеливался подойти - ну как прервать чтение "Финансиста"? Потому на предложение Каганиса, подумав, согласился - и позвонил. Сначала просто разговаривали по телефону, потом договорились встретиться. Только не смейтесь: на свидание пришла… та самая красавица из трамвая. Через год поженились, вместе с Альбиной Александровной они уже сорок восемь лет.
В 1973-м, когда старшему сыну - моему мужу Евгению Рухмалёву - исполнилось восемь месяцев, на весь Союз прогремел призыв ехать на очередную комсомольскую стройку - в узбекский город Навои. Рухмалёвы решились. Там-то всё и завертелось: из рядового журналиста Станислав Александрович вырос в главного редактора республиканской газеты "Знамя дружбы", собкора всесоюзного информационного агентства ТАСС, стал большим человеком, с которым считалась вся республика. В Узбекистане получил и высшее образование - окончил Ташкентский государственный университет. В семье тоже всё было хорошо: в Навои родился второй сын Дмитрий, жена нашла любимую работу, Рухмалёвы перевезли к себе тёщу с сестрой Альбины Александровны.
Но случился развал Советского Союза - сын Евгений учился тогда на втором курсе Навоийского филиала ТашГУ. Русских гнали, обучение перешло на узбекский язык - и Женя написал письмо во все российские вузы: так, мол, и так, прошу разрешить продолжить обучение на родине. Это судьба - согласием ответила только Магнитка, и в пединститут, ректором которого тогда был Валентин Романов, он и приехал. Жилось трудно: стипендия - сами знаете, какая, денежные переводы между бывшими республиками СССР прекращены, так что родители помочь не могли. Подрабатывал - вёл кружок фотографов и всё равно голодал. По своим тосковал очень, как-то на каникулах удалось купить билет на поезд в Навои: в вагонах людей, как в трамвае в час пик, по очереди сидели, спали стоя. Приехал, во дворике сел на скамейку и, не решаясь зайти, целый час со слезами глядел в горевшее окно родной кухни, где суетилась мама, батя - дети называют Станислава Александровича именно так… Через год в Магнитку вернулись и они. Спрашиваю мужа: "А если бы на твой запрос ответила Москва - они поехали бы за тобой в столицу?" Отвечает, чуть подумав: "Наверное, всё-таки вернулись бы в Магнитку - батя уж больно сюда рвался".
В Магнитогорске карьера тоже состоялась довольно быстро. Талант и работоспособность Рухмалёва заметили, росла карьера, получил квартиру. Обещали двухкомнатную - и Женя рассказывает, как, открыв дверь и увидев, что комнаты три, Станислав Александрович звонил начальнику тогда ещё отдела информации ММК Верникову: "Евгений Наумыч, ты квартиру перепутал!" - "Всё нормально, заселяйся, Стас!" - засмеялся тот в ответ.
Это немудрено: на работе Рухмалёв выкладывался полностью, обеспечивая информационную поддержку комбинату в самые трудные для предприятия времена - в середине и конце девяностых.
И даже потом, когда наступил политический и промышленный покой, буквально жил в управлении: в шесть утра уже на работе, в девять вечера - ещё в кабинете.
Все мы, родные, боялись его выхода на пенсию: привыкнув гореть на работе, опасались, что не сможет совладать с высвободившимся временем. Но он и тут продемонстрировал мужской характер: ушёл - как отрезал. За четыре года не вышло ни одной его статьи, не последовало ни одного звонка с советами, как надо или не надо делать газету. А вот с днём рождения до сих пор поздравляет каждого в коллективе - он помнит все даты.
Куда девает свободное время, спросите? У него есть дача в башкирском посёлке Миндяк - это вечный строительный и хозяйственный экзамен Станислава Александровича. Там он всё делает сам - изредка нанимаемые рабочие из трудолюбивых муравьёв сразу превращаются в сибаритов, которые у Рухмалёва не работают, а отдыхают - и семья понимает, почему: он пытается им угодить - вкусно готовит, мягко стелет, преподносит рюмочку. В итоге расстаётся - и снова делает всё сам. И давно бы доделал, кабы не книги, имя которым - легион. В каждом книжном магазине, на каждой библиоярмарке Рухмалёва знают и оставляют ему многочисленные фолианты. Их он бережно отвозит в Миндяк и заполняет всё вокруг. Нет, раз в год честно делает в доме генеральную уборку - разберёт одну комнату, расставит всё по местам, перенеся остатки в другую комнату. Потом займётся ею - перенесёт в третью, и так по кругу. А книги всё появляются и появляются. Для них на участке строится новый дом, оборудуются комнаты…
Миндяк - это отдушина нашего отца, в нём он действует эмоционально, а не рационально. Вот проснулись утром, глядь - во дворе вырос небольшой домик. "Да дровник построил. А что, хорошее место, где дрова запасать", - хвалится работой Станислав Александрович. Ну, хорошо: умылись, позавтракали, съездили на часок в лес или на озеро, возвращаемся - нет дровника! "Да чего-то подумал: не место ему тут". Его фразы - а у Рухмалёва-старшего очень тонкое чувство юмора - расходятся среди близких: "Бать, а где мой пиджак?" - "А где ты из него вылупился?" Или - если Евгений проведёт генеральную уборку в доме и не пускает туда отца с его вечными книгами: "Ты смотри, устроил тут заповедники!" Или на замечание жены: "Слава, а ты чего эту рубашку надел - она же грязная?" - "Почему грязная? Я её погладил!"
А ещё свободное время он наконец начал тратить на путешествия - то, за что боролась всю жизнь его семья, пока любому отдыху он предпочитал работу, накапливая неизрасходованный отпуск за пять и более лет. Мы, заядлые путешественники, приучили его ездить с нами, и жена нарадоваться не может: он даже составляет рейтинги понравившихся стран. Тайланд, Вьетнам и Индия - не очень, грязно. До недавнего времени нравилась Турция, но теперь на первое место, кажется, выходит Европа - только что вернулись с Альбиной Александровной из Чехии.
Он может не моргнув глазом потратить несколько тысяч на книгу - и при этом складировать баночки-скляночки: вдруг понадобится - и покупать не надо. Он категорически отказался напоминать редакции о его дне рождения - не хочет досаждать своим юбилеем. Но я точно знаю, что ему будет приятно читать эти строки.
Коллектив "Магнитогорского металла" от всей души поздравляет своего батю с 70-летием! Будьте здоровы, живите долго и, знаете что - пишите! Об истории становления нового комбината, который творили в том числе и вы, о новом увлечении - путешествиях… Вы ведь соскучились по перу, я точно знаю. А мы соскучились по вашим статьям.