Продавцы популярного столичного рынка одежды не испытывают угрызений совести за торговлю подделками
По данным компании Brand-Monitor, опубликованным в «Коммерсанте», оборот теневого сегмента рынка люксовых товаров в России превысил рынок легального сегмента на 13 процентов и достиг 280 млрд рублей в год. Посмотреть на один из главных источников распространения контрафактного ширпотреба по стране «Профиль» отправился на рынок «Садовод», расположенный на восточной окраине столицы.
Рынок «Садовод» в 2009 году перехватил эстафету у закрывшегося «Черкизона» и еще раньше переставшего существовать рынка в «Лужниках». Именно сюда сегодня огромными фурами приходят джинсы, куртки, сумки и кроссовки из Китая, Турции, а также из отечественных швейных центров и отсюда разъезжаются мелким оптом по всей России, на рынки, в торговые центры и интернет-магазины.
Рынок «Садовод» – это около 51 гектара территории, порядка 7,5 тысячи магазинов и более 20 тысяч продавцов, работающих одновременно. На специальные автобусные парковки, расположенные в глубине территории, в будни уже к 5 утра приезжают автобусы с перекупщиками из Челябинска и Красноярска, Ростова-на-Дону и Череповца, Минска и Орши, Баку и Белгорода, Грозного и, если верить сотруднику службы регулировщиков «Садовода», даже из Магадана. К 12 часам дня покупатели из дальних регионов разъезжаются, а их места занимают автобусы из Московской и прилегающих к ней областей. Также на парковке невооруженным глазом видно несколько десятков частных минивэнов и «газелей», в которые идет постоянная отгрузка товара.
Не стоит говорить, что более двух третей витрин «Садовода» занимают изделия с этикетками люксовых брендов либо выдуманными лейблами, похожими на люксовые. Оригинальными эти изделия не могут быть хотя бы по причине стоимости. К примеру, мужские трусы-боксеры «Кельвин Кляйн» (вполне, кстати, достойного качества) продаются на «Садоводе» по 170 рублей. Тогда как оригинальное аналогичное белье предлагается на сайте www.calvinklein.ru по 5100 рублей за комплект из трех пар или 3700 за одно изделие.
Доброе дело
– Я занимаюсь кроссовками «Нью Бэланс», – рассказал Николай, мужчина лет сорока, куривший электронную сигарету. – Они, конечно, ненастоящие, но по соотношению цена–качество выигрывают у настоящих. Знаете, как их делают? Я был у своих производителей в Китае, видел своими глазами.
По словам Николая, оборудование на официальном предприятии, которое штампует кроссовки «Нью Бэланс», списывается по истечении отведенного срока. После этого подлежит утилизации. Но утилизация – процесс небесплатный. А кто захочет нести убытки, если можно, наоборот, заработать? Отработавшие свой срок, но еще исправно функционирующие станки с удовольствием покупают китайские бизнесмены. В результате в Китае возникают фабрики, делающие поддельные кроссовки на том же оборудовании, что и оригинальные.
– Материалы, конечно, другие, – продолжает Николай. – Такую еву (амортизирующий слой в подошве кроссовок), как в оригинальных «Нью Бэлансах», купить нельзя. Но то, что используют мои китайские поставщики, ненамного хуже. У меня дети ходят в моих кроссовках. Они мягкие, прочные, красивые, ноские. Да и оптовые покупатели годами приезжают одни и те же. Они торгуют в маленьких городах, где все друг друга знают. Было бы с кроссовками что-то не так, они бы ко мне больше не пришли. – Теперь самое главное – цена, – Николай выдерживает театральную паузу. – У меня кроссовки стоят от 1200 до 2400 рублей в зависимости от опта и модели. Оригинальные кроссовки «Нью Бэланс» в России стоят в районе 10 тысяч, если сделаны в Юго-Восточной Азии, и порядка 24 тысяч, если в Англии или США. Много у нас людей, покупающих себе и своим детям кроссовки по 10–24 тысячи, тем более подальше от Москвы? Вы знаете, какие у нас в глубинке зарплаты?
– То есть вы делаете доброе дело?
– Зарабатывают люди в Китае, зарабатываем мы на «Садоводе», зарабатывают хозяева розничных магазинов и продавцы на маленьких рынках, а потребители получают модные недорогие вещи. Кому плохо? Что до компании «Нью Бэланс» – у нас клиенты разные. Тот, кто может позволить себе оригинал, никогда не приобретет бюджетную подделку вне зависимости от ее качества. Вот если бы кто-то стал настоящие кроссовки подделывать и в сегменте люкс их продавать, их быстро бы прикрыли. А что мы? Мы для них дополнительная реклама…
Счастливая кепка
Любопытно, что все мои попытки заговорить с продавцами или владельцами магазинов непосредственно на торговых линиях рынка потерпели фиаско. Если же я представлялся журналистом, это вообще приводило к открытой враждебности: «Вынюхиваете здесь, а потом грязью в газетах поливаете». Потратив часа три впустую, не собрав никакого материала, кроме визуального, перед тем как покинуть рынок, я отправился в курилку. И там информация пошла потоком… Стоило посетовать вслух, что количество контрафакта превысило рынок оригинальной продукции, как разговор налаживался сам собой.
– Мой знакомый, теперь очень богатый человек, в 90 е годы изобрел «адидасовскую» кепку, – рассказал очень живой полный мужчина с длинными вьющимися волосами, владелец магазина со спортивным трикотажем. – Не помните? В них тогда вся страна ходила. Логика была такая: наш народ любит кепки и любит «Адидас», значит, нужно выпустить «адидасовскую» кепку. Он попробовал, и получилось, продукцию скупали оптом и мигом. Сами кепки были очень высокого качества. Этот мой знакомый арендовал две или три московские фабрики головных уборов, простаивающие тогда без работы. Закупил в Италии оборудование, такие станки, которые натягивали на себя кепку и обрабатывали специальным составом, чтобы она не мялась. Ткань – только дорогой кашемир. Внутри – несколько голограмм для защиты от подделок. Но все равно стали подделывать. Через год на рынке было 38 разных реплик его «адидасовской» кепки, в основном низкого качества. А как бороться с подделками, если ты сам не правообладатель? Он поехал в офис «Адидас» и предложил два миллиона долларов за официальное право продолжать делать кепки под их брендом.
– Почему же в магазинах этой фирмы до сих пор не продаются кепки?
– Потому что они заломили ему девять миллионов долларов. А у него хватило ума пойти на попятный. Мне вообще кажется, что подделки – это часть бизнеса, так устроен мир. А спорить с устройством мироздания чревато. Был у меня другой знакомый, мастер по металлу – золотые руки. Загорелся идеей сделать дверные замки, которые невозможно вскрыть. Но стал их делать под собственным брендом, под своей фамилией. Десять лет пытался наладить производство, пока не умер от третьего инфаркта. А почему не получилось? Замки-то были исключительные. Потому что наши люди не хотят покупать замок «Иванов и сыновья», каким бы он хорошим ни был. А хотят «Мультилок» или хотя бы «Апекс». Но чтобы при этом стоил бюджетно. Такой у нас спрос. А спрос определяет предложение.
Посетители «Садовода» прекрасно знают, что покупают одежду фальшивых брендов, однако товар на этом рынке все равно не залеживаетсяВиктор Драчев / ТАСС
Зачем переплачивать?
Рынок «Садовод» процентов на 70 состоит из крытых, но холодных торговых рядов и большого двухэтажного теплого торгового центра. В торговом центре обстановка более цивилизованная, поэтому москвичи, приехавшие на рынок за покупками, в основном идут сюда.
– Вы здесь первый раз или регулярно приезжаете? – интересуюсь у женщины лет 30, вышедшей из павильона с большим пакетом.
– Когда-то была первый раз, с тех пор регулярно, – остановилась женщина. – Сегодня приехала за чемоданом дочке для лагеря (показывает небольшой голубой пластиковый чемодан на четырех колесиках с надписью «Самсонит»). Купила за 1200 рублей, а в торговом центре около моего дома точно такой же стоит 5400.
– Вы же понимаете, что это не настоящий «Самсонит»?
– Не знаю, да мне и все равно. Он точно такой же, как в магазине возле моего дома. Тот же самый. Я давно приезжаю на «Садовод» за покупками. Все эти же самые товары продаются в московских гипермаркетах и интернет-магазинах, только стоят в 2–5 раз дороже. Вы знаете, как растут дети? Два–четыре месяца, и ей уже всё мало´: колготки, носки, платья. Здесь я могу позволить себе покупать все, что необходимо, а в городе это было бы слишком дорого для меня.
– Почему приехали в будни?
– Выходные на «Садоводе» – розничные дни, продавцы поднимают цены, и покупки становятся не такими выгодными.
– Только дочке или себе тоже находите что-то на «Садоводе»?
– Прошлой осенью мне захотелось шубу. Я съездила в «Снежную королеву» и несколько аналогичных магазинов. То, что мне нравилось, стоило около 100 тысяч – я не могла себе позволить. А что могла, не нравилось. В результате нашла здесь турецкую норку лучше всего, что я видела, длиной ниже колена, за 45 тысяч. Продавца подруга порекомендовала. Нет, понятно, была бы у меня зарплата 150 тысяч, я бы, конечно, в «Атриуме» и ЦУМе вещи покупала.
«От нас никакого вреда»
– Не боитесь контрафактом торговать? – вопрос владельцу торговой точки на «Садоводе», общение с которым состоялось также в курилке. – За это, кажется, даже уголовное наказание предусмотрено?
– Конечно, боюсь, – смеется Владимир. – Но надеюсь, до уголовного наказания не дойдет. Тому есть целый ряд косвенных причин. Компании, чьи бренды можно встретить на нашем рынке, из США и ЕС, то есть стран, которые держат Россию под санкциями. Они не могут инициировать операцию по борьбе с контрафактом в России. Футболка «Адидас», которую я продаю за 200 рублей, никак не сказывается на прибыли компании «Адидас», у которой футболка стоит 2 тысячи. Рынки, и наш, и розничные на местах, дают стране огромное количество рабочих мест. Никто не заинтересован в их сокращении и появлении миллиона безработных. А соответствующие силовые структуры должны бороться с поддельными продуктами питания, алкоголем и лекарствами, от которых есть вред, а не с нами, от которых вреда нет.
– Чего же вы тогда боитесь?
– Что какой-нибудь чиновник или депутат вопреки логике и здравому смыслу организует акцию по борьбе с майками «Адидас» по 200 рублей за штуку. Формальный повод, как правильно замечено, существует.
– Так почему не перейти на неконтрафактные товары?
– Пробовал. Есть в России одна компания, которая выпускает женскую одежду под собственным названием. Они покупают дорогие вещи из новых коллекций ведущих мировых производителей, распарывают, снимают лекала и по ним шьют одежду, в основном платья и блузки, под собственной оригинальной маркой. Одежда исключительного качества. Но не покупают. Люди хотят «Найк» и «Адидас». А мне надо платить за аренду павильона, платить продавцам и содержать семью. Когда товар не покупают, все это становится невозможным.
– У вас продавцы таджики? – замечаю я. – Они лучше работают или меньше просят?
– И то, и другое. Какой русский пойдет на 14-часовой рабочий день за 45 тысяч? А если пойдет, то работать будет плохо, начнет опаздывать и пить, потому что человек, работающий на рынке по 14 часов в день за 45 тысяч, считает себя неудачником. А для таджика это нормальная работа, она им даже нравится. К тому же алкоголь не употребляют, трудолюбивы, семечки не едят, не воруют. Я в этом деле четверть века и лучше таджика продавца не видел. Лучше сам по себе
На «Садоводе» мне удалось разговориться с еще одним интересным человеком, Олегом, лет двадцати пяти. Олег не продавал, а покупал оптом. Он ходил по рынку с огромной сумкой на тележке и скупал товары по списку: джинсы, белье, обувь, даже искусственные цветы. Когда сумка наполнялась, Олег шел к своему минивэну и выгружал приобретенное в кузов.
– Я работаю с «Садоводом» два года, – рассказал Олег. – Закупаю здесь товар и продаю через свой интернет-магазин. Я ничего не скрываю и никого не обманываю – мои покупатели знают, что товар с «Садовода». Я работаю по стопроцентной предоплате.
Как рассказал Олег, в своем интернет-магазине он размещает фотографии и цены того, что можно купить на «Садоводе». Покупатели делают заказ и предоплату. Олег закупает заказанные товары, упаковывает их и рассылает заказчикам по всей стране посредством различных почтовых служб, от «Почты России» до «Боксберри» и «Пони», в зависимости от договоренности с заказчиком. Два дня в неделю он проводит на «Садоводе», делает закупки, остальные пять дней уходят на прием заказов, упаковку и рассылку посылок.
– Закупаюсь на 500 тысяч в неделю, – продолжал Олег. – Зарабатываю 10 процентов от оборота. Пятьдесят тысяч в неделю прилипает, но развиваться некуда. С настоящим объемом мы с женой и так уже еле справляемся. Чтобы расти, надо брать помощников, арендовать склады, а это сделать я не готов. К тому же суммы будут на карточки приходить слишком заметные. У меня знакомая на 2 миллиона в неделю закупается, так ей уже несколько раз счета арестовывали.
– Не думал открыть ИП или стать самозанятым?
– Нет, я лучше сам по себе. Вы же слышали про НЭП (смеется)? Я историю хорошо в школе учил, поэтому слышал.
– Контрафакт меня не беспокоит, – отвечает Олег на основной вопрос. – Я его не произвожу и даже не реализую. Я вроде службы доставки с расширенными функциями. Никому же не придет в голову обвинить «Почту России» в том, что она доставляет из Китая поддельные кроссовки, купленные на EBay? Это мне нравится в моем бизнесе: я никого не обманываю, не накручиваю цену в несколько раз, я честно зарабатываю. У моих покупателей выбор: или ехать через полстраны на «Садовод», или заплатить мне дополнительные десять процентов и получить товар дома.
Также Олег рассказал, что популярность его честного бизнеса растет – работать становится сложнее. Два года назад таких, как он, «специалистов по доставке» было на «Садоводе» 20 человек, а теперь стало несколько сотен. Приемные почтовых служб переполнены – в очереди, чтобы посылки отправить, приходится стоять по несколько часов. К тому же продавцы с торговых точек стремительно осваивают интернет и все чаще торгуют и офлайн, и онлайн.
Но жить пока можно. Даже хорошо жить. До тех пор, пока кому-нибудь наверху не придет в голову мысль объявить войну майкам «Адидас» по 200 рублей. Но даже после этого надежда сохранится. Как показывает практика, война с текстильным контрафактом в развитых странах ЕС и США не привела к полной победе правообладателей. По информации Fashion Consulting Group (FCG), «в мировой индустрии одежды и обуви на долю копий и реплик приходится 30–35% всех продаж». Это, конечно, не наши 113 %, но тоже кое-что.
