На Сахалине началась перешивка последнего «японского» участка железной дороги
Участок от Холмска до станции Николайчук – это 8 километров колеи японского стандарта. Последний «дачный» поезд по нему прошёл 30 сентября. Тот рейс стал поистине историческим. В прошлое окончательно ушла не только уникальная островная «железка», но и магистральные грузопассажирские тепловозы ТГ16, курсировавшие по ней, информирует «Тихоокеанская Россия».
Островная магистраль много лет была особенной. Её выделяла необычная для России ширина колеи – 1067 мм (общероссийский стандарт – 1520 мм). А ещё сложный рельеф и профиль пути, непредсказуемый морской климат. Осталась она со времён Карафуто – периода оккупации Японией южной части Сахалина после поражения нашей страны в Русско-Японской войне 1905 года. Расположенная на острове «железка» долгое время не имела выхода на материк и развивалась сама по себе. Весь подвижной состав был, по сути, японским – паровозы, грузовые и пассажирские вагоны, спецтехника для производства ремонтно-путевых и снегоочистительных работ. В конце 1960-х годов на Сахалин начали поступать первые тепловозы ТГ16 производства Людиновского тепловозостроительного завода, специально сконструированные под узкую колею. Они и трудились на магистрали буквально до последнего. Теперь ТГ16 можно увидеть только в Музее истории Сахалинской железной дороги. А между Холмском и станцией Николайчук железнодорожники за месяц уложат новую широкую колею.
С японской узкоколейкой связано много памятных событий. Воспоминания о некоторых из них записал журналист Сергей Дащинский, работавший в пресс-службе Дальневосточной железной дороги. Все они так или иначе связаны с испытаниями природной стихией: лавинами, наводнениями, тайфунами. Вот одна из записанных историй, которая ярко передаёт колорит островной жизни.
– В 1981 году прошёл циклон «Филис». Я застрял на станции Камышово с гружёным составом, – рассказывает машинист Владимир Якушев. – В это же время в Холмске-Северном встали два пассажирских поезда. Продуктов не было, ели, что придётся, использовали запасы временно проживавших на станции путейцев. Однажды отправился в Чапланово за провизией. Когда возвращался, уже вечерело. Конечно, было страшновато, храбрости придавала лишь японская осколочная граната (целый ящик боеприпасов вымыло во время циклона из-под сопки, недалеко от полотна). У «Золотой ямы» – водопропускной японской трубы, по которой с распадка спускался ручей, образовав на выходе заводь, я услышал треск. Кто-то сверху продирался через бамбук. Сразу понял: медведь! Я затаился. Не бежать же в кусты, думаю, пройдёт мимо, к речке. Но нет, мишка встал, смотрит в мою сторону – нас отделяло метров сорок. Крепко держу гранату в руке. И сам про себя рассуждаю: если брошу, а она не взорвётся, а если взорвётся, то может и меня осколками посечь, а не посечёт, так раненый медведь дело довершит. В голове каша, рубаха мокрая. Может, минуту, может, полминуты мы так с ним прикидывали: я про гранату, а он – кого съесть первым – меня или горбушу, валявшуюся на речном берегу. Потом косолапый, тяжко вздохнув, направился вниз к яме. Рыба взяла верх. А я бежал от злополучного места километров пять. Бежал без оглядки: где по провисшим путям, где по рельсам, где по шпалам, которые местами ещё держались на костылях (насыпь-то вымыло ливнями). Это тоже был риск: упадёшь – костей не соберёшь. Но оказаться в когтях зверя ещё страшнее…
«Но всё меняется, – пишет Сергей Дащинский, – на смену старому приходит новое. Неизменным остаётся лишь неповторимый островной пейзаж – распадки и горы, поросшие лесом и бамбуком, цветущие равнины, прозрачные реки и загадочные лесные озёра, скалистые берега и песчаные морские пляжи. Пришёл момент, когда узкоколейка должна уйти. Но она останется навсегда не только в архивных документах, она сохранится в нашей памяти.
Подготовила Наталья Кузьмина, «Дальневосточная магистраль»