Беседа Дмитрия Быкова с Эдуардом Успенским // «Вечерний клуб», 20 ноября 2003 года
Эдуард Успенский: На мне они обломаютсяВ последних числах октября японский представитель Российского агентства по охране авторских прав Константин Ткачёв отправил писателю Эдуарду Успенскому письмо, в котором посоветовал ему нанять охрану, а лучше бы уехать в какое-нибудь безопасное место.
Успенский, будучи человеком изобретательным, немедленно это письмо опубликовал в надежде, что кто-нибудь смекнёт и приставит к нему охрану или предложит безопасное место. Государство, как всегда, перепутало и проделало все это с Ходорковским. Хотя ему никто не угрожал.
После этого Успенский лёг на дно. И найти его стало практически невозможно. Мне он тоже показал сенсационное письмо, и я хотел уж его было расспросить, чем он навлёк на себя такие предупреждения — может, у него с якудзой дела, а мы тут ничего не знаем. Хорошая была бы крыша для японского мафиози — маска детского писателя. Если честно, он мне всегда был подозрителен. Он учит детей каким-то неправильным вещам. Мой пятилетний сын вообще недавно заявил, что хочет жить в деревне, как дядя Фёдор, пёс и кот. Если же его не отпустят в деревню, он согласен на пса и кота. Короче, Успенский явно подозрительный человек, и только я хотел всё у него толком порасспросить, как он исчез на неделю. Я уже стал думать, что его украли. Переделкинский телефон молчал, а по мобильному абонент был временно недоступен. Обнаружился он чудом, в очень конспиративном месте — в подмосковном санатории Липки, где, затаившись, вёл семинар по детской литературе с молодыми писателями. Вот же, подумал я, Штирлиц. Тут его точно никто не найдёт.
— Ну и как вам молодая детская литература? Удручающее зрелище?
— Не сказать, чтобы удручающее. Оно просто не ликовательное. Радоваться нечему и некому, кроме одной одиннадцатиклассницы. Её зовут Оля Овчинникова, у неё полиомиелит, она пишет стихи и сказки, и практически все, ею написанное, имеет товарный вид. Ни переписывать, ни редактировать не надо — выдающийся ребёнок.
— А с чего это вдруг возникла угроза вашей жизни?
— С того, что в 1992 году, в разгар приватизации, киностудия «Союзмультфильм» продала свою золотую коллекцию некоей госпоже Барнес, американской жене нашего актёра Олега Видова. Вы его можете помнить по фильму «Всадник без головы». Он давно уехал. Вот они и купили эту коллекцию, фактически за бесценок, для проката по всему миру. Там все сливки — «Снежная королева», «Золотая антилопа», «Маугли», штук тридцать моих фильмов, включая всего Чебурашку… Причём Барнес обещала исправно отчислять проценты на киностудию, но ни разу этого не сделала. Мотивировала тем, что огромные суммы — полмиллиона — вложила в перезапись музыки, и пока этих денег не вернёт — ничего не заплатит. Вот она, значит, десять лет отбивает полмиллиона, прокатывая по всему миру лучшие советские мульты… Доставшиеся ей вообще практически бесплатно, как всё тогда доставалось…
Это всё случилось при тогдашнем генеральном директоре Скулябине, хитреньком таком мужичке. Он и заключал договор о продаже коллекции. Потом на «Союзмультфильме» выбрали нового генерального директора, Рахимова. И он стал коллекцию возвращать, потому что это форменный грабёж. И как только он об этом заикнулся — на него напали в подъезде и избили металлическими палками. Я включился — напали на моего секретаря и тоже побили довольно крепко. Мы обратились в прокуратуру — как это так, люди владеют правами на лучшие советские мультфильмы и не отчисляют их создателям ни копейки! Генпрокуратура спустила в городскую, городская — в районную, а в районной нам сказали, что не имеют права возбуждать дела против иностранцев.
Теперь в Японии вышли двумя изданиями мои книжки про Чебурашку. Он стал там, что называется, культовым персонажем. Провели социологический опрос — и выяснили, что он почему-то больше всего нравится тридцатилетним японкам. Потому, вероятно, что пробуждает их подавленный женский инстинкт — жалеть мужчин. Японские мужчины до сих пор верны самурайской этике: они очень жёсткие, и их жалеть нельзя. А Чебурашка даёт выход этому чувству, каждой женщине совершенно необходимому. Поэтому его там обожают, выпускают в виде игрушки, создаются фирмы и сети магазинов с названиями «Чебби»… Он обогнал в смысле популярности всех покемонов. И права на него заявляет эта самая Джоан Барнес, держательница коллекции, очень крупная и, прямо скажем, нестеснительная женщина.
Японцы задумали делать про Чебурашку собственный мультфильм, по мотивам моих книжек. А Джоан настаивает, что они должны ей за это заплатить. Речь идёт о сумме довольно крупной, не меньше миллиона. Производство часового мультфильма — это шесть миллионов как минимум. Но права-то на персонаж — у меня! Это я его придумал! Он у меня зарегистрирован в этом самом обществе охраны прав! Я возбудил сейчас в Японии уголовный процесс против Джоан, что она там торгует моим Чебурашкой. Это у нас пиратство — норма жизни, а у них использование чужого персонажа, или изобретения, или идеи,— это уголовное преступление, и я могу её выставить на очень крупную сумму. Теперь мне сообщают, что наши шансы выиграть это дело достаточно велики. И Джоан может потерять миллионы. Поэтому ей несложно будет решить проблему тысяч за двести и нанять человека, чтобы со мной разобраться. Благо прецеденты были. Скрываться я, конечно, не стану. Просто буду, наверное, с оглядкой ходить по улицам…
— А на государство у вас никакой надежды нет?
— Дима, что вы глупости говорите!
— Почему сразу глупости?
— Потому что я живу в этом государстве и знаю его очень хорошо. Ему бы ничего не стоило как следует взяться за дело и вернуть коллекцию, или хоть стрясти с этой горе-прокатчицы деньги, на которые наши художники и режиссёры могли в старости жить припеваючи. Но что ему, государству, до «Союзмультфильма» и его золотого фонда? Оно уже настолько прогнило, что у меня через дом стоит нормальный классический бордель, и мы все, жители посёлка, не можем добиться, чтобы его прикрыли!
— Бордель? Как интересно!
— Ну да, нормальный публичный дом, держит его такая женщина Валентина, и все соседи регулярно ходят жаловаться ко мне, потому что я писатель и, как им кажется, что-то могу сделать. Все же видят, как ежевечерне приходит к этому дому автобус и развозит проституток по всему шоссе до Одинцова. Они там стоят, дежурят ночами, клиентов ловят. А днём живут здесь. Девушки молодые, не московские, из разных городов и республик. Сюда клиентов тоже привозят. Устраиваются танцы. Кругом валяются шприцы. И Валентина всем соседям говорит внаглую: мне никогда ничего не будет, потому что у меня вся милиция куплена! Я звоню в Немчиновский РОВД, представляюсь, они меня знают. Вот, говорю, публичный дом тут у нас… нельзя ли, так сказать, прикрыть это мероприятие? Да, да, конечно, отвечают они, примем к сведению… Ну и принимают, и это длится годами. Да что бордель, у меня работал в доме парень и меня ограбил. Спокойно ограбил, потому что все собаки его знали. Мотороллер увёл и из дома кое-что по мелочи. Он ходил по посёлку, продавал мои вещи. Соседи эти вещи опознали и на него заявили. К нему приехал милиционер, получил сто долларов и уехал…
— Так дайте ему двести!
— Не дождётся. Со мной вообще трудно дело иметь — я если завожусь, становлюсь ужасно настырным. Не дам я чужому человеку торговать моим Чебурашкой, что хотите делайте! Мне не нужны эти миллионы, мне их всё равно некуда девать. Инвестировать?— так я лучше «Союзмультфильм» куплю, начнём нормально работать, кино снимать… Серьёзно, я готов отдать все деньги, которые проиграет по суду эта Джоан. Киностудии отдать, детскому издательству, кому угодно — только не государству, конечно, потому что ему давать без толку. Но пусть хоть кто-нибудь заинтересуется, пусть помогут это наглое существо вывести на чистую воду! Ведь она покупает время на радио и на телевидении — там, в Штатах,— и рассказывает, какая она благотворительница, как она советских мультипликаторов облагодетельствовала! Я однажды специально дозвонился в Америку на русскую радиостанцию, узнав, что она опять в эфире развешивает эту лапшу,— попросил вывести меня в прямой эфир и сказал, что это всё чушь собачья. Наверное, она там обалдела, но я же говорю — при столкновениях с наглостью я настырен…
— И что, будете теперь охрану нанимать?
— Я бы не стал, но Ткачёв советует. Он ситуацию изнутри знает, не первый год в Японии живёт и говорит, что увлечение Чебурашкой там действительно приобрело характер мании. Продаются футболки с ним, игры, электронные игрушки… Так что деньги, судя по всему, большие. За них убить не жалко.
— Нет, всё-таки вы очень на виду…
— А Щекочихин что, не был на виду?
— А вы уверены, что его убили?
— Абсолютно. Говорят, что у него случился аллергический шок. Я его знал многие годы, он был здоровый мужик, никаких аллергических реакций ни на что! Говорят, внезапная аллергия на барбитураты. Что, он в пятьдесят с лишним лет впервые попробовал барбитураты? Мне ребята из «Новой газеты» рассказали, что такой же случай был с одним журналистом в Америке. Те же симптомы — кожа вдруг начала слезать полосами, клочьями. Но там его врачи откачали. А у нас погубили. Щекочихин, народный депутат, всей стране известный человек — не уберегся. Он им действительно очень мешал. Потому что сначала вытащил из тюрьмы следователя, который вёл дело «Трёх китов» и докопался до правды,— а потом и сам получил доказательство того, кто этих воров крышует. Он бы не успокоился, дожал бы их, пользуясь депутатскими возможностями. Потому и убили. А вы говорите — известные люди… Кого это останавливало?!
— И какие ваши планы?
— Творческие? Новая сказка скоро выходит. Про совершенно неожиданного персонажа. Инопланетянин такой, из мира, где страшная сила тяжести всех сплющила. Поэтому он весь плоский, и у него много-много маленьких ножек. Вот мы все тоже такие. Я когда попадаю за границу, сразу понимаю, как нас сплющило. Там просто взорваться можно — такая лёгкость наступает. Книжка пока называется «Камнегрыз со станции Клязьма».
— Да я не про творческие планы, Эдуард Николаевич. Я про план вашей жизни. Как вы будете существовать в условиях долгого иностранного судебного процесса, когда вам ещё и угрожают?
— Понимаете, у России вообще очень мало статей экспорта. Нефть и мозги, причём мозги идут по дешёвке. У нас нет пока вообще ни одного своего персонажа, которого полюбили бы за пределами страны. У японцев — покемоны и всякие боевитые девочки летающие, Сэйлормун и её подруги. У американцев — Том и Джерри, у немцев — Ганс и Гретель, у чехов — Гурвинек, на которого Путин так похож… У англичан — Гарри Поттер, от которого весь мир сошёл с ума, и действительно, смелость, с которой Роулинг переносит средневековые реалии в современность, меня восхитила. Кто у России? Только Чебурашка, единственный за всё советское время персонаж, который понравился всему миру. Которого любят, покупают и выпускают в виде игрушки. Государство могло бы на этом не просто деньги сделать — оно престиж свой могло поддержать! А у нас и деньги, и престиж, и Чебурашку отдали на откуп чёрт-те кому, как всё тогда отдавали… Но со мной не выйдет. Я своим героям не отчим, а нормальный отец. И на мне всякие противные люди обломаются!
— Ладно. Куда вам позвонить, чтобы интервью завизировать?
— Знаете… я вам сам позвоню. Это не то чтобы недоверие… А просто на всякий случай.
— Не сказать, чтобы удручающее. Оно просто не ликовательное. Радоваться нечему и некому, кроме одной одиннадцатиклассницы. Её зовут Оля Овчинникова, у неё полиомиелит, она пишет стихи и сказки, и практически все, ею написанное, имеет товарный вид. Ни переписывать, ни редактировать не надо — выдающийся ребёнок.
— А с чего это вдруг возникла угроза вашей жизни?
— С того, что в 1992 году, в разгар приватизации, киностудия «Союзмультфильм» продала свою золотую коллекцию некоей госпоже Барнес, американской жене нашего актёра Олега Видова. Вы его можете помнить по фильму «Всадник без головы». Он давно уехал. Вот они и купили эту коллекцию, фактически за бесценок, для проката по всему миру. Там все сливки — «Снежная королева», «Золотая антилопа», «Маугли», штук тридцать моих фильмов, включая всего Чебурашку… Причём Барнес обещала исправно отчислять проценты на киностудию, но ни разу этого не сделала. Мотивировала тем, что огромные суммы — полмиллиона — вложила в перезапись музыки, и пока этих денег не вернёт — ничего не заплатит. Вот она, значит, десять лет отбивает полмиллиона, прокатывая по всему миру лучшие советские мульты… Доставшиеся ей вообще практически бесплатно, как всё тогда доставалось…
Это всё случилось при тогдашнем генеральном директоре Скулябине, хитреньком таком мужичке. Он и заключал договор о продаже коллекции. Потом на «Союзмультфильме» выбрали нового генерального директора, Рахимова. И он стал коллекцию возвращать, потому что это форменный грабёж. И как только он об этом заикнулся — на него напали в подъезде и избили металлическими палками. Я включился — напали на моего секретаря и тоже побили довольно крепко. Мы обратились в прокуратуру — как это так, люди владеют правами на лучшие советские мультфильмы и не отчисляют их создателям ни копейки! Генпрокуратура спустила в городскую, городская — в районную, а в районной нам сказали, что не имеют права возбуждать дела против иностранцев.
Теперь в Японии вышли двумя изданиями мои книжки про Чебурашку. Он стал там, что называется, культовым персонажем. Провели социологический опрос — и выяснили, что он почему-то больше всего нравится тридцатилетним японкам. Потому, вероятно, что пробуждает их подавленный женский инстинкт — жалеть мужчин. Японские мужчины до сих пор верны самурайской этике: они очень жёсткие, и их жалеть нельзя. А Чебурашка даёт выход этому чувству, каждой женщине совершенно необходимому. Поэтому его там обожают, выпускают в виде игрушки, создаются фирмы и сети магазинов с названиями «Чебби»… Он обогнал в смысле популярности всех покемонов. И права на него заявляет эта самая Джоан Барнес, держательница коллекции, очень крупная и, прямо скажем, нестеснительная женщина.
Японцы задумали делать про Чебурашку собственный мультфильм, по мотивам моих книжек. А Джоан настаивает, что они должны ей за это заплатить. Речь идёт о сумме довольно крупной, не меньше миллиона. Производство часового мультфильма — это шесть миллионов как минимум. Но права-то на персонаж — у меня! Это я его придумал! Он у меня зарегистрирован в этом самом обществе охраны прав! Я возбудил сейчас в Японии уголовный процесс против Джоан, что она там торгует моим Чебурашкой. Это у нас пиратство — норма жизни, а у них использование чужого персонажа, или изобретения, или идеи,— это уголовное преступление, и я могу её выставить на очень крупную сумму. Теперь мне сообщают, что наши шансы выиграть это дело достаточно велики. И Джоан может потерять миллионы. Поэтому ей несложно будет решить проблему тысяч за двести и нанять человека, чтобы со мной разобраться. Благо прецеденты были. Скрываться я, конечно, не стану. Просто буду, наверное, с оглядкой ходить по улицам…
— А на государство у вас никакой надежды нет?
— Дима, что вы глупости говорите!
— Почему сразу глупости?
— Потому что я живу в этом государстве и знаю его очень хорошо. Ему бы ничего не стоило как следует взяться за дело и вернуть коллекцию, или хоть стрясти с этой горе-прокатчицы деньги, на которые наши художники и режиссёры могли в старости жить припеваючи. Но что ему, государству, до «Союзмультфильма» и его золотого фонда? Оно уже настолько прогнило, что у меня через дом стоит нормальный классический бордель, и мы все, жители посёлка, не можем добиться, чтобы его прикрыли!
— Бордель? Как интересно!
— Ну да, нормальный публичный дом, держит его такая женщина Валентина, и все соседи регулярно ходят жаловаться ко мне, потому что я писатель и, как им кажется, что-то могу сделать. Все же видят, как ежевечерне приходит к этому дому автобус и развозит проституток по всему шоссе до Одинцова. Они там стоят, дежурят ночами, клиентов ловят. А днём живут здесь. Девушки молодые, не московские, из разных городов и республик. Сюда клиентов тоже привозят. Устраиваются танцы. Кругом валяются шприцы. И Валентина всем соседям говорит внаглую: мне никогда ничего не будет, потому что у меня вся милиция куплена! Я звоню в Немчиновский РОВД, представляюсь, они меня знают. Вот, говорю, публичный дом тут у нас… нельзя ли, так сказать, прикрыть это мероприятие? Да, да, конечно, отвечают они, примем к сведению… Ну и принимают, и это длится годами. Да что бордель, у меня работал в доме парень и меня ограбил. Спокойно ограбил, потому что все собаки его знали. Мотороллер увёл и из дома кое-что по мелочи. Он ходил по посёлку, продавал мои вещи. Соседи эти вещи опознали и на него заявили. К нему приехал милиционер, получил сто долларов и уехал…
— Так дайте ему двести!
— Не дождётся. Со мной вообще трудно дело иметь — я если завожусь, становлюсь ужасно настырным. Не дам я чужому человеку торговать моим Чебурашкой, что хотите делайте! Мне не нужны эти миллионы, мне их всё равно некуда девать. Инвестировать?— так я лучше «Союзмультфильм» куплю, начнём нормально работать, кино снимать… Серьёзно, я готов отдать все деньги, которые проиграет по суду эта Джоан. Киностудии отдать, детскому издательству, кому угодно — только не государству, конечно, потому что ему давать без толку. Но пусть хоть кто-нибудь заинтересуется, пусть помогут это наглое существо вывести на чистую воду! Ведь она покупает время на радио и на телевидении — там, в Штатах,— и рассказывает, какая она благотворительница, как она советских мультипликаторов облагодетельствовала! Я однажды специально дозвонился в Америку на русскую радиостанцию, узнав, что она опять в эфире развешивает эту лапшу,— попросил вывести меня в прямой эфир и сказал, что это всё чушь собачья. Наверное, она там обалдела, но я же говорю — при столкновениях с наглостью я настырен…
— И что, будете теперь охрану нанимать?
— Я бы не стал, но Ткачёв советует. Он ситуацию изнутри знает, не первый год в Японии живёт и говорит, что увлечение Чебурашкой там действительно приобрело характер мании. Продаются футболки с ним, игры, электронные игрушки… Так что деньги, судя по всему, большие. За них убить не жалко.
— Нет, всё-таки вы очень на виду…
— А Щекочихин что, не был на виду?
— А вы уверены, что его убили?
— Абсолютно. Говорят, что у него случился аллергический шок. Я его знал многие годы, он был здоровый мужик, никаких аллергических реакций ни на что! Говорят, внезапная аллергия на барбитураты. Что, он в пятьдесят с лишним лет впервые попробовал барбитураты? Мне ребята из «Новой газеты» рассказали, что такой же случай был с одним журналистом в Америке. Те же симптомы — кожа вдруг начала слезать полосами, клочьями. Но там его врачи откачали. А у нас погубили. Щекочихин, народный депутат, всей стране известный человек — не уберегся. Он им действительно очень мешал. Потому что сначала вытащил из тюрьмы следователя, который вёл дело «Трёх китов» и докопался до правды,— а потом и сам получил доказательство того, кто этих воров крышует. Он бы не успокоился, дожал бы их, пользуясь депутатскими возможностями. Потому и убили. А вы говорите — известные люди… Кого это останавливало?!
— И какие ваши планы?
— Творческие? Новая сказка скоро выходит. Про совершенно неожиданного персонажа. Инопланетянин такой, из мира, где страшная сила тяжести всех сплющила. Поэтому он весь плоский, и у него много-много маленьких ножек. Вот мы все тоже такие. Я когда попадаю за границу, сразу понимаю, как нас сплющило. Там просто взорваться можно — такая лёгкость наступает. Книжка пока называется «Камнегрыз со станции Клязьма».
— Да я не про творческие планы, Эдуард Николаевич. Я про план вашей жизни. Как вы будете существовать в условиях долгого иностранного судебного процесса, когда вам ещё и угрожают?
— Понимаете, у России вообще очень мало статей экспорта. Нефть и мозги, причём мозги идут по дешёвке. У нас нет пока вообще ни одного своего персонажа, которого полюбили бы за пределами страны. У японцев — покемоны и всякие боевитые девочки летающие, Сэйлормун и её подруги. У американцев — Том и Джерри, у немцев — Ганс и Гретель, у чехов — Гурвинек, на которого Путин так похож… У англичан — Гарри Поттер, от которого весь мир сошёл с ума, и действительно, смелость, с которой Роулинг переносит средневековые реалии в современность, меня восхитила. Кто у России? Только Чебурашка, единственный за всё советское время персонаж, который понравился всему миру. Которого любят, покупают и выпускают в виде игрушки. Государство могло бы на этом не просто деньги сделать — оно престиж свой могло поддержать! А у нас и деньги, и престиж, и Чебурашку отдали на откуп чёрт-те кому, как всё тогда отдавали… Но со мной не выйдет. Я своим героям не отчим, а нормальный отец. И на мне всякие противные люди обломаются!
— Ладно. Куда вам позвонить, чтобы интервью завизировать?
— Знаете… я вам сам позвоню. Это не то чтобы недоверие… А просто на всякий случай.