Особое мнение: Дмитрий Гудков

http://www.youtube.com/watch?v=GjiAXlBQbe8

Т. Фельгенгауэр― Здравствуйте. У микрофона Татьяна Фельгенгауэр. Я приветствую в программе «Особое мнение» политика Дмитрия Гудкова. Дмитрий, здравствуйте.

Д. Гудков― Добрый день.

Т. Фельгенгауэр― Следственный комитет объявил о задержании еще троих человек по делу о разливе топлива в Норильске. Теперь по этому уголовному делу проходит директор, собственно, Павел Смирнов, главный инженер и его заместитель. Им будут предъявлять обвинения о нарушении правил охраны окружающей среды при эксплуатации промышленных объектов. А как вы считаете, насколько в ситуации, когда за этой экологической катастрофой следит уже лично президент и все руководство страны, насколько мы можем рассчитывать на какое-то максимально открытое, честное и справедливое разбирательство. И главное - устранение последствий. Или здесь все-таки бизнес-интересы сыграют в очередной раз выше.

Д. Гудков― Во-первых, никакого честного и объективного расследования быть не может, потому что обвиняются только сотрудники предприятия. А где у нас чиновники, которые должны были все это проверять. И я могу сказать, ситуация развивается стандартно, по стандартному сценарию, как это развивается в нашей стране. То есть, как только на это обращает внимание президент, сразу пытаются наказать крайних, стрелочников. В данном случае директор предприятия. Но надо понимать, что эту работу проверяли сотрудники Росприроднадзора, к ним постоянно приходили. Насколько я знаю, часто такая работа происходит не без откатов. И вот мы получили катастрофу. А где же у нас среди фигурантов уголовного дела сотрудники Росприроднадзора, которые обязаны были все это проверять, обязаны были все сделать для того, чтобы не допустить катастрофу. Ничего честного быть не может. Дальше я думаю, что просто заставят, кого надо выплатить определенные деньги.

Т. Фельгенгауэр― Кого надо – вы имеете в виду, собственно, «Норникель».

Д. Гудков― Собственников, конечно.

Т. Фельгенгауэр― Пока что вот вы говорите: где же фигуранты из числа сотрудников Росприроднадзора…

Д.Гудков: Власть скрывает, что самый главный вопрос, который решается 1 июля, – можно ли Путину быть пожизненным президентом

Д. Гудков― Чиновников.

Т. Фельгенгауэр― Ну пока что глава Росприроднадзора стала фигурантом расследования ФБК.

Д. Гудков― Это, пожалуйста. Как раз там наверняка все было честно и объективно. А в случае с «Норникелем» – не думаю.

Т. Фельгенгауэр― Хорошо. Давайте про регионы и про Москву, но уже в разрезе статистики и данных по коронавирусу. В принципе, у нас сегодня 10 июня. Вот со вчерашнего дня настала победа над коронавирусом, судя по всему. Во всяком случае, в Москве.

Д. Гудков― Татьяна, рано. Победа должна наступить ровно за день до парада победы.

Т. Фельгенгауэр― Точно, когда фитнес-клубы откроют.

Д. Гудков― Естественно. Поэтому статистика пока плавно и правильно развивается в соответствии с указаниями, видимо, администрации президента. То есть у нас на несколько там тысяч меньше становится каждый день. И как раз к 24 июня все должно уйти на убыль. Поэтому сначала будет победа над коронавирусом, потом будет парад победы. Все по плану идет.

Т. Фельгенгауэр― Отлично, если все идет по плану. Тогда есть ли в этом плане какие-то уязвимые места, в виде второй волны. И прочего. И что делать с этим.

Д. Гудков― Я не являюсь…

Т. Фельгенгауэр― Нет, я сейчас спрашиваю вас не с точки зрения медицины, а с точки зрения политической составляющей. Потому что очевидно здесь решения принимаются исключительно, исходя из политической целесообразности. А не из медицинской.

Д. Гудков― Во-первых, конечно, люди устали от локдауна. От коронавируса, устали сидеть в изоляции. И, по крайней мере, я, когда выбираюсь в город, я вижу, что очень много машин, очень много людей. И такое ощущение, что все уже закончилось. Но при этом я не доверяю официальной статистике. И понимаю, что как раз статистика нам пытается продемонстрировать, что все замечательно, идите голосовать. Путину необходимо провести 1-го июля голосование, чтобы большинство поддержали поправки. Поэтому со статистикой никаких проблем не будет. И впереди нас ждет Парад Победы, который я называю личной такой вечеринкой Путина, на которую он кого хочет, того приглашает. Приглашает разных лидеров, при этом там нет ветеранов, и не может быть. Потому что они находятся в зоне риска.

Т. Фельгенгауэр― Зато будет Лукашенко.

Д. Гудков― Ну, конечно, приличные люди не приехали, а все остальные – пожалуйста. Один диктатор к другому диктатору приехал.

Т. Фельгенгауэр― Кстати, было не очевидно, что Лукашенко приедет, и что его пригласят. Потому что в последнее время как раз отношения между Россией и Белоруссией не то чтобы безоблачные.

Д. Гудков― Да, но при этом у самого Лукашенко не все в порядке. Мы же видели километровые очереди людей, которые подписывались за других кандидатов. И мы знаем, кстати говоря, из разных источников, очень много было независимых социологических опросов в Беларуси, что рейтинг Лукашенко уже чуть ли ни меньше 5%, поэтому выборы там проходят, как и в диктатурах. Когда оппонентов не пускают, сажают и люди уже готовы голосовать за любого неизвестного кандидата, лишь бы не за Лукашенко. Это, кстати, то, что ожидает когда-нибудь Россию. Надеюсь, что в ближайшем будущем.

Т. Фельгенгауэр― Поговорим про ближайшее российское будущее обязательно. Пока еще один маленький уточняющий вопрос по поводу парада. Тут интересно в один день, я читаю новости, что Александр Лукашенко мало того, что посетит парад победы в Москве 24 июня, так еще и собирается привезти с собой какое-то спецсопровождение. Нет-нет-нет, красивых военных здоровенных. При этом Владимир Зеленский, президент Украины - его не пригласили. Не пригласили по очень интересной и странной причине - потому что Украина де-факто не член СНГ. Так Дмитрий Песков объяснил.

Д. Гудков― Но они могут объяснять как угодно. Если бы это был настоящий парад победы 9 мая с ветеранами, то по законам здравого смысла необходимо было пригласить всех. А то, что происходит 24-го июня - это личный парад победы Путина над здравым смыслом. Над Конституцией, над российским правом, которого нас лишают. И мы видим, что сейчас происходит в Москве - это задержания. То есть уже обнаглели настолько, что задерживают людей, выходящих на одиночные пикеты. Они не запрещены никаким законодательством. У нас можно выходить на одиночные пикеты, но, Татьяна, вы сами убедились на личном опыте, что, в общем-то, кому-то нужно вас не пустить – то и нельзя.

Т. Фельгенгауэр― Странная история, кстати, Сергею Собянину тоже, когда задают вопросы: ну что там, как. Он говорит: а публичные массовые мероприятия они все вот после июля. Сначала проголосуйте, друзья, а потом, если вы будете хорошо себя вести, мы вам разрешим значит, митинги. Ну, выглядит это, во всяком случае, так.

Д. Гудков― Не разрешат, не нужно надеяться и тешить себя иллюзиями, что после первого числа что-то изменится. Я думаю, что если изменится – только в худшую сторону. Поэтому нам нужно готовиться к активной политической осени. Я могу сказать, что если раньше я думал, ну здравый смысл должен когда-то победить. А теперь они нас лишают Конституции, они лишают выборов, они нас лишают права проведения митингов, даже уже права выходить на улицу мы не имеем. И это называется диктатура. А любая диктатура она заканчивается отнюдь не на выборах. А заканчивается по-другому. Я могу сказать, что сейчас происходит политизация, причем политизация тех людей, которые раньше вообще политикой не интересовались. Вот смотрите, я сегодня обратил внимание, что у нас происходит в Архангельской области. Все экоактивисты, все защитники Шиеса объединились вокруг одного единого кандидата в губернаторы. Не факт, конечно, что этого кандидата допустят. Но люди понимают, что если ты хочешь защитить свое здоровье, если ты хочешь жить и дышать чистым воздухом, ты должен заниматься политикой. Дальше, мой любимый пример это Ликино-Дулево, это Подмосковье, где сын Чайки строит огромную свалку. Может быть, помните там когда-то женщине, которая выходила в защиту леса, сломали даже позвоночник. Так вот они сегодня все объединились и призвали всех голосовать против поправок в Конституцию. Вот те люди, которые в выборах не участвуют, понимают, что с новой Конституцией никакой жизни, никакой свободы уже не будет. Это и есть политизация, правда пока еще многие из них верят в какие-то выборы, возможность поменять власть на выборах. Ну вот лично там лето 19-го года многих уже заставило в этом усомниться. Как говорят.

Д.Гудков: Они боятся выпасть из тусовки корпорации. Для кого-то это чревато потерей бизнеса, для кого-то - потерей свободы

Т. Фельгенгауэр― Это нормально, когда люди прибегают к законным способам выражения своей позиции.

Д. Гудков― Просто раньше все экоактивисты, от них я часто слышал: мы вне политики. Вот не надо здесь политиков, мы сами разберемся. Мы решим свою личную проблему. А сейчас они понимают, ты не можешь решить свою личную проблему, потому что тогда ты переходишь дорогу сразу сотрудникам полиции, судьям. Сыну Чайки или Чемезову, который строит мусоросжигательные заводы. И люди приходят к пониманию, что систему нужно менять. Что нужно менять ситуацию, при которой все в стране управляется из одного кабинета. И тогда у нас все деньги со всех регионов приходят в Москву и уже оттуда распределяются. Когда у нас в Москве решают, кто должен быть губернатором той или иной области. Когда нас лишают последней возможности. Нас лишают муниципальные власти полномочий. То есть у нас теперь люди, которые живут в своих районах, неважно, в Москве, в любом другом регионе, не смогут никак повлиять на свою местную власть. И даже если они изберут местную власть, местная власть уже не сможет решить местные проблемы. Потому что все теперь решается через центр. Так что надо менять Конституцию, по-настоящему только. Нужно прописать разделение властей. Нужно ограничить власть президента двумя сроками без всяких «подряд». Без всякого обнуления. Нужна независимая судебная власть. Парламент должен быть независимый.

Т. Фельгенгауэр― Сейчас, Дмитрий, не в обиду вам, конечно, звучит это все как: за все хорошее против всего плохого.

Д. Гудков― Нет, это вполне конкретно. Это же система управления государством. И последний опрос Левада-центра показал, что люди понимают, люди хотят децентрализации. Хотят власть получить на местах. Люди хотят, чтобы их суд нормально защищал. Люди хотят свою власть выбирать. Люди хотят, чтобы деньги оставались в их регионах.

Т. Фельгенгауэр― Вы говорите про то, что люди политизируются. Есть определенные категории сообщества профессиональные или какие-то еще, которые, так или иначе, начинают интересоваться политикой, понимают, что это важно и что нельзя говорить, что я вне политики. В связи с этим мне интересно, что будет с врачами. Вот эта категория российских граждан, которые по полной мне кажется, узнала отношение государства к ним самим. Когда их бросили на амбразуру бороться с коронавирусом без всяких СИЗ. И, пытаясь обмануть на каждом шагу с выплатами обещанными. Я смотрю, сегодня тоже новости, которые как мне кажется довольно тревожные. Наша коллега Юлия Латынина, ее вызывают в Следственный комитет из-за того, что она прочитала в эфире собственно письма медиков о то, что не готовы к борьбе с коронавирусом. И это ей переслал эти письма глава «Альянса врачей» Анастасия Васильева. То есть вы понимаете, ситуация, когда Юлия Латынина как журналист информирует, и ее вызывают в Следственный комитет. Как вообще такое возможно?

Д. Гудков― Вас это правда удивляет?

Т. Фельгенгауэр― Да, меня это правда удивляет. Меня это каждый раз правда удивляет. Мне кажется, что в тот момент, когда мы перестанем удивляться – будет плохо.

Д. Гудков― Видимо, просто я давно в политике. И меня уже ничего не удивляет. Потому что когда принимались те или иные законы в думе, я предупреждал, чем это все закончится. Почему-то вокруг все даже не обращали внимания. Когда я писал в шестом созыве, когда я еще был депутатом, я сказал: «Смотрите, принимается закон, который отменяет приоритет международного права». Никто тогда особо сильно не обсуждал. А сегодня у нас Конституционный суд отменяет решения ЕСПЧ. То же самое – принят закон о фейках. Я пишу: друзья, закончится это все тем, что если вы будете сомневаться с официальной информацией или как Юлия Латынина зачитывать письма врачей, которые говорят, что все не так, как представляет власть в своем зомбоящике, - вот за это вы получаете либо штраф, либо уголовное преследование. Ну как-то тоже это пролетело без особого резонанса. А теперь мы пожинаем плоды.

Поэтому меня ничего не удивляет, потому что я понимаю, наступает диктатура и 1-го июля Путин, по сути, проводит, конечно, незаконное абсолютно голосование за эти поправки, уже принятые. А поправки дают ему неограниченные права, дают ему возможность быть во власти до 36-го года. Он теперь контролирует Конституционный суд, который теперь будет тотально зависим. Он и так зависим, но теперь де-юре будет зависим от президента. Там уничтожается местное самоуправление полностью. Много всего, что, собственно, присуще диктатуре. Вот что происходит. И здесь не будет никаких законов. Не будет никаких выборов, митингов. Здесь, по сути, мы идем к ситуации, при которой власть будет меняться на улицах, а не на выборах. Поэтому меня не удивляет. Будут запугивать, сажают за одиночные пикеты. Преследуют Юлию Латынину за публикацию письма врачей. Может быть мы тоже, Татьяна, наговорили с вами на какие-то статьи.

Т. Фельгенгауэр― Нет, мы будем повторять постоянно, что это наше оценочное суждение.

Д. Гудков― Ну оценочное суждение может быть интерпретировано товарищем майором иначе. На самом деле 1 июля будет происходить очень важное судьбоносное голосование. Голосование в кавычках. Для нашей страны. И после которого вообще страна поменяется. И если мы это не остановим, то мы будем жить в какой-нибудь Северной Корее. А-ля.

Т. Фельгенгауэр― Первого июля, о котором сейчас так много спорят и обсуждают, бойкот, не бойкот, голосование против. И прочее. Для вас какая стратегия кажется наиболее правильной?

Д. Гудков― Наиболее правильная стратегия следующая. Все люди, которые против обнуления, которые против этих поправок, должны договориться об отношении к этому голосованию. Это незаконно, нелегитимно, итоги поддерживать мы не должны этого голосования. А дальше уже каждый вправе выразить свой протест, как считает нужным. Потому что все люди демократических взглядов, а у нас на самом деле в стране много, перед каждым голосованием, перед каждыми выборами делятся пополам. Или 60 на 40, 35 на 65, в зависимости от выборов. Одни – за бойкот. Другие – за участие. Я был всегда больше сторонником участия. Но, тем не менее, если вот я сейчас логические аргументы приведу и одних и других, они всем покажутся убедительными. Да, чего в этом участвовать. Здесь никакого наблюдения нет, от вашего голоса ничего не зависит. Могут нарисовать и так далее. Другие будут говорить: да нет, все равно, зачем им давать возможность так спокойно побеждать без фальсификаций. Это все убедительно в зависимости от того, как вы к этому относитесь. Я считаю, что нам не нужно дискутировать, ссориться, спорить. Мы все единомышленники. Выразите свой протест, как вы считаете нужным. Хотите – голосуйте против. Как это, например, сделал я. Хотите – бойкотируйте, но активно. Хотя бы расскажите своим подписчикам в соцсетях, что будет 1-го июля. Потому что власть скрывает, что самый главный вопрос, который решается 1-го июля – можно ли Путину быть пожизненным президентом или нельзя. А все остальное: русский язык, память предков – это все туфта, которая не имеет никакого отношения к реальности. Потому что это и так все можно реализовать в рамках действующей Конституции.

Д.Гудков: Последние 7 лет у нас постоянно большие глаза

Т. Фельгенгауэр― Интересно, что глава ЦИК по-прежнему настаивает, что эти буклетики, плакатики и прочее, прочее, где такими большими красными буквами пишут «ЗА» - это не агитация, а информирование и разъяснение. Там, кстати, тоже ничего про обнуление не написано.

Д. Гудков― На каждом подъезде в Москве висит практически, конечно, я в своем сорвал и попросил, чтобы сорвали.

Т. Фельгенгауэр― Я в своем забрала.

Д. Гудков― Голосуйте за поправки. Ну вот, филологически это звучит как? – как призыв голосовать за. Это агитация. За. А если, например, был бы призыв: придите на участки и выразите свое отношение к поправкам – это значит призыв к участию. Если большими буквами «ЗА». Ну кого они обманывают.

Т. Фельгенгауэр― По поводу стратегии, мы обсудили с вами…

Д. Гудков― Я хотел, Татьяна, добавить. Какая позиция мне показалась очень интересной. Это позиция, Андрей Мовчан написал пост и он сказал: вот смотрите, всегда мы делимся пополам примерно. Те, кто за бойкот и те, кто за участие. Говорит, бессмысленно спорить и убеждать друг друга, это невозможно. Но давайте мы все хотя бы лидеры общественных мнений договоримся об эксперименте. Что один раз мы все идем и голосуем, неважно, за бойкот вы или за участие. Ну просто все вместе. Эксперимент проводим. Вот что будет, если мы все придем на избирательные участки и проголосуем. А другой раз проведем эксперимент, пробойкотируем и тоже посмотрим, какие будут результаты.

Т. Фельгенгауэр― Это невыполнимо. Для этого надо договориться.

Д. Гудков― Да. Но надо договориться, не убеждая друг друга в правильности своей позиции, а просто одни должны пойти на компромисс с другими. А потом наоборот. И посмотреть, какая стратегия лучше. Единственное, что может работать в нынешней ситуации. Потому что я наблюдаю уже на протяжении трех месяцев дискуссию даже среди своих сторонников. Я даже голосовалку проводил в фейсбуке: вы за участие или за бойкот. Примерно пополам поделились. И вот все пытаются найти лучше аргументов, чтобы убедить других. Это невозможно. Это как Латынина говорила, что есть светские религии, в которые люди верят. Если человек во что-то верит, то уже разумные аргументы не работают. Если человек верит, что надо бойкотировать…

Т. Фельгенгауэр― Если вы со своими сторонниками это обсуждаете, они вам предлагали такой аргумент, что наше участие придает легитимности этому процессу голосования, которое по сути нелегитимно. Вы им что-то отвечали на это?

Д. Гудков― Я даже не хочу сейчас уходить в детали. Потому что на самом деле аргументов и за, и против, их больше, чем один. Больше десяти. И там есть аргументы, и здесь есть. А вам всегда ответят: а вот за Собянина голосовало столько-то при явке 30%. 32%. А 70 не пришли. И что, это ударило по легитимности? То есть это бессмысленный спор.

Т. Фельгенгауэр― Спор ради спора.

Д.Гудков: Это личный парад победы Путина над здравым смыслом

Д. Гудков― Давайте самое главное, мы должны договориться. Это голосование незаконное, нелегитимное. Его быть не должно. Мы не признаем итоги этого голосования и мы должны объединиться и не ссориться из-за этих разногласий. Объединиться с тем, чтобы добиться выборов нового президента как минимум в 24-м. И не отвлекаться на эти конфликты, как в Интернете «срач» называют.

Т. Фельгенгауэр― Это страшное эфирное и не эфирное слово.

Д. Гудков― У вас и хуже произносили.

Т. Фельгенгауэр― О, да. И я в том числе. Сейчас сделаем небольшой перерыв. Это «Особое мнение» политика Дмитрия Гудкова.

НОВОСТИ

Т. Фельгенгауэр― Мы продолжаем программу «Особое мнение». Дмитрий Гудков, его кот Тайсон и обсуждаем стратегию того, что и как делать 1-го июля. Забастовка УИКов, о чем писал Алексей Навальный. Сотрудники работники, люди, которые собственно, являются членами избирательных комиссий участковых, вот это предложение вам как. Насколько оно может быть правильным, эффективным…

Д. Гудков― Я могу так сказать. Это мы опять уходим в частности, которые ведут к таким конфликтам внутри оппозиции: что делать. Я поэтому хочу подчеркнуть, я считаю, каждый пусть выражает свой протест, как считает нужным. Я знаю, что, например, многим наблюдателям эта идея не очень понравилась. Но я не хочу никого критиковать, чтобы не было между нами конфликтов. Главное – мы против голосования, мы не признаем итоги. И мы за новые выборы президента. Все. Каждый пусть выражает свой протест как считает нужным. Но надо помнить, что если… очень многие наблюдатели, вернее члены комиссии выйдут, они тоже попадут в определенные списки. Так что надо быть очень аккуратными.

Т. Фельгенгауэр― Тут вопрос. Надо быть с одной стороны очень аккуратным, с другой стороны вроде как бездействовать тоже странно. И надо как-то заявить свою позицию. А инструментов все меньше и меньше. Потому что как мы с вами уже обсуждали, даже одиночный пикет теперь власть тебе дарит 18 суток ареста. Что это вообще за наказание административное. Или 15 суток ареста.

Д. Гудков― Я призываю всех выразить протест. В той форме, в которой люди посчитают нужным. Лично я пойду, проголосую против. И никого не буду критиковать за любые другие активные формы протеста. Не хотите ходить – расскажите, по крайней мере, в своем подъезде, своим соседям. В каких-нибудь чат-группах вашего дома, подъезда или какая-нибудь группа, где общаются родители школьников. И так далее. Расскажите, за что это голосование. И это будет достаточно. Потому что люди раздражены. Я могу, знаете что сказать. Зная очень многих учителей, некоторые работают в моем штабе, они говорят, что сейчас директора школ требуют, во-первых, зарегистрироваться в электронном голосовании. То есть я это сегодня прочитал в некоторых СМИ. Я это подтверждаю. И заставляют проголосовать за поправки.

Т. Фельгенгауэр― Вы про московские школы говорите?

Д. Гудков― Про московские.

Т. Фельгенгауэр― Электронное голосование в Москве и Нижнем Новгороде, кажется, будет.

Д. Гудков― Да, про московские школы говорю. Это так раздражает учителей. И многие говорят, что мы, конечно, вынуждены были отчитаться, что мы зарегистрировались, но мы назло им проголосуем против.

Т. Фельгенгауэр― А чего, им же не говорят, что вы должны проголосовать за. Вы должны обеспечить явку. Видимо.

Д. Гудков― Конечно. Но они могут и нарисовать эту явку. Но им, конечно, важно, чтобы у людей, у граждан было ощущение массовости всего происходящего. Потому что, судя по обеспокоенности властей, многие либо не хотят идти, либо не поддерживают. Я не верю даже в эти официальные цифры. 44 на 32. Мне кажется, что людей, которые против этих поправок или не хотят идти, гораздо больше 50%. По ощущениям. Поэтому важно нагонять, поэтому все эти разнарядки. От выборов к выборам они используют. В общем, ничего нового и креативного. В какой-то момент я думаю, что сработает недовольство и люди просто назло проголосуют против.

Т. Фельгенгауэр― А вот когда секретарь Совета Безопасности Николай Патрушев обвиняет страны Запада в попытках дестабилизировать ситуацию перед голосованием по поправкам в Конституцию и перед осенними выборами. Это тоже ничего нового и креативного. Просто по привычке надо…

Д.Гудков: Все люди, которые против обнуления, против этих поправок, должны договориться об отношении к голосованию

Д. Гудков― Если падает Протон – кто виновен? Вашингтон. Это еще с советских времен. Поэтому здесь просто надо понимать, что во власти люди, которые определяют политику, люди из прошлого века. Такие политические динозавры, они в какой-то повестке средневековой даже живут. И даже уже не удивляет, хочется и смеяться, и плакать. Такие люди управляют нашим государством. Когда Илон Маск запускает космический корабль, когда бывший российский предприниматель, который, кстати, у вас недавно был в эфире и у меня тоже на стриме он был. Миша Кокорич. Запустивший первый спутник в России, частный. И создавший первую российскую космическую компанию. Вынужден был бежать от наших следователей. Сегодня выпускает, делает топливо для ракеты Илона Маска. Из воды. Весь мир цивилизованный живет повесткой колонизации Марса, борьбы с раком. А мы все ищем врагов, которые нам где-то чего-то мешают.

Т. Фельгенгауэр― Но я вот обратила внимание…

Д. Гудков― Честно говоря, мне кажется, в такие аргументы мало кто верит.

Т. Фельгенгауэр― Даже не к тому, что эти аргументы кто-то всерьез может воспринимать. Но я обратила внимание, что сейчас в начале июня, господин Патрушев уже заговорил про осенние выборы. И, видимо, что, власть готовится увидеть не совсем те результаты, которые привыкла видеть. И насколько вообще эти осенние выборы, которые в регионах пройдут, насколько они могут стать определяющими, важными.

Д. Гудков― Я думаю, что власть готовится, конечно, не к выборам, а к протестам. Потому что протестные настроения растут, и сто процентов к осени будут на пике. Они этого очень боятся. А выборы в нашей стране и в любой диктатуре, они же не решают проблему смены власти. Выборами можно просто что-то подрасшатать. Например, когда нас всех арестовали летом 2019 года, 60 тысяч человек вышли на Проспект Сахарова. За месяц-полтора до этого никто даже выборами в Мосгордуму не интересовался. То есть выборы могут стать неким катализатором. Поэтому им нужно сейчас не допустить сильных игроков, оппонентов власти. Им нужно сделать так, чтобы была хоть какая-то явка. А еще новая проблема добавилась. Власть проигрывает манекенам. И, например, Александр Соловьев, нынешний депутат Мосгордумы, про которого вообще никто не знал, он оказался в округе моего коллеги Александра Соловьева, которого тоже посадили. И вдруг настоящего Соловьева снимают, а вот фейковый побеждает у «единороссов». Поэтому они уже не знают, что делать. Они же не могут, как в советские времена проводить безальтернативные выборы.

Т. Фельгенгауэр― Тогда неплохо выстрелило то самое «умное голосование». То есть это же вопрос консолидации.

Д. Гудков― Конечно. Если вы не пустите оппонентов власти, значит, все будут призывать к протестному, умному, неважно, протестному голосованию. И протестное голосование сегодня выигрывает у любого кандидата от власти. Даже с фальсификациями.

Т. Фельгенгауэр― Но совсем-то выборы нельзя отменять.

Д. Гудков― Почему нет.

Т. Фельгенгауэр― Как вы себе это представляете, Дмитрий?

Д. Гудков― Вы же все время, Татьяна, удивляетесь…

Т. Фельгенгауэр― Да.

Д. Гудков― Что Латынина в Следственный комитет бегает.

Т. Фельгенгауэр― Да, удивляюсь.

Д.Гудков: Нам нужно готовиться к активной политической осени

Д. Гудков― Что вас на одиночном пикете задержали.

Т. Фельгенгауэр― Я очень удивилась.

Д. Гудков― А кандидатов в депутаты Мосгордумы, собравших честно подписи …

Т. Фельгенгауэр― И это удивительно.

Д. Гудков― Значит, будем удивляться.

Т. Фельгенгауэр― Хорошо.

Д. Гудков― Предлагаю не удивляться. Вы думаете…

Т. Фельгенгауэр― Представляете, какие у нас всех будут большие глаза.

Д. Гудков― Мне кажется, последние 7 лет у нас постоянно такие глаза. Они всегда опускаются на дно и пробивают его. Вы думаете, что они не могут отменить выборы.

Т. Фельгенгауэр― Да, я объясню, почему я сомневаюсь в том, что такой вариант возможен. Это странно, но высшая власть постоянно пытается соблюсти видимость приличия. Я бы сказала так. Поэтому зачем-то проводит голосование 1 июля, которое юридически не решает ничего уже, все принято. Но хочется провести голосование. Поэтому бывают какие-то выборы, а не назначения губернаторов, наоборот. Вот есть этот странный пунктик.

Д. Гудков― Он не странный, я просто объясню. Скажем так, Путин хочет элитам показать, что, во-первых, он популярный президент, что у него контракт с народом. И таким образом достигается легитимность его власти. Потому что если он не будет избираться, то зачем он нужен, собственно, элитам. По крайней мере, я знаю, что настроения там не в поддержку Путина, просто многие боятся пойти против него. Потому что у него легитимность от народа. А если этой легитимности не будет, то наступит раскол власти. И очень быстро. У нас либо переворот произойдет, либо еще что-то. Как это в истории неоднократно у нас происходило. Поэтому ему нужна легитимность и вот эта коллективная ответственность, как они любят. Все должны разделять с ним коллективную ответственность. Поэтому поправки в Конституцию, он же не может сам просто своим собственным решением принять. Ему нужно эту ответственность разделить с гражданами. Он потом скажет: это же вы проголосовали, это вы мне дали такую возможность баллотироваться. Я сделал все, что вы хотели, граждане. В ГД то же самое происходило. У меня был вопрос, думаю, зачем заставляют выкручивать руки депутатам «Справедливой России», ЛДПР. Ну и КПРФ. Для голосования за те или иные законы, которые элементарно принимаются голосами «Единой России». Мне было странно. Ну, подумаешь, проголосуют против. Или не будут голосовать. Зачем всем-то руки выкручивать. Мне сказали: ты не понимаешь. Чтобы все были запятнаны. Чтобы все разделили ответственность за закон Димы Яковлева. Или за какие-то совершенно мерзкие инициативы…

Т. Фельгенгауэр― Кстати, были депутаты, которые голосовали против или не голосовали.

Д. Гудков― Нас было 8 человек.

Т. Фельгенгауэр― Я не помню, чтобы…

Д. Гудков― Ни одного нет в думе.

Т. Фельгенгауэр― В результате да. Но никого же не посадили, ничего. То есть мне интересно, чего люди боятся-то, когда голосуют по указке. Что с ними что случится? Это же какая-то самоцензура скорее. Нет?

Д. Гудков― Нет. Это не самоцензура. Это правила определенные. Внутрикорпоративные. Они боятся выпасть из тусовки корпорации. Для кого-то это чревато потерей бизнеса, для кого-то это может быть даже потеря свободы. Потому что очень много бизнесменов среди региональных предпринимателей пришли в думу, только чтобы защитить свой бизнес. Надо понимать. И если они выпадают из ГД, из числа законодателей, то тут же начинаются проблемы по линии бизнеса. Вот рисков много. Поэтому кто-то боится мандат потерять. Вот 8 депутатов, которые проголосовали против закона Димы Яковлева, сегодня не являются больше депутатами ГД. И надо понимать, что это была такая своеобразная месть. Ну, посмотрите список, там никого нет.

Т. Фельгенгауэр― Да. Это дело известное. Хочу еще у вас спросить по поводу экономической составляющей. Мы говорим о том, что люди политизируются. Но здесь двигателем как вы считаете экономическая ситуация является. Или нет.

Д. Гудков― Я думаю, экономическая в том числе. Потому что в отличие от Америки и Европы, наше правительство и президент людям не помогали во время кризиса. Во время изоляции. По-серьезному.

Т. Фельгенгауэр― Не массово. Не много. Это скорее были единичные.

Д. Гудков― Почти не помогали – я бы так сказал. Если в Америке по 1200 долларов давали, а в Европе полтора триллиона Германия потратила, триллион Япония, Франция, Великобритания по триллиону фунтов потратили на помощь бизнесу и гражданам. То в России вообще какие-то копейки, притом, что есть большие резервы. Но Путин решил эти деньги поберечь для того, чтобы обеспечить себе вечное правление в нашей стране. Потому что для него этот Резервный фонд как политические такие песочные часы. В политической жизни. И он бережет для себя. И люди, конечно, недовольны, остались без доходов, без зарплат. Сейчас многим некуда вернуться. Это я просто вижу в Московской области, какой здесь кризис у малого бизнеса. А малый бизнес это многие сотни тысяч рабочих мест в Москве и Московской области. И даже больше по стране. Все брошены. Все оказались в кризисе. И государство их кинуло. Поэтому люди недовольны, но при этом люди хотят каким-то образом защитить свои права. И начинают, кто-то выходит на пикеты. Арестовывают. Кто-то подает в суд. Нет там справедливости. Кто-то пишет депутатам. А нет независимых депутатов больше. Поэтому люди хотят защиты своих прав. Почему на демократию запрос. Да даже не на демократию, а на то, чтобы…

Т. Фельгенгауэр― На то, чтобы хоть кто-то представил твои интересы.

Д. Гудков― …в нашей стране были людьми первого и единственного сорта. А это значит, закон для всех. Значит, возможность защищать собственность, свои права. А этого нет. Поэтому люди хотят демократии, защиты прав. Люди хотят нормального, социально ответственного государства. Ничего они не находят. Поэтому запрос на перемены он очень сильный, и я думаю, что выльется в какое-то очень мощное движение. Может быть даже осенью.

Т. Фельгенгауэр― Это Дмитрий Гудков в программе «Особое мнение». Тему экономики и в какой ситуации оказались в первую очередь регионы, мы продолжим уже в программе «Особое мнение» после 19 часов с Натальей Зубаревич, директором региональной программы Независимого института социальной политики. Про выборы и выборные технологии после 20 часов в «Лукавой цифре» - Виталий Шкляров, политтехнолог будет в гостях у Алексея Соломина. И, конечно, среда - после 21 часа «Невзоровские среды». Тоже на своем месте. Большое спасибо говорю я Дмитрию Гудкову, политику, который был сегодня гостем программы «Особое мнение». До свидания.