Виктор Косоуров: «С очень интересными людьми работал, что ни директор — звезда»

Накануне 130-летия Новосибирска «Континент Сибирь» продолжает цикл материалов о том, как была устроена власть, чем жили, как работали люди, которые строили и развивали город в советское и в новое время. О легендарных руководителях, кто и как менял мегаполис. рассказывает экс-сенатор, бывший заместитель главы Новосибирской области ВИКТОР КОСОУРОВ. Виктор Семёнович Косоуров ─ почётный председатель совета «Новосибирского землячества в Москве», почётный президент и основатель «Клуба 29 октября—ветераны комсомола», советник президента Российского книжного союза (президент РКС — экс-премьер-министр РФ Сергей Степашин). Виктор Косоуров родился 1 апреля 1948 года в селе Курочкино Алтайского края. Вырос в Черепаново Новосибирской области. Окончил Новосибирский инженерно-строительный институт. 1971-1972 — мастер, затем технолог на Черепановском комбинате стеновых материалов. 1972-1973 — второй секретарь Черепановского райкома комсомола. 1973-1974 — первый секретарь Черепановского райкома комсомола. 1974-1979 — второй секретарь Новосибирского обкома комсомола. 1979-1984 — первый секретарь Новосибирского обкома комсомола. 1984-1987— глава Калининского района Новосибирска (первый секретарь Калининского райкома партии). 1987-1991 — заместитель председателя исполкома Новосибирского областного Совета народных депутатов. 1991–1993 — заместитель главы администрации Новосибирской области. 1994–2000 — гендиректор ОАО «Корпорация «Русинпром». 2000–2003 — первый заместитель главы администрации Новосибирской области. 2003–2005 — депутат Государственной думы РФ. 2005–2010 — аудитор Счётной палаты РФ. 2010–2015 — член Совета Федерации РФ от Законодательного собрания Новосибирской области. 2015-2019 — заместитель директора ФГБУ Российского Фонда Фундаментальных Исследований (РФФИ). — Виктор Семёнович, расскажите, как вы впервые приехали в Новосибирск? Какими были впечатления о городе? — В первый раз приезжал в Новосибирск, когда мне было десять лет, в конце 1950-х. Но думаю, правильнее говорить, что моё знакомство с городом началось в 1966 году, когда я успешно сдал экзамены в Новосибирский инженерно-строительный институт имени Куйбышева и поступил на строительно-технологический факультет. До окончания школы я жил в Черепаново. Примерно два часа — и мы на станции «Новосибирск Южный». Оттуда, никуда не сворачивая, едем вверх по улице Добролюбова и упираемся в студенческий городок «Сибстрина» — в обиходе так называли наш институт. — Как и сейчас. — Это первое, ещё довоенное, название прикипело и дорого всем, кто там учился. Естественно, мои первые впечатления о Новосибирске — это улица Добролюбова и весь микрорайон вокруг студенческого городка, его незабываемая аура, особая атмосфера. Государственная публичная научно-техническая библиотека (ГПНТБ), где мы занимались, готовились к экзаменам, писали рефераты. Шоколадная фабрика чуть дальше «Новосибирска Южного» была кладезем пополнения бюджета студентов. Мешки с какао-бобами, с сахаром — раз в неделю стабильно разгружали. Мы держались за работу, упёртые были, даже давали денег одном снабженцу, чтобы он называл номер 333 (наша комната), когда звонит в общежитие. Конкуренция, желающих подработать хватало с избытком. Валерий Фёдоров: «Случайных людей в руководстве не было» Молодость, встреча с большим городом — это незабываемо. Но самое ценное, что мне дали годы студенчества, — это моя семья. Может быть, кому-то это покажется банальным, но для меня самое главное событие того времени — я нашёл жену. Мы учились в разных группах, на одном курсе. И идём по жизни вместе уже 53 года. — Какие ещё особенные места остаются в вашей памяти? — После окончания института я уехал по распределению в Черепаново, пошёл на завод, работал в комсомоле. В Новосибирск я вернулся через пару лет, когда стал вторым секретарём обкома. Нам с женой и сыном дали квартиру на Фрунзе, 59. Очень интересный район у Берёзовой рощи, который только начало застраиваться. Утром, выходя из дома, мы надевали сапоги или что-то сменное, преодолевали метров 200 по грязи, потом переобувались и шли дальше. Где-то полгода так мы прыгали по новостройке. Особый квартал — массив улиц Щетинкина-Депутатская. Несколько месяцев назад побывал был... Грустно, а когда-то это было серьёзное солидное место. В детский сад у Центрального рынка каждое утро мы водили нашего старшего сына. Улица Урицкого, Депутатская, «Красный Факел», десятая школа... Вроде бы мы жили в большом городе и в то же время это место было окутано какой-то очень домашней атмосферой. — Вы упомянули, что недавно были в тех местах. Специально зашли, посмотреть, что происходит? Почему вам стало грустно на нынешней Депутатской улице? — Грустная картина на фоне точечной застройки. Категорически не понимаю, почему так происходит? Это же пешеходная зона, улица Ленина... Просто пройти невозможно. 30 лет назад такого не было. Не скажу, что всё было идеально. Нет. Но не до такой степени... Всё-таки центральное место... — Калининский район Новосибирска стал вам родным? — Три с половиной года я был первым секретарём райкома партии, возглавлял район. Не жил, приезжал на работу. Но проводил там с восьми утра и до восьми-десяти вечера. Богданка, микрорайон Снегири, Сосновый бор, ледовый дворец «Сибирь»... Теперь уже несуществующее кафе «Отдых», а тогда центральное, современное место, которое притягивало весь город. ТЭЦ-4 — по большому счёту, это было моё первое серьёзное испытание. В сентябре 1984 года я стал первым секретарём райкома партии. А потом наступила зима 84-85-го, она навсегда запала в память. В ноябре ударили небывалые по тем временам морозы 35 градусов. Ни профессия, ни жизненный опыт меня не сталкивали с такими объектами как теплоцентраль. Началась проверка на прочность, я видел, как дважды бульдозеры застывали при подаче угля. А останавливать подачу нельзя. Пятый микрорайон, серьёзная часть Красной горки без угля — это просто катастрофа. Мы обратились в Пашино к военным, они прислали мощную армейскую технику. Тот БАТ нас спас. Трудная была зима, с потерей нормативов тепла в теплотрассах. Разбор полётов на всех уровнях власти — через день, а то и каждый день. Умудрились на ТЭЦ-4 принять в то время второго секретаря ЦК КПСС Егора Лигачева. У нас с ним произошёл интересный обмен мнениями. Егор Кузьмич здоровается со всеми, первый секретарь новосибирского обкома КПСС Александр Филатов представляет директора ТЭЦ Иванова. Лигачев говорит: «Это тот, кто чуть не разморозил весь Пятый микрорайон?» Я отвечаю: «Ну, не без участия райкома партии». Он мне: «С вами мы отдельно поговорим». Наши одёргивают меня, мол, куда ты лезешь. Но ничего, всё обошлось. У нас с Лигачевым много схожего в судьбах. Я, как и Егор Кузьмич, был первым секретарём новосибирского обкома комсомола, зампредом облисполкома и первым секретарём райкома (он в Советском районе, я в Калининке). Но всё же он — высота, где мы и где он. Я стеснялся напрашиваться на какие-то разговоры и встречи. Отношение у меня к нему было ровным: особо не дружили, но я не относился к тем, кто его костерил по поводу и без. — Люди, с которыми вы познакомились в первые годы после приезда в Новосибирск, какую роль они сыграли в вашей карьере и судьбе? Кто это был? — Я бы сначала вернулся ко времени моей учёбы в Черепаново. Важным человеком для меня стал Геннадий Васильевич Борисов — секретарь комсомольской организации учителей. Я в школе был секретарём ученической комсомольской организации. Когда я работал зампредом облисполкома, Геннадий Васильевич был заместителем, а потом начальником управления образования. В/ч — п/я — НЗХК… — Он вам подчинялся как заместитель? — Я считал этот парадокс подарком судьбы. Настолько его кругозор, эрудиция, обаяние простирались дальше сухого администрирования и чисто рабочих отношений. В моей жизни оставили значимый след первые секретари обкома партии Федор Степанович Горячев и Александр Павлович Филатов. А также председатель новосибирского облисполкома Владимир Анатольевич Боков, который и пригласил меня в Калининский район своим заместителем. С Горячевым мы довольно часто общались в первые мои четыре-пять лет в должности секретаря обкома комсомола. Он был государственник с большой буквы, руководил областью 19 лет, за эти годы ему многое удалось сделать. В 1972 году он заслуженно получил звание Героя социалистического труда. Противоречивый человек. Но с большим чутьём на кадры. Он очень внимательно относился к людям труда, к молодёжи. Перед назначением все секретари райкомов проходили через него, он беседовал с кандидатами обязательно полчаса-час минимум. Иногда поднимал провокационные темы, иногда заводил разговор о литературе, о живописи. Сам он был любителем музыки. — Что он любил? — Показывал себя ценителем оперы. Это было для нас необычно. — Как вы впервые познакомились? — Расскажу об одной яркой встрече. Я тогда всего около года проработал вторым секретарём обкома комсомола и пошёл к нему согласовать, кажется, дату проведения пленума — в общем какой-то технический вопрос. Прихожу в здание, где сейчас картинная галерея. Вхожу в его большой кабинет, сажусь за приставной столик. Согласовали — минутное дело, и я собрался. Федор Степанович мне: «Спешишь что ли? Подожди». Спрашивает по селектору, кто ещё пришёл, зовёт. Вот сидит первый секретарь, я (всего ничего, как из Черепаново приехал), и входит секретарь обкома партии, рассказывает о проблемах: корма заканчиваются, надо бы Нуриеву, заместителю председателя Совета министров СССР позвонить. Говорит, хорошо бы Горячеву попросить десяток вагонов. Тот набирает по прямой связи, и они минут 10 обсуждают здоровье жён, общеполитическую ситуацию. И только на прощанье Федор Степанович говорит Нуриеву: «Слушай, ты понимаешь, у нас с кормами проблема». На том конце провода «Сколько нужно? Да не вопрос». Горячев кладёт трубку: «Это последний раз, больше я так делать не буду». Секретарь обкома ещё выйти не успел, а Горячев мне: «Представляешь, с кем приходится работать». А что я скажу? Кто я такой? Поддакивать? Он же об уважаемом человеке говорит. Или не согласиться? С первым секретарём. Я готов был под стол спрятаться. В общем посетитель ушёл, и я поднимаюсь, а Федор Степанович опять: «Ты действительно спешишь? Сиди». Посадил меня по правую руку и зовёт следующего. Пришёл заведующий сельхозотделом с группой из 10-15 кандидатов в директора совхозов — здоровенные, загорелые мужики с села, с полей. Беседуют за жизнь, а потом Горячев у новых директоров совхозов спрашивает, кто из них последний раз разговаривал с секретарём обкома комсомола — с молодёжью. «Вот он, — на меня показывает. — Мы с ним решаем вопросы очень серьёзные». Часа полтора Горячев с ними общался, потом ещё кто-то зашёл. В итоге я заглянул на пять минут, а просидел три с половиной часа. Вот это была школа. — Заглянули за кулисы. — Он меня проверял, изучал, как реагирую. Будешь снизу вверх смотреть, подобострастно кивать — тебя высчитают, больше никуда не попадёшь. Очень тонкая грань. У таких монстров, как Федор Степанович, было, чему поучиться. Александр Павлович Филатов был полной противоположностью и по характеру, и стилю управления. Всегда уважительный, обходительный с людьми. Думаю, он и матерного слова не употребил нигде никогда. Хотя — строитель по образованию, ниижтовец. — Как получилось, что Горячев оставил своим преемником настолько непохожего на себя человека? Понимал, что руководители следующего поколения должны быть иными? Или предпочитал людей своего типа, но партия навязала другого? — Трудно сказать, чем руководствовался Горячев, когда пригласил Филатова. Но я думаю, он не видел в Александре Павловиче откровенной угрозы. Карьерист себя сразу выдаёт, это не о Филатове. Вспоминая то время, считаю: иногда я был не прав, но всегда мог рассчитывать на его добрый совет и поддержку старшего товарища. Однажды Филатов предложил мне пойти секретарём Ордынского райкома партии. Должность на карьерную перспективу. А я родился и вырос на заводской проходной, закончил строительный институт, не знал, как правильно подойти к коровнику. Однажды в Черепаново не с той стороны зашёл и вляпался.... в историю. Короче, считал, что я далёк от понимания специфики сельской жизни. А в те времена в этом плане гремела Омская область, все секретари сельских райкомов были с профильным образованием. Так что от предложения Филатова я отказался. — Что было не принято. — Конец 1983 года, мой поступок тогда можно было приравнять к бунту на корабле. До этого случая у нас были по-человечески тёплые отношения. Мне кажется, он относился ко мне, как к сыну. А тут говорит: «Вы потеряли моё доверие, очень рассчитывал на вас. Думал, будете большим руководителем, но нужно было пройти эту школу. Вы не выдержали испытания». У меня по спине холодный пот течёт, понимаю, что мосты сжёг. Сказал, что возможно, я не прав. Но это моё решение, я его поменять не могу. Через неделю назначают бюро обкома. Прихожу. Кто-то руку подаёт, кто-то нет. Половина состава делает вид, что меня не замечает . — Десять человек было в бюро? — 10-12 человек. Примерно полгода эта чехарда длилась. А потом однажды в Оперном театре проходило крупное мероприятие. В холле во время перерыва собрались вожди-начальники, члены бюро. Я стою в стороне. Филатов обходит всех, кладёт руку мне на плечо: «Ты что не заходишь?» А ему в ответ: «Я же вам тогда всё объяснил. Отпустите меня». Я имел в виду отпустить в «Облстройматериалы», где была вакансия главного инженера. Это ведь моя специальность. Он мне: «Не горячись, зайди ко мне завтра». На следующий день он мне предложил возглавить Калининский район. И спросил, согласен ли я? «Вы же не считаете, что я вам всё время буду говорить нет?» — отвечаю. Так я пришёл в Калининский район. Мощными лоббистами моего назначения были директор завода химконцентратов Эрик Свечников и начальник «Сибакадемстроя» Геннадий Лыков. — Легендарные фигуры. Как вы с ними пересеклись? — Мы с Володей Дыненковым, тогда директором молодёжного центра «Сибиряк», затеяли стройку молодёжного комплекса в Речкуновке, на берегу Бердского залива. Сумасшедшая авантюра, которую я начал как первый секретарь обкома комсомола, а потом продолжил Володя Никонов. Лыков готов был включиться, но нужно было согласование министра среднего машиностроения СССР Ефима Славского. Пришёл я к Александру Филатову насчёт подрядчика, а тот предлагает мне самому с Ефимом Павловичем говорить — объект же мой. На 26 съезде партии у гардероба подхожу к нему. Заикаюсь. Он — трижды герой Социалистического Труда, легенда, один из руководителей проекта по созданию советского ядерного оружия. А я кто? Тут подходят первый секретарь Новосибирского обкома КПСС Александр Филатов и председатель новосибирского облисполкома Виктор Филатов: «Это наш парень. Лыков потянет, но нужно, чтобы вы дали добро». И он дал, мы начали стройку. А после Лыков со Свечниковым подтянули меня в Калининский район. Три года на посту первого секретаря калининского райкома — настоящая школа жизни. С очень интересными людьми работал, что ни директор — звезда, по два-три ордена: Свечников, руководитель «Треста «Химэлектромонтаж» Владимир Стоянов, глава промышленного объединения «Север» Юрий Тычков, директор завода «Промстальконструкция» Николай Евдокимов. Они напрямую выходили на министерства. А я молодой, зелёный. Случались между нами стычки. Со Свечниковым, со Стояновым были очень серьёзные разногласия, но наша дружба только окрепла. — Вы как глава Калининки чувствовали соперничество между районами. Калининский был крутым, но и Дзержинский грохотал своими двигателями, Левобережье и сейчас продвинуто в промышленном плане. Как проявлялась конкуренция за ресурсы и влияние? — Калининский район — был особенным. Главный подрядчик — «Химконцентрат», и главный строитель, и главный транспортник — тоже «Химконцентрат». Даже органы прокуратуры и следствия были ведомственными. Секретари райкомов города были разновозрастными. Я пришёл самым молодым, но чувствовал поддержку старших товарищей, взаимопомощь на практике, мы собирались, обменивались опытом. Не было особой конкуренции. Проработал я три с половиной года, и новый председатель облисполкома Владимир Боков пригласил меня своим заместителем по бюджетной сфере. Я согласился и остался в региональной власти на семь лет, финишировал уже, когда главой администрации был Виталий Петрович Муха. Боков отлично обращался со статистикой, анализировал, делал выводы. Это только кажется, что чиновник просто перекладывает бумажки. Чтобы документ начал работать, его надо правильно подготовить — целая наука, которую не преподают ни в одном университете. Владимир Анатольевич, в моем понимании, был человеком высокой штабной культуры, я у него многому научился. Огромную роль в моей жизни сыграл руководитель новосибирского обкома комсомола Юрий Петрович Савенко, благодаря которому я приехал в Новосибирск. Он рекомендовал меня (тогда первого секретаря Черепановского райкома комсомола) на пост второго секретаря обкома. Он был старше меня на семь лет. В нашем возрасте это казалось серьёзной разницей. У нас были разногласия, споры, возможно, он ждал, что я буду более удобным и со всем согласным. Но наши расхождения были тактическими, в стратегии мы оказались абсолютно едины. Это был человек большой эрудиции, нерастраченного учительского таланта, который он обрушил на меня, пытаясь передать свой опыт. Я ему благодарен за уроки общения с людьми, умения искать особый подход к ним. Общественная работа предполагала встречи с совершенно разными молодёжными коллективами: сегодня с учёными Академгородка, завтра с животноводами, послезавтра со спортсменами, потом с заводчанами. Мало того, что нужно владеть терминологией, ты должен быть адекватен ситуации и задачам. Не говорю даже о необходимости проникнуть в психологию собеседника: не понимаешь человека, он тебя тоже не поймёт — зачем тогда пришёл? Военную дисциплину никто не выстраивал, надо было попытаться объяснить и убедить — это непросто и не всегда удавалось. Опыт Юрия Петровича мне помог. — Если говорить о новосибирских руководителях, кого вы считаете лучшим политическим топ-менеджером? — Топ-менеджеров раньше не было, просто командиры, которые решали задачи. При всем уважении к Горячеву и Филатову, на первое место я ставлю Ивана Павловича Севастьянова. Он с 1963 по 1983 годы возглавлял город, именно в это время Новосибирск обрёл основные векторы своего развития. Я могу рассуждать не по справочникам, захватил его время, видел Ивана Павловича в действии. Он работал в сложных условиях иерархии. Севастьянов далеко не первая скрипка в Новосибирске: были горком, обком, облисполком. И мудрость его состояла в том, чтобы объединить усилия всех для решения городских задач либо по крайней мере попытаться сделать так, чтобы не мешали. Многие старожилы до сих пор не сойдутся: кто именно отстоял строительство метро — Горячев или Севастьянов? Я считаю, без звезды Горячева, без его веса вряд ли бы получилось. Но моторика, влияние, умение заходить в нужные коридоры —  это, безусловно, Севастьянов. Помню, как Иван Павлович рвал и метал —  говорил, что никому не позволит застроить Набережную. Он верил, что будущее откроет перед городом возможности для лучшей организации этого пространства. При нем реконструировались ТЭЦ-3, ТЭЦ-4, началось строительство ТЭЦ-5. Он был жёстким, требовательным, но очень внимательным. Высочайший профессионализм, характер и просто житейская мудрость позволили ему многое сделать для Новосибирска. — Виктор Семёнович, вы двадцать лет назад уехали из Новосибирска, стали за это время москвичом? — В январе следующего года как раз исполнится 20 лет. У сибиряков и москвичей разная ментальность. Первые более открытые, прямые, в них нет столичного снобизма. Я часто говорю, что у меня только прописка московская, в душе я по сути был и остаюсь сибиряком. В Новосибирске и Новосибирской области живут сестра, брат, многочисленные родственники, друзья. Здесь прошло моё детство, состоялась семья. Москвичом я себя назвать уже никогда не смогу. Мне повезло с молодых лет оказаться в гуще серьёзных событий. Как второй и как первый секретарь обкома комсомола я организовывал участие нашей молодёжи во всесоюзных и областных ударных комсомольских стройках. В чистом поле развивали «Новосибирский электродный завод». До его ввода восемьдесят процентов электродов были импортными, после большую часть стали делать сами. Занимался организацией работы отрядов наших комсомольцев на БАМе. Мне посчастливилось бывать непосредственно на стройке, был пассажиром первого поезда «Тында-Беркакит». У меня даже есть карманные часы от Центрального штаба с гравировкой за активное участие в строительстве «Байкало-Амурской магистрали», очень дорожу этой реликвией. В качестве заместителя председателя облисполкома мне посчастливилось проводить первые штабы по началу ремонта Оперного театра с легендарным заместителем горисполкома Али Алиджановым. Вместе с Али Халиловичем участвовал в размещении в Новосибирске МНТК «Микрохирургия глаза». Реконструкция биатлонного комплекса и стадиона «Спартак» перед международными соревнованиями — это тоже было при мне. Вот она — связь с Новосибирском, которая меня никогда не отпустит. А я к этому и не стремлюсь. — Какие дворики, улицы, дома в Новосибирске вы любите, куда хочется зайти поностальгировать? — Стараюсь всегда съездить в Черепаново, прихожу на могилу к родителям. В Новосибирске езжу в уголок улиц Щетинкина, Депутатская, Урицкого. Я сам здесь жил, на Депутатской, с 1979 по 1990 годы. Ностальгировать можно по-разному: грустить, что новостройки скрыли старенькие дома или просто бродить по скверу, разглядывать номера и вспоминать. Последнее время я обязательно заезжаю в Калининский район, бываю у «Отдыха», ЛДС, прихожу на Народную к памятнику ликвидаторам катастрофы в Чернобыле. Инициатором его возведения был ветеран ликвидации аварии на АЭС, мой старший товарищ, президент ОАО ПМСП «Электрон» Валерий Кармачёв. 440 калининцев устраняли последствия взрыва, к сожалению, многие из них уже ушли из жизни. Валерий Николаевич возглавлял кадровую службу на протяжении почти всего периода ликвидации. Мы постоянно держали связь с теми, кто ехал туда, семьям оказывали помощь и поддержку. Памятник возводился на народные средства. Кармачёв рассказал мне об идее будущего монумента, и я с благодарностью принял его предложение тоже поучаствовать в его возведении. Конечно, я бываю на площади Свердлова. Здесь, в здании областной администрации, на разных этажах и в разных ипостасях я проработал с 1972 по 1993 годы с небольшим перерывом, когда руководил Калининским районом. Продолжение следует