Гениальность простоты. 85 лет со дня рождения Виктора Коноваленко
Не бывает непробиваемых вратарей, непроходимых защитников, и нападающих, которых «невозможно остановить». Это всё журналистские штампы из разряда художественных преувеличений. Виктор Коноваленко относился к ним не без самоиронии, прекрасно зная разницу между создаваемым СМИ правильным образом героя, и тем, что человек представляет на самом деле.
Самого-то Коноваленко как только ни пытались «разукрасить», но образ безупречного во всех отношениях «ледового рыцаря» слишком резко контрастировал с очень скромной манерой поведения, и вообще способом жизни человека из народа, которым Виктор Сергеевич и был от головы до пят. Конечно, и ему приходилось представительствовать, бывать в роли свадебного генерала, надевать ордена и медали, говорить правильные слова, и вообще соответствовать образу, но это ему, похоже, было не то что в тягость, но скорее в обязанность.
На этом контрасте вокруг Виктора Коноваленко неизбежно должна была возникнуть целая мифология, состоящая из историй подлинных и мнимых, баек и анекдотов, таких «высот» и «низов», которые не снились и самым распиаренным его партнёрам. Это одна из граней народной любви, имеющей неизбежные издержки в виде доступности предмета обожания. Последние годы жизни Виктора Сергеевича омрачили заработанные тяжким трудом болезни, но у кого третий период применительно к жизни бывает простым — да ни у кого, собственно. «Третий период» — именно так, кстати, и называется автобиографическая книга, которую начинал помогать делать Виктору Сергеевичу прекрасный журналист Михаил Марин, а продолжал и заканчивал его замечательный коллега Лев Россошик.
Есть вещи основополагающие: вратарь Коноваленко — великий, применительно к делу своей жизни даже гениальный, незаслуженно обойдённый индивидуальными наградами (ни разу не был признан лучшим вратарём чемпионата мира), проживший яркую спортивную жизнь, остававшийся верным своему родному городу Горькому и своей родной команде «Торпедо». В истории советского хоккея других двукратных олимпийских и восьмикратных чемпионов мира, представлявших не Москву, нет. В советской вратарской иерархии Коноваленко прочно занимает второе место, и это справедливо — Владислав Третьяк по сумме достижений на недосягаемой высоте (305 матчей за сборную, у Коноваленко — 133).
При сложившейся «москвоцентричной» структуре советского хоккея вратари из провинциальных клубов во встречах с грандами были обречены на нелёгкую жизнь. В потрясающем для горьковчан серебряном сезоне 1960/1961, когда они первыми из немосковских команд пробились на пьедестал, из всей шестёрки вышедших в финальный этап команд они пропустили больше всех — 63 шайбы. Четыре решающих матча торпедовцы выиграли в рубке — 6:5 у «Локомотива», 5:4 у «Химика», 6:4 у «Спартака», 4:2 у «Крыльев Советов». Если исходить из стандартных статистических параметров, то Коноваленко в том сезоне где-то в середине первой десятки вратарей, а выдающийся результат, не умаляя заслуг старшего тренера Дмитрия Богинова и всей команды, во многом обеспечило блистательное звено Халаичев — Чистовский — Сахаровский. Но без Коноваленко не было бы того серебра, потому что пропускали б в два раза больше. Нет, Коноваленко не «тащил всё», это опять же художественное преувеличение. Какое там «тащил», если от ЦСКА в трёх матчах чемпионата и трёх финала Кубка СССР торпедовцы пропустили 50 шайб. Не все были «коноваленковские», но и его, конечно — как основного вратаря. Но даже такие поражения не выбивали команду из колеи, и в первую очередь они не выбивали из колеи Виктора. Уже тогда проявилась едва ли не главная его черта — не фиксироваться на пропущенной шайбе, не казнить себя, не вымещать досаду на чем-то, не нервировать дополнительно команду. Ну понятно, армейцы в том сезоне были особенно злы и беспощадны, никакого куража на них не могло хватить, к тому же к горьковчанам у них был особый счёт ещё с марта 1960, когда они впервые проиграли «Торпедо» (всего с Коноваленко в воротах торпедовцы побеждали ЦСКА пять раз). То, что редко получалось с ЦСКА, с остальными, включая московских грандов, проходило куда лучше, даже в игре на встречных курсах. После ставшей последней серебряной встречи с «Крыльями Советов» Коноваленко от стадиона до дома болельщики пронесли на руках — благо, было недалеко.
И в ЦСКА, и в сборной страны заканчивалась эпоха Николая Пучкова. Он мог ещё поиграть, но Анатолий Тарасов уже в него не верил. Сборная с олимпиады вернулась только с бронзой, надёжного первого номера в качестве сменщика Пучкову не было в принципе, и в ноябре 1960 прямо из сибирского турне в сборную перед «товарняками» с канадской командой «Чатэм Марунс» в Москву срочно вызвали 22-летнего Коноваленко. Пока тот добирался из Новосибирска, сборная с Пучковым в воротах уступила 3:5. Тарасов спросил, как новобранец относится к тому, что ему могут доверить выйти на второй матч, Коноваленко ответил, что относится нормально. По другим версиям ответил «отчего бы не сыграть», но суть не в этом — он и бровью не повёл перед форс-мажорным дебютом. Сборная выиграла 11:2, на следующий день победила скромнее — 3:1, но это ещё не означало, что на чемпионат мира, перед которым Тарасова в сборной сменил Аркадий Чернышёв, Коноваленко отправится первым номером. Первым стал динамовец Владимир Чинов, которого Коноваленко в Швейцарии трижды менял при комфортном счёте с не очень сильными соперниками. Сборная, однако, довольствовалась лишь бронзой, наметились новые изменения. В 1962 чемпионат мира сборная СССР пропускала из-за бойкота, несколько матчей провёл вроде совсем отставленный Пучков, а непосредственно перед чемпионатом мира-1963 он, уже будучи игроком СКА, как оказалось, в последний раз вышел на лёд в форме сборной СССР. А вопрос с его сменщиком окончательно ещё не был решён. В Стокгольме на чемпионате, который открыл уникальную победную серию сборной СССР, команда в Коноваленко окончательно поверила. Про то, что у него за плечами не было серьёзной вратарской школы, никто не вспоминал. Его все любили, приверженность вредным привычкам до поры до времени тренеры старались не замечать, а для партнёров он был и остался Витей, характер которого ни титулы, ни регалии не меняли.
…Родители из одной деревни под Камышином, Анна Алексеевна родила восьмерых детей, выжили трое. В Горький приехали в 1932 на строительство автозавода, всю жизнь на ГАЗ: отец Сергей Артемьевич, могучий при маленьком росте (статью Виктор был весь в него), был бригадиром грузчиков, мать в колёсном цехе разнорабочей, а затем уборщицей, старший брат и сестра прошли войну, после осели на Сахалине. Откуда вратарской школе взяться, если раннее детство младшего пришлось на военные годы, рос в щитовом бараке, вместо шайбы гонял мёрзлую картофелину клюшкой из корня, найденного в Стригинском лесу, и мяч из тряпок, держал голубей, в меру дрался и хулиганил, был порой порот отцом за проказы, школу бросил в седьмом классе с обещанием доучиться в вечерней (и обещание выполнил, но это уже когда играл в настоящей юношеской команде.)
В 14 лет пришел на автозавод, быстро дорос до токаря-револьверщика третьего разряда в цехе крупной штамповки, но рабочей карьере мешал спорт — на тренировки приходилось сбегать со второй смены, и норму выполнять уже после возвращения. Место футбола занял хоккей, куда Коноваленко — уже неплохого полузащитника — не брали дважды: возможно, из-за маленького роста. Вопреки расхожему штампу, в хоккей в поле Коноваленко не играл — получив отказ на второй раз, он упросил тренера Николая Ивановича Дунаева попробовать его хотя бы в воротах, и через некоторое время оказалось, что это амплуа как для Виктора с его удивительной реакцией и бесстрашием и создано.
Поздно начал, быстро освоился. После того, как однажды получил шайбой в лоб и пришёл домой в бинтах, мать запричитала «убьют!», но отец сказал, как отрезал: «Дураком не будет — не убьют». Осваивая самую тяжёлую хоккейную специализацию, что-то подсматривал у вратаря взрослого «Торпедо» Сергея Курицына, но в основном развивался самостоятельно, не случайно же повторить какие-то вещи за Коноваленко было невозможно. Многое искалось на инстинктах, а потом уже закреплялось. Да, «от сохи», но такого неброского, и гениального в своей простоте стиля в эпоху Коноваленко не оказалось ни у кого.
За победу в Кубке РСФСР среди юношей его премировали набором из авторучки и карандаша под названием «Золотая рыбка». При возвращении через Москву Виктор потерялся на Курском вокзале, и подобрали его ехавшие из столицы хоккеисты основы «Торпедо», провезли до Горького «зайцем». Через некоторое время принявший «Торпедо» Богинов взял его в команду мастеров, но весь первый сезон Коноваленко просидел на лавке — как он позже сказал, в воротах был «только мысленно».
С Николаем Георгиевичем Пучковым он встречался эпизодами на сборах, но что-то от него — великого фанатика хоккея — конечно же, взял. Впоследствии в роли подопечного у матёрого уже Коноваленко оказался юный Владислав Третьяк, который по части школы уже тогда мог дать фору наставнику, но вот отношению к делу и каким-то нюансам вратарского искусства он у Коноваленко учился, и этого не скрывал. 20 номер Третьяк взял из подражания кумиру, а в сборной тот ему в свой срок его и передал. Эстафета получилась классической с небольшими разрывами — от Пучкова к Коноваленко, от Коноваленко к Третьяку.
После шести подряд побед на чемпионатах мира и двух олимпиадах самый титулованный провинциал советского хоккея, прославленный Виктор Коноваленко опоздал вернуться на сбор перед чемпионатом мира-1969. На сутки отпустили народ по домам перед 8 марта, но у всех-то дом был в Москве, а у Виктора Сергеевича, как всегда — в Горьком. По одной версии обратный вечерний поезд он проспал, по другой — домашние уговорили улететь утром, а там случилась нелётная погода. По одной версии Коноваленко появился перед очами Чернышёва уставшим, по другой — не очень трезвым, и отправили великого вратаря домой с волчьим билетом. Это сильно Коноваленко подкосило. Через год его, после обязательного покаяния, в сборную снова позвали. Взяли и юного Третьяка.
В Стокгольме Коноваленко и совершил, как считается, главный свой подвиг, выйдя на лёд на после полученной в матче с хозяевами тяжелейшей травмы. Столкновение в начале второго периода, потеря сознания, госпиталь, 37 рентгеновских снимков, множественный перелом переносицы — собирали её по осколочку. Встреча с финской сборной предстояла через два дня, хоккейный мир изумился и восхитился, увидев в воротах Коноваленко. После очередного столкновения рана снова открылась, и доигрывать третий период (про счёте 13:0) вышел Третьяк. То же самое повторилось в матче со сборной ГДР (кроме счёта, он был после двух периодов 4:1), а встречу с поляками Третьяк провёл уже полностью. На две решающих встречи со сборными Чехословакии и Швеции снова вышел Виктор Коноваленко, и провёл их как в лучшие годы. В символическую сборную чемпионата включили в первый и единственный раз — директорат, назначающий трах лучших по амплуа, самую очевидную кандидатуру снова проигнорировал, а журналисты оказались честнее.
Он понимал, что уход близок, он не сдавался, но потихоньку сдавал. Чемпионат мира-1971 начал, как обычно, Коноваленко, периодически его сменял Третьяк, но десять пропущенных в двух матчах подряд шайб (7:5 с США и 2:5 с Чехословакией) заставили Чернышёва на решающую игру с Швецией выпустить Третьяка, и тот справился. Виктор Сергеевич после обильного возлияния на банкете по случаю завоевания очередного золота позволил преемнику взять над собой шефство.
Возможно, Коноваленко надо было брать на олимпиаду в Саппоро. Но он уже не был незаменимым. Его можно было взять в Прагу на чемпионат мира, но рубеж был уже перейдён. Коноваленко следовало бы пригласить на первую Суперсерию. Но уже была назначена дата прощального матча.
Жалел ли Виктор Сергеевич о своём, может быть, поспешном, решении? Наверное, да. Но за исключением стартовых сезонов в «Торпедо» и в сборной вторым-то он быть не привык, сидящим в глубоком запасе его и представить трудно. Да вообще — невозможно.
Досье
Виктор Сергеевич Коноваленко
Родился 11.03.1938, умер 20.12.1996.
Карьера игрока: 1956-72 — «Торпедо».
В сборной СССР — 133 матча, в том числе 54 на олимпиадах и чемпионатах мира.
Карьера тренера: 1975-77 — ассистент главного тренера «Торпедо», 1978-96 — тренер хоккейной школы «Торпедо», директор автозаводского Дворца спорта.
Достижения: олимпийский чемпион (1964, 1968), чемпион мира (1963-1968, 1970) 1971. Серебряный призёр чемпионата СССР (1961). Лучший хоккеист чемпионата СССР (1970).
Награждён орденами Трудового Красного Знамени (1965) и «Знак Почета» (1968). В 2004 году введён в Зал славы отечественного хоккея, в 2007 — в Зал славы ИИХФ. Имя Виктора Коноваленко носят Дворец спорта, сквер и бульвар в Автозаводском районе Нижнего Новгорода.