«Моя работа — это зеркало моё»
Творческая встреча с известным северодвинским фотографом завершила работу выставки «Журналисты открыли город». Как в своё время открывали Северодвинск, Владимир Владимирович застал, запомнил и запечатлел в деталях. В том числе — в многочисленных публикациях «Северного рабочего», в котором трудился долгое время.
В начале творческой встречи сотрудник музея Любовь Карпова предложила гостям найти среди материалов выставки «Журналисты открыли город» работы известного северодвинского фотокорреспондента. И подсказала, что его кадры находятся на самом ударном, по её мнению, экспонате — большом фотоколлаже:
— Самый наш любимый, самый добрый кадр, который показывает: «Да! Наш город открыт, а мы открытые, добрые люди». Это фото первой иностранной делегации, которая приехала в Северодвинск в начале 90-х годов прошлого века. Молодая весёлая американка, напротив неё — сегодняшний мастодонт северодвинской журналистики Алексей Рэдфорд.
Город до и после открытия
Как рассказал Владимир Владимирович, он дважды пожил в закрытых городах.
— Первым был Кронштадт, но это было в раннем детстве. А когда окончил учебный отряд моряком-подводником с отличием, у нас из трёх тысяч курсантов только восемнадцати отличникам сказали: «Поедете в Северодвинск! Это хороший город». Мы подошли к большой карте, а города-то на ней и нет! Мы были в замешательстве: куда же повезут?
Таким образом в октябре 1972 года я попал в Северодвинск. Подъезжаем — картина печальная: болота кругом, они просто поразили меня, темно, старый вокзал… Первое впечатление было очень грустным. В общем, город закрыт. Я отслужил и потом начал понимать, да нас и убеждали: здесь снабжение лучше, нет преступлений и так далее, — рассказывает Владимир Бербенец.
Впрочем, по мнению фотокора, ситуация стала меняться довольно быстро. Особенно в 1990-е годы, когда город уже был открыт.
— В Северодвинск к тому времени приезжали за тортиками, за женихами, потому что здесь было очень много моряков, и искупаться в Белом море. Город преобразился, после его открытия здесь появились новые лица, а всегда заметно, когда новые люди появляются. Потом с распадом Советского Союза начали поговаривать, что город надо бы снова закрыть. Но решали в Москве, мы же не выходили на митинги — открыть или закрыть. Я работал тогда в «Северном комсомольце» и как раз получил задание показать на фото, что город закрывают. А как это сделать зрительно? Потом вспомнил: у развилки автодороги на Ягры есть железнодорожный шлагбаум. Я подошёл к дежурной, спросил, будут ли они опускать шлагбаум, и объяснил, зачем мне это нужно. А она: «Так сейчас! Маша, давай запускай!» — звонит по телефону. И идёт тепловоз с одним вагоном, следом ещё тепловоз, с краном. Материал тогда вышел с этим фото, — вспоминает Владимир Владимирович. — Но город не закрыли, более того, в нём стали появляться гости не только из СССР, но и из-за рубежа.
Калейдоскоп истории
Одно из условий настоящей работы, по мнению Владимира Бербенца, — любопытство журналиста. Если этого качества и чувства нет, ничего не получится.
— В шутку: знаете, чем пишущий журналист отличается от снимающего? Первый — пишет, пишет, пишет, и если не получается, то всё больше и больше. Фотожурналист один раз щёлкнул — всё: думайте. Так что вот он, мой язык, на этих кадрах, — говорит Владимир Владимирович.
В газете «Северный рабочий» фотокорреспондент публиковался ещё с 1975 года в течение некоторого периода как внештатный сотрудник. Наряду с этим несколько позже работы фотографа с авторскими комментариями стали появляться в журналах «Север», «Журналист» и в других изданиях.
— Очень запомнился мне «Дервиш» в 1991 году. Для нас это был праздник: новые лица, новые возможности для журналиста в публикациях. Мы начали влюбляться в этих людей и подготовились, хорошо смотрелись. Мы свято верили, что действительно они нам в войне помогли, а в их глазах было, что они так же увидели нас. А на следующем «Дервише» я побывал уже за границей, в Англии, полдня провёл на британском фрегате, где, в частности, с большим удивлением увидел больше двух десятков женщин на борту военного корабля — это были артиллеристки, они стреляли из пушек.
Тогда же в Северодвинск начал потихоньку проникать капитализм, происходили разборки бандитские со стрельбой. Еду как-то по городу, милиционер встревоженный останавливает: «Подбросьте до отделения! Стрельба с автоматами». Я его подвёз, помчался по адресу, на Юбилейную, 21. А там вытаскивают из лифта четырёх человек, расстрелянных из автомата. Это была страшная картина! Но, понимаете, читателю, зрителю это было интересно. Я не знаю, почему так человек устроен, что для него такое интересно.
Читателю было интересно и другое: в стране у нас вдруг появился секс, и на страницах газеты как-то вышла полоса с фоторепортажем об оказании интимных услуг, — рассказывает фотограф.
Тираж «Северного рабочего», как вспоминает Владимир Бербенец, был 63 тысячи экземпляров, газета выходила пять раз в неделю.
— Ельцин тогда впервые приехал в город, это была жёсткая работа для журналистов. Мы тогда впервые узнали, что такое «пул», «правительственный пул». Колонна из автомобилей вытягивалась очень длинная: впереди едет Ельцин, остановка внезапная, все выскакивают, а надо добежать, и толпа мешает.
Не раз побывал Владимир Владимирович и за колючей проволокой, делал фоторепортажи из мест лишения свободы.
— До этого в прессе не было таких материалов, в 1990-е годы много открылось возможностей. Я побывал и в колонии на Левом берегу, и в детской. «Плыла над зоной «Лунная соната» — так называлась моя публикация на первой полосе. Я приехал туда, в посёлок Талаги, зимой рано утром. И, пока шла проверка, проходили на территорию, слышу — «Лунная соната» звучит где-то. Заходим в красный уголок, а там два мальчишки заключённых в ватниках и ушанках в четыре руки играют на пианино. Это было поразительно для меня, — рассказывает Владимир Бербенец.
Увидел — уже плюс!
В ходе творческой встречи мастер рассказал о противоречиях своего труда.
— Моя работа — это зеркало моё. То, что я публикую в газете, — это я. Это я напоказ: лицо, желания, возможности, интеллект — вот оно всё. И вот люди смотрят. Сейчас, к сожалению, труд фотографов обесценился: каждый первый снимает, возможностей много, а критерии потеряны. Я не хотел снимать «чернуху», но работа обязывает. Есть чёрные стороны жизни, и человек всё равно должен это знать. И когда, к примеру, мы опубликовали снимок из морга на первой полосе газеты, город был возмущён. Одни возмущались — зачем мы напечатали, а другая половина шумела, что такое циничное отношение к людям после их смерти.
Хотя по своей природе я всё же лирик, и снимать природу мне больше нравится, снимать красивых людей, ловить выразительные, ироничные, «говорящие», философские кадры. Бывает, что камеры нет под рукой, чтобы запечатлеть открывшееся. Но, как говорит мой друг, если даже ты не снял, но увидел — это уже огромный плюс! Я готов работать с людьми любого возраста, пока сам человек верит в сказку, — отмечает Владимир Бербенец.
Николай КАРНЕЕВИЧ
Фото автора и В. Бербенца
Сообщение «Моя работа — это зеркало моё» появились сначала на Северный рабочий.