На комаровских аллеях
Готовится к выходу в свет книга «История Петербурга. Комарово», посвящённая литераторам, жившим и живущим поныне в этом писательском посёлке близ Северной столицы. К подготовке сборника главный редактор издания писатель и профессор Сергей Полторак пригласил известных питерских литераторов – Валерия Попова, Илью Штемлера, Андрея Аствацатурова. Ещё одним из приглашённых авторов стал комаровский старожил, писатель, ветеран Афганистана Борис Подопригора. Его наблюдения и воспоминания о Комарове «ЛГ» сегодня предлагает вниманию читателей.
Начиная с 60-х именно в Комарове сложилось особо доверительное содружество литераторов, артистов, музыкантов, художников, учёных (не только гуманитариев). Оно в конечном счёте связало «комаровскими аллеями» трёх Нобелевских лауреатов, пусть и живших-бывавших здесь в разное время: Ивана Павлова, Иосифа Бродского, Жореса Алфёрова. В памяти «аборигенов» Комарова остались «творческие субботники» с участием Михаила Дудина, Глеба Горышина, Всеволода Азарова, Юрия Рытхэу, Глеба Семёнова, Глеба Горбовского, певца Бориса Штоколова, артистов Игоря Горбачёва, Евгения Лебедева, Юрия Толубеева, композитора Вениамина Баснера, хирурга Фёдора Углова и многих-многих других, не уступавших им в известности.
Ну, и тогда… В 60–80-е выпивали, скорее всего, регулярнее и крепче, чем после. Безотносительно имён и событий. Так многим запечатлелось. Может, и поэтому Георгия Товстоногова, как не посещавшего застолья, называют чаще других. Но повторим: главное не то, что выставлялось на стол, а то, что витало над ним. В основном, подчеркну, по субботам, иногда на протяжении целой ночи.
Список тогдашних комаровских знаменитостей можно продолжить не менее знакомыми именами: Юрий Герман, Ольга Берггольц, Дмитрий Шостакович, Аркадий Райкин, Василий Соловьёв- Седой, Александр Володин, Иосиф Хейфиц... Не все они приезжали именно на писательские дачи, скорее – на свои, к друзьям или в близлежащие дома творчества. Хотя уже потом некоторые могли навестить наиболее «гостеприимные» писательские домики. «Особо уставшие» оставались в них на ночлег – не без приключений.
Дачные легенды
«Дачные» легенды касаются и отдалённо других. Так, близкая к Пастернаку Ольга Всеволодовна Ивинская рассказывала мне о посещении Борисом Леонидовичем комаровских дач. Было это, кажется, в конце 50-х. Борис Леонидович решил познакомить с Анной Ахматовой молодого Андрея Вознесенского. После сухих приветствий Анна Андреевна якобы сказала: «Боря, иди погуляй. Я хочу с поэтом поговорить». Правда, сам Андрей Андреевич публично об этом не вспоминал.
Известен факт посещения могилы, а потом и «будки» Ахматовой в писательском посёлке Владимиром Высоцким и Мариной Влади. Моя сводная сестра и её муж, однажды навещавшие на комаровском некрополе могилу родственника, вступили с ними в разговор. Тем более что места упокоения Анны Андреевны и нашего родственника – одного из основоположников отечественной онкологии профессора Александра Ивановича Ракова (вот ведь игра слов) соседствуют, да и надгробия им поставил один и тот же скульптор – Александр Игнатьев, у него, скорее всего, и лечившийся.
А тогда вместе с Владимиром Семёновичем они вчетвером подъехали к «будке» (сестре запомнилась кастрюля с варёной картошкой на заднем сиденье «Волги» – потом кастрюлю взяла на колени Марина Влади). Поскольку была уже не ранняя осень, подъехавшие не застали никого из дачников. Ограничились фотосъёмкой «будки» и почему-то находящегося рядом с ней колодца. В памяти сестры сохранились слова Высоцкого: «Колодец с серебряной водой». Произошло это в конце 70-х…
Борис Зайцев в Келломяки
Имён и сюжетов много. Есть версии, кажущиеся и реальными, и едва ли не конспирологическими. Например, визит писателя-эмигранта Бориса Зайцева в финское Келломяки (Комарово) в 1935 году, на мой взгляд, несколько странен. Дело в том, что озвученная Борисом Константиновичем версия сводилась к посещению им финского опять-таки в те годы Валаама. Тут же упоминается и Ваммельсуу (ныне Серово), где проживала семья Леонида Андреева, приятеля Зайцева по дореволюционной Москве. Есть и собственно комаровская привязка: якобы Борис Константинович искал чью-то могилу на местном кладбище. Но и Валаам, и Серово явно далеко от Комарова. Да и местное кладбище в середине 30-х насчитывало лишь несколько десятков могил, хорошо известных по именам покойных: искать там вроде бы некого. Зато именно тогда в советской литературной печати Борис Зайцев был заклеймён как всяческий «агент и диверсант». Странное совпадение…
А вот в не менее спорную тему размещения финнами дальнобойной артиллерии для обстрела Ленинграда и Кронштадта внесу посильную ясность. Речь идёт о 1942–1943 годах, и Келломяки при этом упоминалось самими финнами. Так вот: беседы в 90-е годы с высокопоставленными финскими военными, а также историками подводили к мысли: соответствующие площадки действительно готовились (южнее железнодорожной платформы, а также приблизительно там, где сегодня находятся писательские дачи), но немцы так и не поставили финнам дальнобойные снаряды. Запомнился сарказм одного из финских полковников: «В отношении Финляндии пакт Молотова – Риббентропа, видимо, действовал до конца войны».
Иные версии на этот счёт (они тоже есть) перепоручим военным историкам. Да и невоенным явно есть что добавить к страницам жизни комаровцев. На эту мысль наводит экспонируемый в музее Хельсинки портрет Маннергейма, якобы сделанный Ильёй Репиным недалеко от Келломяки в 20-е годы.
Приезжайте, не пожалеете!
Мне начиная с 2011 года довелось поучаствовать во многих встречах-беседах как на территории дач, так и в Доме творчества литераторов. Более того, традиция, что ни говори, частных «междусобойчиков» нашла развитие в ежевоскресных творческих вечерах под зелёным шатром, специально для этого возведённым. Участие в них принимали не только местные обитатели, но и приезжие, писатели, члены питерских ЛИТО, а также студенты-гуманитарии, хочется верить, впитывавшие в себя комаровскую ауру. Все они существенно разнообразят и обогащают быт комаровских дачников. Может, лет через 20–30 о них, «местных» и приезжих, станут говорить с тем же придыханием, что и об их знаменитых предшественниках. Во всяком случае, с ними, с их близкими, а также другими гостями наверняка будет что вспомнить. Не только о ежегодных (кроме ковидного 2021-го) торжественных Ахматовских днях в последнее воскресенье июня. Запомните эту дату и приезжайте. Не пожалеете! Тем более что усилиями дачниц даже местная флора стала здесь разнообразнее и привлекательнее.
Особую надежду связываю с Валерием Георгиевичем Поповым и Ильёй Петровичем Штемлером. Будучи дачными старожилами, они, как никто, могут обогатить «комарововедение», давно требующее историко-научного упорядочения. Тем более что первый шаг к этому – в виде публичного представления дачных «адресатов» – уже сделан: у стенда с именами и датами, а также у табличек «Здесь жили…» теперь обязательно останавливаются экскурсанты.
С комаровскими дачами связываю первые шаги к общероссийскому объединению творческих сил. Именно здесь подписаны соглашения между председателями Санкт-Петербургского отделения Союза писателей России Борисом Орловым (дачным сменщиком и литературным преемником Всеволода Азарова) и Союза писателей Санкт-Петербурга Валерием Поповым. Так что ждём продолжения. Со значением повторим: во имя сохранения того, чем гордится не только Комарово, но и питерская интеллигенция. Значит, российская культура.
Сугубо личное
Для меня всегда особо содержательными становились комаровские встречи со своим соседом по домику Николаем Коняевым, возможно, пока недооценённым писателем-философом. Наши беседы были нечастыми, прерывались повседневными заботами, более того – я далёк от религиозных исканий и православных интерпретаций Николая Михайловича. Всегда казалось, что в следующий раз договорим… Наш последний разговор, продолжавшийся до полуночи, состоялся в последний день августа 2018 года, за 16 дней до его ухода. Коняев почти полностью его посвятил своей редакторской работе с Валентином Пикулем в 70-е годы. Ох, каким непростым оказался путь Валентина Саввича к всесоюзной славе! И как много Николай Михайлович поведал об издательской атмосфере того времени. Есть о чём подумать и написать отдельно. Кстати, вдова Валентина Саввича – Антонина Ильинична – тоже отдельно оценила вклад Николая Коняева в популяризацию творчества Пикуля.
А теперь – улыбнёмся… Перед завершением творческого – под шатром – вечера Ильи Штемлера, вечера академичного и одновременно глубоко проникновенного, я в качестве эмоциональной разрядки, а заодно неформальной оценки общественного вклада писателя привёл эпизод Афганской войны. Тогда, уже в конце 80-х, в наши гарнизонные военторги стали поступать книжки, недоступные большинству советских читателей: Ахматовой, Пастернака, Пикуля и, неисповедимы пути Господни, английского поэта Джона Китса. Их покупали на чеки «Внешпосылторга». Особо дефицитные продавались строго по одной штуке в одни руки. Иногда дело оборачивалось обменом. Так, за «Пикуля» «давали» двух «Штемлеров» («Универмаг», «Таксопарк»). А «Штемлер» «стоил» порой и трёх «Ахматовых». В Комарове их дачи соседствуют...