"При таком режиме невозможно жить". Реакция на книгу о России императора и директора ЦРУ

Пароход доставил его в Кронштадт 10 июля. В России он проведет 75 дней, а три года спустя прогремит на всю Европу и приведет в ярость императора.

"В России ничто не называется своим именем, - слова и названия только вводят в заблуждение. В теории все до такой степени урегулировано, что говоришь себе: „При таком режиме невозможно жить". Но на практике существует столько исключений, что, видя порожденный ими сумбур противоречивейших обычаев и навыков, вы готовы воскликнуть: „При таком положении вещей невозможно управлять!" (ист. - А. де Кюстин, „Россия в 1839 году")

Прочитав первые несколько страниц этой книги, Николай I отшвырнул ее и досадливо воскликнул: "Вся вина лежит только на мне, ведь я покровительствовал этому негодяю!" В июле 1843 года литератор Николай Греч писал начальнику штаба Корпуса жандармов Леонтию Дубельту: "Из книг о России, вышедших в новейшее время, самая гнусная есть творение подлеца".

Сто лет спустя, незадолго до нападения на Советский Союз, по личному распоряжению Гитлера книгу переиздадут в фашистской Германии. А под занавес ХХ века нобелевский лауреат Бродский включит ее в список произведений мировой литературы, которые должен прочесть каждый человек, чтобы поддержать хотя бы "базовую беседу" ... Имя возмутителя спокойствия - Астольф де Кюстин. Он - маркиз, гомосексуалист, а с некоторых пор еще и литератор.

Родился в 1790 году в Лотарингии. Семья парня люто пострадала во время Великой французской революции: дед и отец пошли на гильотину. После казни отца мать заключили в превращенный в тюрьму монастырь Кармелитов. Здесь безутешная вдова умудрилась закрутить короткий, но бурный роман с местным узником, генералом Александром де Богарне - мужем Жозефины Богарне, которой в будущем суждено будет стать супругой Наполеона. Не исключено, что сей тюремный роман мог вылиться в нечто большее, но по приговору революционного трибунала виконт де Богарне также был приговорен к гильотине.

Проведя в заключении около 8 месяцев, она обрела долгожданную свободу и воссоединилась с 4-летним сыном Астольфом. По нынешним временам мальчонке в обязательном порядке прописали бы усиленную психотерапию, но тогда и слова-то такого не знали. Между тем, мать, будучи та еще штучка, быстро становится звездой французских литературных салонов и заводит дружбу со знаменитой Мадам де Сталь, которая назовет именем подруги свой новый роман - "Дельфина". В начале 1800-х в любовниках красавицы-вдовы будут числиться политик Франсуа-Рене де Шатобриан, генерал Миранда, всесильный министр внутренних дел Жозеф Фуше. Разрыв с последним в 1810 году вынудит мать и сына де Кюстин оправиться в эмиграцию.

Многие годы они вели кочевой образ жизни, останавливаясь то в Германии, то в Швейцарии, то в Италии. Считается, именно в этих поездках у Астольфа начали проявляться гомосексуальные наклонности. В 1822 году маркиз сходится с англичанином Эдуаром Сент-Барбом, которому за следующие три десятка лет изменит лишь с несколькими поляками. В октябре 1824 года за попытку приставания к солдатам де Кюстин был жестоко избит и ограблен. Скандал попал в прессу, после чего сановитые родственники маркиза на семейном совете порешили выслать поганца из Парижа в фамильный нормандский замок. Что называется, с глаз долой. Верный Сент-Барб отправился следом, и 1831 году эта сладкая парочка совершила своего рода свадебное путешествие по Испании.

Окончательно потерпев к тому времени фиаско в попытках сделать сперва военную, а затем дипломатическую карьеру, маркиз де Кюстин переквалифицировался в литератора. Он пробовал себя в разных жанрах - писал светские романы, стихи, пьесы. Широкой известности на этом поприще не обрел, но в парижских литературных кругах вращался.

В 1838 году вышло в свет его очередное сочинение - "Испания при Фердинанде VII", навеянное былым заграничным вояжем с Сент-Барбом и написанное в стилистике путевых заметок. За эту книгу маркиз наконец удостоился похвалы критиков, а Бальзак и вовсе осыпал автора щедрыми комплиментами, заключив, что подлинное призвание де Кюстина - путешествия и их описания. Считается, что именно Бальзак благословил маркиза предпринять поездку в Россию, которая всегда интриговала европейского обывателя. "Это принесет вам великую славу", - писал де Кюстину автор "Человеческой комедии", и - как в воду глядел.

Правда, сам маркиз позднее будет настаивать, что его новое путешествие было навеяно книгой Алексиса де Торквиля "Демократия в Америке" (1835), в которой автор пророчествовал, что в будущем миром станут править США и Россия. В свою очередь, злые языки судачили, что подлинной причиной поездки была озабоченность маркиза судьбой нового интимного друга - поляка Игнация Гуровского. По версии сплетников, отправляясь в Петербург, де Кюстин намеревался ходатайствовать перед Николаем I о том, чтобы вернуть Гуровскому собственность, которой тот лишился после подавления Польского восстания (1831). Существует еще одна, более поздняя, версия мотивации поездки де Кюстина в Россию. Согласно ей, маркиз являлся чуть ли не наймитом представителей польского правительства в изгнании, штаб-квартира которого размещалась на парижском острове Сен-Луи. После событий 1831 года те активно финансировали все антирусское и якобы наняли де Кюстина на сбор компромата для написания будущей обличительной книги о России, щедро оплатив командировочные расходы. Исходя из этой версии, маркиз изначально ехал к нам, заточенный на негатив. Заранее зная: что, где и в каком свете ему предстоит увидеть, запомнить и записать. В общем, как столетие спустя Козлевича, де Кюстина "охмурили ксендзы".

В России маркиз де Кюстин прожил около двух с половиной месяцев - с 10 июля по 26 сентября. Причем большую часть времени просидел в Петербурге и в Москве. Из которых ненадолго выбирался лишь в Ярославль и в Нижний Новгород. Да и то, судя по всему, для галочки. Дабы в будущем избежать упреков в нерепрезентативности выборки: мол, побывал не только в столицах, но и провинцию посетил. Собственно, сугубо путевых впечатлений и этнографических зарисовок в книге немного. Так что увидеть фотооткрытку России образца лета 1839 года современному читателю не удастся. Тем более, что и в фактологическом отношении книга грешит недостоверностями. Львиную же долю текста занимают описания придворного быта, атмосферы столичных дворцов и аристократических салонов, нравов и привычек знати и допущенной к избранным челяди. По, мягко говоря, спорному мнению де Кюстина, если и существует в России "настоящая жизнь", то она сосредоточена исключительно "вокруг императора и его двора".

Казненные на эшафоте дед и отец стали лучшей рекомендацией для российского императора, который ненавидел все, что ассоциировалось с Французской революцией. Опять же, еще живы были заложенные со времен царствования Екатерины II традиции заискивания перед более-менее знатными и известными иностранцами. В силу этих причин маркиз был принят высочайше и весьма благосклонно.

Граф Михаил Бутурлин в своих записках (1840) писал, что поначалу "Кюстин встретил в России весьма ласковый прием, вследствие трагической судьбы его отца и деда и собственной своей „некоторой" литературной известности. В пути государь повелел окружить его всевозможными почестями. Но тем временем стало известно, что во Франции маркиз пользуется дурной репутацией из-за своих „нечистых вкусов". И, оскорбленный в лучших чувствах, император распорядился отменить все почести и более уже не принял Кюстина".

Тем не менее, проявив необычайную изобретательность, маркиз-путешественник умудрился даже побывать в сверхсекретном месте - в Шлиссельбургской крепости, в главной политической тюрьме России. А в Москве, которая понравилась ему много больше, чем Петербург, он встречался и держал многочасовую беседу с опальным философом Чаадаевым, с которого лишь за два года до того был снят ярлык сумасшедшего... Наконец, 26 сентября маркиз пересек границу в Тильзите (обратно он возвращался не морем, а сушей), не увозя из России иных впечатлений, кроме как чувства пережитого страха, отвращения практически ко всему, в недолгом путешествии увиденному, и презрения к русским.

Четырехтомное, объемом в 1200 страниц сочинение Кюстина "Россия в 1839 году" было написано и издано лишь три года спустя после поездки. Что отчасти несвойственно для жанра, в котором общепринято писать по горячим следам, пока свежи в памяти мельчайшие детали и картинки. Но через все многостраничное сочинение красной нитью он протянул свое главное, во многом самоуверенное, рассуждение о склонности русских к рабству и о зашкаливающем российском деспотизме, представляющем, по его мнению, реальную угрозу безопасности Европы.

Один из основных выводов, сделанных по итогам путешествия, звучит незатейливо: "Каждый, близко познакомившийся с царской Россией, будет рад жить в какой угодно другой стране". Справедливости ради стоит отметить, что сам маркиз вовсе не рассчитывал, что именно этот его литературный труд станет главным произведением его жизни. Однако сразу по выходу "России в 1839 году" книга сделалась европейским бестселлером, выдержала несколько подряд французских переизданий, была оперативно переведена на английский и немецкий языки. Более ничего путного в своей карьере Кюстин не создал. Последние 14 лет его жизни были сопряжены с постоянными скандалами с родственниками, которые не могли простить его возврат к Сент-Барбу. В 1857 году, умирая, маркиз оставил свою собственность не родственникам, а... партнеру.

В России же реакция на книгу последовала предсказуемая. По словам современницы, дочери российского канцлера Нессельроде, "в Петербурге книга привела всех в ярость, а посол в Берлине заявил, что там над этим смеются". Еще бы! Как вам, к примеру, вот такой пассажец от де Кюстина: "Россией управляет класс чиновников... и управляет часто наперекор воле монарха... самодержец всероссийский часто замечает, что он вовсе не так всесилен, как говорят, и с удивлением, в котором он боится сам себе признаться, видит, что власть его имеет предел. Этот предел положен ему бюрократией". Или такой: "Русское правительство прекрасно понимает, что при самодержавной власти необходима отдушина для бунта в какой-либо области, и, разумеется, предпочитает бунт в моральной сфере, нежели политические беспорядки. Вот в чем секрет распущенности одних и попустительства других".

Неудивительно, что возмущенный сим "пашквилем" Николай I тотчас подписал указ "О дополнительных правилах на выдачу заграничных паспортов" и запретил распространение сочинение де Кюстина в России. Чем невольно способствовал рекламе скандального произведения. Как напишет в 1851 году Александр Герцен, "я не знаю ни одного дома, порядочно содержимого, где бы не найти сочинения Кюстина о России".

Но в целом все-таки преобладала точка зрения, сформулированная Пушкиным еще в 1826 году: "Я, конечно, презираю отечество мое с головы до ног - но мне досадно, если иностранец разделяет со мною это чувство"

Так или иначе, но на протяжении многих десятилетий ознакомиться с книгой де Кюстина русский читатель мог, лишь раздобыв ее французский оригинал. Первый сокращенный вариант нескольких, самых невинных глав, был напечатан на русском языке в журнале "Русская старина" лишь в 1891 году. Некоторые цензурные послабления, случившиеся после первой русской революции, позволили московскому историку Нечаеву издать в 1910 году за свой счет краткий пересказ труда маркиза под названием: "Записки о России французского путешественника Маркиза де Кюстина, изложенные и прокомментированные В. Нечаевым". На выходе получился своего рода дайджест-памфлет, с акцентом исключительно на самые хлесткие русофобские и антирусские рассуждения француза. Схожие издания, в стилистике Маркиз Кюстин: the Best несколько раз выпускались и в СССР. А в 1946 году книга выходит во Франции, в 1985 - в Германии, в 1991 году - в Великобритании. А в США так и вовсе переиздавалась четырежды: в 1951 с предисловием директора ЦРУ Уолтера Беделла Смита, в котором тот утверждает, что предлагаемая книга может быть названа лучшим произведением, когда-либо написанным о... Советском Союзе!

Впервые полный перевод всей "России в 1839 году" на русский вышел в 1996 году.

Игорь Шушарин,
для 47news