"Мертвые" деревни Белоруссии: закопанные дома и последние жители. Фоторепортаж
Тенденция "вымирания" деревень прослеживается по всему миру, а новости о восстановлении какого-либо хутора или села — редкость. И это понятно, ведь жизнь в деревне не отличается своим ритмом и доступностью инфраструктуры — молодежь перебирается в большие города.
От словосочетания "вымирающая деревня" становится тоскливо. Кажется, что из этого места люди сбежали после чудовищной катастрофы или катаклизма. Так, жителей белорусских деревень Команов, Рудня Журавлева и Майск вывезли после взрыва на Чернобыльской АЭС. Селения находятся в 50 км от эпицентра взрыва, и жителей Припяти эвакуировали, в том числе, и в них. Сейчас в каждом из этих крошечных населенных пунктов живут от 2 до 20 человек. Внешне поселения выглядят очень опрятно, но с каждым годом местным жителям становится все более одиноко. Есть ли жизнь в белорусских деревнях, выяснял iReactor.
"Похороните" мой дом
Бесхозные хаты в Белоруссии принято закапывать. Проводник iReactor Александр рассказал, зачем местным жителям стоит пристально следить за своим домом, даже если в нем проживают квартиранты.
По словам Александра, если не прислушиваться к мнению представителей сельсовета, не обновлять жилище и не поддерживать дом в хорошем состоянии, то его снесут. Об этом владельца предупреждают заранее. Однако каждый год, приезжая в ту или иную белорусскую деревню, можно увидеть все меньше домов.
Это правило уничтожает классическую русскую хтонь. Для сноса дома бульдозер раскапывает огромную "могилу", в которую буквально переносится дом, сарай и остатки забора. Благодаря таким действиям земля не только выглядит ухоженной — "похороны" дома позволяют избавиться от радиации, ведь у переселенцев из зоны отчуждения есть предметы, которые могут быть опасны и сейчас.
Последние жители
На снимках деревня Команов. В хате с синими ставнями в день съемок был аншлаг, ведь из больницы привезли обитательницу дома, 90-летнюю Евгению. Помимо нее, в Команове проживает еще одна женщина, которую можно увидеть передвигающейся на велосипеде. Год назад она схоронила мужа. Что особо бросается в глаза — дороги. Возможно, дело в белорусской аккуратности, а может в том, что асфальтированная после взрыва в 1986 году дорога ведет к так называемому "домику охотника". Местные рассказывают, что отстреливать обнаглевших чернобыльских волков туда ездил сам глава МВД Республики.
Раньше деревня была более жилой, но молодежь из нее уехала после завершения учебы, а старики потихоньку доживают свой век. Впрочем, память о мертвых здесь особенно чтят. У каждой деревушки свое кладбище. После Радуницы — праздника особого поминовения усопших, который традиционно отмечается на 9-й день после Пасхи, на кладбищах виднеются цветы, конфеты, а кое-где чарки с водкой.
На кладбищах есть маленькие строения, порой заменяющие часовни. Они не запираются, в них лежит необходимая утварь. Впрочем, в некоторых деревнях стоят новые часовни, и кресты, которые создаются на деньги людей, уже не живущих в деревне, но помнящих о ней.
Домик местной колдуньи
В деревне Команов, как и во многих других, была знахарка. Местной "белой колдуньи" нет в живых уже несколько лет, но ее дом все еще стоит.
На залитом солнцем луге порастает кустами сарай с трубой. Во многих хозблоках есть печи, которые нужны для того, чтобы варить кашу скотине и птице. В деревнях у многих есть скот, без которого нормально не прожить.
Местные с теплом вспоминают о пожилой ворожее, умевшей снять порчу и знавшей различные ритуалы. Остались ли другие магички в гомельских деревнях, неизвестно, но, если и остались, то "кукуют" без клиентов.
Что в хате напротив Ў?
Зайти в дом корреспондента iReactor пригласил Александр. Он показал жилье своих родителей и хату, в которой вырос с братьями и сестрами. Несмотря на то, что Александр давно живет в городе, он рассчитывает починить крышу обветшавшего строения. Несколько кусков шифера зимой снес ветер.
Дом открывается ключом. В нем есть все, что нужно для жизни — заезжай хоть сейчас и живи. На кроватях постельное белье, в печи лежит бумага и картон для розжига. Глядя по сторонам, не верится, что в доме никто не живет многие годы. В хате много икон, текстиля и мебели. Стоят несколько телевизоров, есть утюг и даже закатки. В тайнике лежит вино и бутылка водки.
Затхлый запах и пыль — единственное, что напоминает о том, что жилище давно пустует. Конечно, по некоторым досочкам в полу лучше ступать осторожно, но в целом дом очень крепкий. В каждой деревенской хате есть "Красный угол", где стоят иконы. К сожалению, это самое часторазваровываемое место — вандалы понимают, что старые иконы могут иметь большую стоимость и не брезгуют святыней.
Рудня Журавлева
Чтобы за домами кто-то следил, их передают под присмотр чужим людям. К несчастью, от таких квартирантов больше вреда, чем пользы. Сопровождающий iReactor Александр поделился собственным горьким опытом — дом родителей жены из соседней деревни Рудня Журавлева такие жильцы довели до состояния непригодности. Ниже представлены фото из того жилья, в котором ютились квартиранты.
Александр жалуется, что разворовано было все. Даже метал в печи, и тот украли. Самое обидное, что стоит он копейки. Неизвестному злоумышленнику едва ли хватило на "бутылку". Проблема алкоголизма среди некоторых жителей деревень стоит особо остро. Основная причина смерти здесь — злоупотребление спиртным, а не болезни. Кто-то сгорел из-за проводки, кто-то нетрезвым не подкладывал дрова в печь в избе и замерз, а кто-то и вовсе не дошел двух шагов в стужу и уснул у крыльца. Нетривиальные для города смерти тут никого не удивляют.
Бросается в глаза то, что в деревнях все свободные поля засеяны, и даже рядом со сгоревшим домом участок вскопан. Республика Беларусь гордится статусом аграрной державы, поэтому коров или трактор можно встретить даже в самой глухой деревне.
С коровами в белорусских деревнях отдельная история. Для прокорма крупного скота местные жители могут даже засеять поле кукурузой. Удивительно, но налог на ведение хозяйственной деятельности на своей земле государство не собирает. Забор молока производится, да и мясо все еще можно продать на рынке.
Однако подобный бизнес не подойдет для молодежи. Проблему объяснили сами местные жители — раньше, продав овощи, можно было купить коня. Это был своеобразный эквивалент автомобиля. Реализовать, например, картошку и заработать на новую машину марки BMW здесь нереально — работы в колхозах мало, и денег с нее хватает "разве на курево". По этой причине все и стремятся в города. Остается лишь и дальше закрывать школы и закапывать дома.
Майск
Последняя деревня, в которой осталось всего ничего жителей, да лесничество — Майск. Это место по своему известно, и местные гордятся тем, что в "домик охотника" иногда приезжают иностранцы: англичане, итальянцы. Не раз здесь были замечены и представители российской политической верхушки.
Здесь ведется отстрел волков, а стрелять в них приходится, чтобы звери не нападали на остатки людей и животных. Кур и гусей "хозяева леса" таскают едва ли не регулярно, что не удивительно: те гуляют за палисадником и находятся на свободном выпасе. Впрочем, порой на птиц совершают набеги и деревенские кошки. По этой причине у некоторых обитателей Майска курятники закрытые.
Назвать деревню заброшенной не получается. И это несмотря на то, что в Майске проживают менее 20 человек. Как местные шутят, они тут друг другу друзья, потому скучать им некогда.
Нам есть, чему поучиться
В Белоруссии принято так: в глухой деревне до последнего будет существовать дорога, ведь по ней раз в год к дедушкам и бабушкам люди поедут на Радуницу. А те, кто уехал из села, привыкли собираться здесь несколько раз в год. Порой под такие масштабные встречи ставится крест в память о тех, кто доблестно сражался за родину в военные годы.
Белорусы своим примером показывают, что немного краски, сознательности, собственного желания, и "мертвая" деревня таковой уже не выглядит. Покосившийся забор можно разобрать, прогнившую крышу заменить, и тогда некоторые обитатели деревни будут возвращаться в родные дома, пусть и на выходные, для протопки хаты и наведения порядка в отцовском доме.
По своим размерам Россия куда больше, и поддерживать дороги маленьких деревень в отличном состоянии проблематично, как и доставить в глушь бульдозер. Однако стране есть, чему поучиться у Белоруссии. В противном случае вопрос заросших сел "решит" разросшийся борщевик, и пройти к домам будет невозможно.
Рекордсмен рейтинга загибающихся деревень — Тверская область. Жителей там мало, а поселений много, и люди продолжают "бежать" в город. К слову, в России насчитываются десятки тысяч поселков, в которых живет по одному жителю.
Живое-мертвое
Все, что остается, — консервировать маленькие деревушки и по примеру Белоруссии ставить памятные таблички о героях, живших в тех местах. Тогда спустя годы здесь могут проложить эко-тропы и эко-маршруты. Так это частично произошло с заброшенными, а позже восстановленными фортами Кронштадта.
В глухих деревнях для местных день мертвых — самый живой день. Многие приезжают навестить могилы родственников и заходят в гости к старожилам. Те всегда очень рады, ведь живое, человеческое общение для них чаще всего происходит на Радуницу. Сами же местные признают, что с их смертью умрет и деревня. Ничего плохого в этом они не видят, главное, чтобы имущество не расхищали мародеры, а если за домом будут ухаживать потомки, то и вовсе прекрасно.
Все фото — iReactor. При цитировании необходима ссылка на издание.