Анастасия Миронова о корпоративной цензуре в либеральной среде
Ну что, Кирилл Серебренников осужден, риск тюрьмы миновал, и теперь можно подступиться к важной теме без риска попасть под каток оскорбительных обвинений.
За все эти годы я по делу "Седьмой студии", как и по нескольким другим, не высказывалась, потому что не вижу театралов безусловными жертвами. Я смотрю на сумму, которую выделили для постановок на "Винзаводе", 216,5 млн рублей , и понимаю, что в такой стране, как современная Россия, аморально давать на театр, да еще столь любопытный, как у Серебренникова, подобные деньги и аморально их брать.
Понимаете? Я в принципе не могу представить, что у одних рука повернулась эти деньги дать, а у других - взять. Здесь мне Серебренников очень напоминает Дягилева. Помните, Дягилева в России многие годы не принимали не только консерваторы, но и либералы с левыми. Потому что он брал деньги у императорского дома, и, в конечном счете, первые его выставки и концерты спонсировала в основном казна. И потому что уже после Кровавого воскресенья, после разгона двух Дум, Дягилев просил у императорской семьи помощи и помещение для спектаклей.
Представьте себе, что сто с лишним лет назад российское общество считало это неуместным! Причем, замечу, под обществом я имею в виду не Иоанна Кронштадтского и Союз русского народа: Дягилева осуждали Милюков и Петр Струве. Депутаты просили завести на Дягилева дело о растрате. Потому что тогда все нормальные люди понимали: страна живет в нищете, население не просвещенное, каждый год то в одной, то в другой губернии случается неурожай. На этом фоне субсидирование выставок Дягилева и его исторических концертов смотрится вызывающе.
А сегодня - ничего, люди за советские годы привыкли, что культуру кормит государство.
Легкие перебои в госфинансировании 1990-2000-х театральная и кинематографическая интеллигенция переживала болезненно и все время ждала денег.
А я вообще против госфинансирования частных театров. Недавно я писала в Facebook о Николае Коляде, который постоянно получает деньги и постоянно просит. 22 мая ему выделили три миллиона рублей на фестиваль "Коляда-Plays", а уже 1 июня он сообщил, что без господдержки труппа до фестиваля не доживет.
А я против раздачи денег и Коляде, и Серебренникову, особенно в такие сложные времена. На днях писала для одного СМИ материал о том, как москвичи и петербуржцы с высшим образованием объединяются в группах фудшеринга, чтобы получить остатки чужой еды - у них просто нет денег из-за потери работы. Раздача денег частным театрам смотрится на этом фоне возмутительно.
Кроме того, я не увидела решительно никаких подтверждений, что эти деньги были потрачены "Седьмой студией" на спектакли. Ну, я же читаю новости, журналы, у меня есть знакомые из театральной среды, я в общих чертах понимаю, сколько стоят постановки. И более или менее помню, что происходило в 2010-2014 годах на "Винзаводе". Я не верю в утверждения, будто система так устроена, что деньги можно пустить на благое дело только через обнал. Да, не спорю, устроено. А где само благое дело? Где спектакли, которые обошлись казне дороже, чем постановки лондонского театра "Глобус"?
Почему ни один нормальный человек, не ассоциированный с госпропагандой, не задал эти вопросы раньше? Да потому же, почему и я с моим обостренным нонконформизмом не могла об этом написать до приговора: опасалась затаптывания и вполне реальных для меня последствий вроде бойкота. Я пару раз писала о неразумности слепого следования корпоративному мнению и была за это многократно оскорблена. Да меня бы задавили обвинениями в работе на Кремль, в получении взятки и пр.
Молчать все эти годы о деле Серебренникова для российского публициста уже было гражданским поступком. Я знаю еще пару человек, кто сознательно молчал, и с них за молчание жестко спрашивали.
В российской окололиберальной среде уже появилось негласное правило: если ты не высказываешься публично по какому-то делу, которое либеральная публика считает политическим, то ты его таковым не видишь.
Но публике мало невысказывания, она уже замечает тех, кто отмалчивается, чтобы не писать против своей совести, и просит высказаться прямо. Меня не раз просили. Дескать, все побежали, а ты почему не бежишь, Миронова, уж не заплатили ли тебе за молчание? Такими словами меня спрашивали о Серебренникове.
И еще, между прочим, о деле Юрия Дмитриева, по которому я действительно почти не высказывалась. Потому что первое его дело меня удивило. Я внимательно изучила все, что было доступно. Я ходила на встречу с его адвокатом в Фонтанном доме, видела, какие в деле фигурируют фото. Голая девочка - это ладно. Там есть минимум одна фотография, в необходимости делать которую меня так никто и не смог убедить. Голому ребенку раздвинули ноги и сфотографировали в упор. Адвокат утверждал, что в тот день Дмитриев с дочкой вернулись с моря, девочка пожаловалась, что у нее болит между ног. Приемный папа решил сфотографировать, чтобы проконсультироваться с врачами.
Стоп! Мне 35 лет, я ведь сама женщина и, простите за дурную аллюзию, мать, к тому же - мать дочки. Я знаю, что и как устроено между ног и какие могут ставить диагнозы по интернету, как работают гинекологи.
Знаю, что нет такой телемедицины, чтобы по подобным фото диагнозы делала. И знаю, что если детскому гинекологу пришлют такое фото, он сразу позвонит в Следственный комитет.
Я ждала внятных объяснений этого фото. Я даже была готова поверить, что его подкинули или журналисты НТВ, показавшие фотографии, его выдумали. Но нет, защита подтвердила происхождение фотографии и до сих пор не смогла предоставить внятные данные о том, что Дмитриев обращался за консультацией врача с такими фото.
Потому что это чушь! Как вышло, что столько публичных людей закрыли на это глаза? Вот Людмила Улицкая, например, она ведь женщина и должна бы знать, как там что у женщин устроено. Почему Людмилу Улицкую не насторожило это фото? Я вижу только два возможных объяснения: Улицкая не изучала внимательно материалы дела либо писатель тоже побоялась пойти против толпы единомышленников.
По второму делу Дмитриева ничего не могу сказать. Его друзья говорят, что родную бабушку приемной девочки подговорили написать заявление о насилии. Может быть. Но я помню эти фото и не выхожу защищать Дмитриева. Но и против тоже не выхожу, хотя, как человек, в юности столкнувшийся с педофилией, я к таким делам отношусь жестко.
Да, я понимаю, что Дмитриева взяли за Сандармох. Вернее, считаю, что взяли его из-за Сандармоха, потому что нашли, за что взять. И говорю я об этом только сейчас, потому что иначе бы меня облили помоями.
Мне хватало мужества, чтобы не присоединяться к акции защите, и это, надо признать, оказалось непросто, у меня с Дмитриевым есть хорошие общие знакомые.
Позволить себе не выходить с ними - уже роскошь. Потому что я знаю о существовании его знакомых и даже многолетнего коллеги из числа историков и правозащитников, которые тоже недоумевают, как он мог делать такие фото, но боятся об этом сказать, и даже ездят на суд, на вечера в его пользу - настолько силен страх остракизма.
И этот страх убил другого человека, на мой взгляд, совершенно невиновного. Пока публика выдыхалась на деле Дмитриева, был задержан и осужден бывший директор Медвежьегорского музея Сергей Колтырин. В отличие от Дмитриева, у него были полномочия остановить раскопки на Сандармохе, из-за которых, по общепринятому мнению, все началось. Колтырин был против раскопок, и его осудили по абсурдному для его состояния здоровья обвинению: многократное насилие над мальчиком-подростком. Сергей Колтырин был уже в терминальной стадии рака, тяжело больной человек с давлением и страшной одышкой - какие уж подростки?
Его дело прошло совершенно незамеченным, вскоре после осуждения Колтырин умер в тюремной больнице, незадолго до смерти его актировали, но он не успел доехать домой... В этом деле нет никаких странных фото с раздвинутыми ногами. Но его проморгали, потому что на защиту обоих историков сил у публики не было и она выбрала Дмитриева.
Кто знает, если бы даже я не опасалась нападок, оскорблений, обвинений в сотрудничестве с органами и написала бы в свое время, что в деле Дмитриева не все гладко, может, ко мне бы присоединился еще кто-нибудь. И в итоге у общественности нашлось время на защиту Сергея Колтырина и он был бы еще жив или умер в своей постели, а не в тюрьме?
А случай Михаила Ефремова? После ДТП часть либеральной общественности замерла. Они ждали, что скажет Ефремов, какую позицию выберут лидеры мнения.
Просто ждали, когда выскажутся те, за кем идет толпа, и можно будет принять безопасную с точки зрения рисков остракизма позицию.
У лидеров мнения, конечно, в этот раз не нашлось аргументов вставать на безоговорочную защиту, тем более что и сам Ефремов повел себя достойно, ни пьяным, ни трезвым не стал себя оправдывать. Хотя и в этой ситуации нашлись люди, которые твердили, что в столь тяжелые времена мы, условно несогласные, должны держаться вместе и защищать "своих"... Это сразу подхватила пропаганда. И не напрасно: люди годами видят, что либеральная публика встает на защиту даже там, где очевидно надо бы воздержаться. И это либералов в глазах масс не красит.
Идеология "все побежали и я побежал" существенно вредит не только оппозиции, но и всему обществу. Потому что это фактически корпоративная цензура.
И моя профессия публициста страдает от нее едва ли не больше остальных. Публицистика ведь - представление всего спектра мнений в обществе. В нормальной зрелой стране свободная публицистика - это не та, где все пишут, о чем хотят, а та, где представлен весь спектр мнений, где человек может высказывать не свое мнение, а мнение части общества, не боясь, что ему за это последуют санкции или травля.
В свободной стране ты можешь верить в невиновность Дмитриева, но стандарты профессии заставляют редакцию рассказать о том, что есть и другая точка зрения. У нас этого нельзя сделать, и виновата здесь не госцензура, а гниль внутри самой либеральной общественности. И это губительно для всех.
Одно дело, когда артисты, правозащитники боятся в писать, что не верят в невиновность заранее назначенных жертвами. Другое дело, когда не верит в это значительная часть общества, но в публицистике ее мнение не отражено, потому что те, кто пишут в газеты и журналы, боятся корпоративной цензуры.
Многие из наших условно прогрессивных людей сейчас высмеивают США, где журналиста выгоняют с работы за статью о преступности среди чернокожих. И те же граждане обзывают тебя "кремлевской подстилкой" за то, что ты не веришь до конца Дмитриеву.
Каждые 20 лет плодородная русская земля рожает новое поколение большевиков. Вот и теперь народилось у нас очередное меньшинство, желающее жить по законам большевизма. И законы, конечно, устанавливать они хотят сами. И сами мечтают решать, кто в этой стране достоин открывать рот.