Сжигали дома и убивали детей: очевидцы о бандитизме «лесных братьев» в Литве
Сжигали дома и убивали детей: очевидцы о бандитизме «лесных братьев» в Литве
Победа в Великой Отечественной войне не принесла мира в Литву. Ее леса кишели немецкими диверсантами, уклонистами, бывшими литовскими полицаями и другими чинами, служившими Третьему рейху.
В подполье также подались так называемые литовские «патриоты», которые, отсидевшись в годы немецкой оккупации по домам, с приходом советской власти решили заявить громогласно о себе объединением «лесное братство».
Советская власть в Литве столкнулась с серьезным и яростным сопротивлением со стороны националистов, которые умели воевать, убивать и запугивать. Воспоминания очевидцев, оказавшихся по воле службы в Литве, наглядно иллюстрируют, как сложно утверждалась советская власть в Прибалтике в 1945–1946 годах.
По разным оценкам, численность «лесных братьев» весной 1945 года в Литве составляла около 30 тысяч человек. Основной резерв для пополнения — уклонисты, которые пытались избежать мобилизации в Красную армию. Под руководством уже «понюхавших пороха» националистов они приобретали бесценный опыт вооруженного сопротивления.
«Лесные братья» хорошо знали местность, что им сильно помогало избегать облав, а также организовывать военные операции и бандитские вылазки. Помимо этого, помощь участникам объединения оказывало местное население, которое либо по доброй воле, либо под дулом пистолета снабжало их продуктами и всем необходимым для жизни.
В победном 1945 году с наступлением ночи «лесные братья» становились полновластными хозяевами литовских земель. Особенно это было характерно для сельской местности, но и в городах было «жарко».
Из воспоминаний пулеметчика Яна Павловича Каплана:
«В 1945 году, после Победы, в районе Вильнюса в основном действовали польские отряды Армии Крайовы. Но и литовских "лешке бролес" ("лесных братьев") там тоже хватало. За два месяца, что я успел послужить в военкомате, мне пришлось шесть раз попасть в партизанские засады! Представляете, что там творилось... Про одиночные обстрелы я даже не говорю.
В городе нас разместили по частным квартирам. Вечером по домам развозили на "полуторке", а утром, к месту службы мы шли пешком. Путь пролегал к площади Гедиминаса, через полуразрушенные кварталы. Из руин в нас стреляли почти каждый день. Дойти до работы было всё равно, что на передовой из штаба батальона до первой траншеи добраться...
Город был набит погранчастями, так называемыми "снайперскими" группами НКВД, истребительными и милицейскими батальонами, но, как мне потом рассказывали, ушло почти полгода времени, пока в Вильнюсе стало можно ходить днем, не сжимая пистолет в руке и не оглядываясь по сторонам каждую секунду. А ночью продолжалась настоящая война...».
Из воспоминаний зенитчицы Веры Николаевны Маклашевской (Поповой):
«А вообще под Каунасом "лесные братья" просто житья не давали. Штаб нашего полка располагался напротив ратуши, так бывали случаи, что прямо оттуда стреляли и убивали наших часовых. И даже в городе не чувствовали себя в полной безопасности, поэтому ходили только группами».
В сельской местности обстановка была еще более напряженной, ведь к каждому хутору взвод солдат не приставишь. По этой причине, в первую очередь от «лесных братьев» доставалось тем, кто проживал вдали от крупных населенных пунктов и воинских частей. Прежде всего страдали представители власти на местах, участковые, новоселы, а также крестьяне, получившие новые наделы после распределения земель или те, кто вступил в колхоз.
Для того чтобы попасть в черный список литовских националистов, было достаточно принять участие в выборах. Местное население регулярно получало предупреждения от «лесных братьев» и знало, что эти предостережения не являются пустыми угрозами.
Из директивы одного из литовских партизанских соединений, выпущенной в январе 1946 года в период подготовки к выборам в Верховный Совет СССР:
«Первых участников голосования задерживать, допрашивать и выяснять, как они голосовали. Всех, кто голосовал по собственному желанию, расстреливать на месте».
Из листовок «лесных братьев» о том, как следует себя вести по отношению к органам советской власти и ее мероприятиям:
«1. Крестьяне отказываются от всех видов платежей и государственных поставок.
2. Все служащие и рабочие заводов и фабрик начинают саботаж.
3. Школы и просветительские учреждения прекращают деятельность…
Все литовцы выполняют эти указания как святую свою обязанность, те, кто не будет подчиняться этим указаниям, будут считаться предателями народа и как таковые наказываться по всей строгости».
В первую очередь «лесные братья» уничтожали новоселов, которые прочно ассоциировались у них с советской властью. Так, 16 ноября 1947 года отряд «лесных бандитов» совершил нападение на деревню Опшрутай, в которой проживали староверы-колонисты. В ходе этой разбойничьей вылазки был убит 31 старовер, в том числе 14 детей.
Из воспоминаний очевидицы Елены Кашаускене:
«...Хорошо помню ту страшную ночь, когда началось уничтожение жителей нашей деревни. Мы, дети, перед сном молились, когда неожиданно разбилось окно, и в комнату влетела граната. Мама успела через другое окно выскочить с детьми во двор. А я осталась в комнате под железной кроватью. Остался и отец.
В дверь вломилась банда вооруженных людей во главе с Антанасом Балтушисом. Они застрелили отца и стали раскидывать постель, перерыли всё в комнате. Я от страха под кроватью сжалась в комок. Когда они ушли, я в окно увидела, что горят наш сарай и хлев. А потом и дом подожгли. Отец так и сгорел в доме. Мы не были активистами, оружия тоже у нас не было…».
Незавидная участь ждала советских партработников и служащих.
Из воспоминаний партийного работника Шалома Лейбовича Скопаса:
«Раз в месяц посылали на 10–15 дней в сельские районы — то на проведение хлебозаготовок, то на помощь в проведении займа или выборов и так далее. Война с "лесными братьями" в то время была очень кровавой. Иногда мне казалось, что это хуже фронта. Смерть на каждом шагу и из-за каждого угла или дерева. Приезжаешь на хутора, тебе улыбаются, чуть ли не руки целуют, только отвернулся, сразу получаешь пулю в спину или топором по затылку…
У меня был бельгийский пистолет. Одной рукой жмешь протянутую селянином руку, а в другой пистолет сжимаешь. Всегда патрон в стволе… Вы даже себе не представляете, сколько активистов, партийцев, советских работников, пограничников и представителей органов погибло в той "лесной войне" в послевоенной Литве. Можете смело любую опубликованную статистику помножить на три…».
«Лесные братья» настолько осмелели, что не боялись нападать даже на небольшие заставы, которые были разбросаны по всей Литве, а также совершали вылазки в соседнюю Калининградскую область для устрашения местного населения.
Из воспоминаний зенитчицы Веры Николаевны Маклашевской (Поповой):
«… Самый страшный эпизод случился уже вскоре после окончания войны. По округе, по хуторам, в лесах были разбросаны наши наблюдательные пункты, и однажды эти бандиты расстреляли один такой пункт. Семь человек…
Так было страшно и обидно, что люди погибли уже после войны… Я помню, что очень болезненно это перенесла. Представляете, они, наверное, и письма уже домой написали, что всё — войне конец, они живы и скоро вернутся домой…».
Из воспоминаний жителя пограничного с Литвой города Краснознаменска (Калининградская область) Николая Ивановича Чудинова:
«Это же самые настоящие лесные бандиты! Тут у нас есть улица Антипенкова. Это милиционер был, они его убили. Потом тракториста одного убили в "Победе", а второго тяжело ранили, когда они пахали. А сколько они в леспромхозы приезжали, сколько магазинов грабили! А почему еще их трудно было взять: у них оружие наше, обмундирование наше».
От этой войны после войны прежде всего страдало простое мирное сельское население, которое, по сути, оказалось между двух огней: если саботировать государственные кампании, то можно попасть под репрессии со стороны власти, а если принимать в них участие, то можно лишиться жизни по воле литовских националистов. Статистика погибших от рук «лесных братьев» за 1945 год наглядно показывает, кто в первую очередь понес урон в этой войне «за свободу литовской государственности».
Потери войск НКВД, милиции и бойцов истребительных отрядов составили 214 человек, советско-партийного актива — 575 человек, а простых мирных жителей — 1630 человек. Лесные «герои» сопротивлялись, лесные «герои» убивали: правда, как правило, своих.
Игорь Шишко
В подполье также подались так называемые литовские «патриоты», которые, отсидевшись в годы немецкой оккупации по домам, с приходом советской власти решили заявить громогласно о себе объединением «лесное братство».
Советская власть в Литве столкнулась с серьезным и яростным сопротивлением со стороны националистов, которые умели воевать, убивать и запугивать. Воспоминания очевидцев, оказавшихся по воле службы в Литве, наглядно иллюстрируют, как сложно утверждалась советская власть в Прибалтике в 1945–1946 годах.
По разным оценкам, численность «лесных братьев» весной 1945 года в Литве составляла около 30 тысяч человек. Основной резерв для пополнения — уклонисты, которые пытались избежать мобилизации в Красную армию. Под руководством уже «понюхавших пороха» националистов они приобретали бесценный опыт вооруженного сопротивления.
«Лесные братья» хорошо знали местность, что им сильно помогало избегать облав, а также организовывать военные операции и бандитские вылазки. Помимо этого, помощь участникам объединения оказывало местное население, которое либо по доброй воле, либо под дулом пистолета снабжало их продуктами и всем необходимым для жизни.
В победном 1945 году с наступлением ночи «лесные братья» становились полновластными хозяевами литовских земель. Особенно это было характерно для сельской местности, но и в городах было «жарко».
Из воспоминаний пулеметчика Яна Павловича Каплана:
«В 1945 году, после Победы, в районе Вильнюса в основном действовали польские отряды Армии Крайовы. Но и литовских "лешке бролес" ("лесных братьев") там тоже хватало. За два месяца, что я успел послужить в военкомате, мне пришлось шесть раз попасть в партизанские засады! Представляете, что там творилось... Про одиночные обстрелы я даже не говорю.
В городе нас разместили по частным квартирам. Вечером по домам развозили на "полуторке", а утром, к месту службы мы шли пешком. Путь пролегал к площади Гедиминаса, через полуразрушенные кварталы. Из руин в нас стреляли почти каждый день. Дойти до работы было всё равно, что на передовой из штаба батальона до первой траншеи добраться...
Город был набит погранчастями, так называемыми "снайперскими" группами НКВД, истребительными и милицейскими батальонами, но, как мне потом рассказывали, ушло почти полгода времени, пока в Вильнюсе стало можно ходить днем, не сжимая пистолет в руке и не оглядываясь по сторонам каждую секунду. А ночью продолжалась настоящая война...».
Из воспоминаний зенитчицы Веры Николаевны Маклашевской (Поповой):
«А вообще под Каунасом "лесные братья" просто житья не давали. Штаб нашего полка располагался напротив ратуши, так бывали случаи, что прямо оттуда стреляли и убивали наших часовых. И даже в городе не чувствовали себя в полной безопасности, поэтому ходили только группами».
В сельской местности обстановка была еще более напряженной, ведь к каждому хутору взвод солдат не приставишь. По этой причине, в первую очередь от «лесных братьев» доставалось тем, кто проживал вдали от крупных населенных пунктов и воинских частей. Прежде всего страдали представители власти на местах, участковые, новоселы, а также крестьяне, получившие новые наделы после распределения земель или те, кто вступил в колхоз.
Для того чтобы попасть в черный список литовских националистов, было достаточно принять участие в выборах. Местное население регулярно получало предупреждения от «лесных братьев» и знало, что эти предостережения не являются пустыми угрозами.
Из директивы одного из литовских партизанских соединений, выпущенной в январе 1946 года в период подготовки к выборам в Верховный Совет СССР:
«Первых участников голосования задерживать, допрашивать и выяснять, как они голосовали. Всех, кто голосовал по собственному желанию, расстреливать на месте».
Из листовок «лесных братьев» о том, как следует себя вести по отношению к органам советской власти и ее мероприятиям:
«1. Крестьяне отказываются от всех видов платежей и государственных поставок.
2. Все служащие и рабочие заводов и фабрик начинают саботаж.
3. Школы и просветительские учреждения прекращают деятельность…
Все литовцы выполняют эти указания как святую свою обязанность, те, кто не будет подчиняться этим указаниям, будут считаться предателями народа и как таковые наказываться по всей строгости».
В первую очередь «лесные братья» уничтожали новоселов, которые прочно ассоциировались у них с советской властью. Так, 16 ноября 1947 года отряд «лесных бандитов» совершил нападение на деревню Опшрутай, в которой проживали староверы-колонисты. В ходе этой разбойничьей вылазки был убит 31 старовер, в том числе 14 детей.
Из воспоминаний очевидицы Елены Кашаускене:
«...Хорошо помню ту страшную ночь, когда началось уничтожение жителей нашей деревни. Мы, дети, перед сном молились, когда неожиданно разбилось окно, и в комнату влетела граната. Мама успела через другое окно выскочить с детьми во двор. А я осталась в комнате под железной кроватью. Остался и отец.
В дверь вломилась банда вооруженных людей во главе с Антанасом Балтушисом. Они застрелили отца и стали раскидывать постель, перерыли всё в комнате. Я от страха под кроватью сжалась в комок. Когда они ушли, я в окно увидела, что горят наш сарай и хлев. А потом и дом подожгли. Отец так и сгорел в доме. Мы не были активистами, оружия тоже у нас не было…».
Незавидная участь ждала советских партработников и служащих.
Из воспоминаний партийного работника Шалома Лейбовича Скопаса:
«Раз в месяц посылали на 10–15 дней в сельские районы — то на проведение хлебозаготовок, то на помощь в проведении займа или выборов и так далее. Война с "лесными братьями" в то время была очень кровавой. Иногда мне казалось, что это хуже фронта. Смерть на каждом шагу и из-за каждого угла или дерева. Приезжаешь на хутора, тебе улыбаются, чуть ли не руки целуют, только отвернулся, сразу получаешь пулю в спину или топором по затылку…
У меня был бельгийский пистолет. Одной рукой жмешь протянутую селянином руку, а в другой пистолет сжимаешь. Всегда патрон в стволе… Вы даже себе не представляете, сколько активистов, партийцев, советских работников, пограничников и представителей органов погибло в той "лесной войне" в послевоенной Литве. Можете смело любую опубликованную статистику помножить на три…».
«Лесные братья» настолько осмелели, что не боялись нападать даже на небольшие заставы, которые были разбросаны по всей Литве, а также совершали вылазки в соседнюю Калининградскую область для устрашения местного населения.
Из воспоминаний зенитчицы Веры Николаевны Маклашевской (Поповой):
«… Самый страшный эпизод случился уже вскоре после окончания войны. По округе, по хуторам, в лесах были разбросаны наши наблюдательные пункты, и однажды эти бандиты расстреляли один такой пункт. Семь человек…
Так было страшно и обидно, что люди погибли уже после войны… Я помню, что очень болезненно это перенесла. Представляете, они, наверное, и письма уже домой написали, что всё — войне конец, они живы и скоро вернутся домой…».
Из воспоминаний жителя пограничного с Литвой города Краснознаменска (Калининградская область) Николая Ивановича Чудинова:
«Это же самые настоящие лесные бандиты! Тут у нас есть улица Антипенкова. Это милиционер был, они его убили. Потом тракториста одного убили в "Победе", а второго тяжело ранили, когда они пахали. А сколько они в леспромхозы приезжали, сколько магазинов грабили! А почему еще их трудно было взять: у них оружие наше, обмундирование наше».
От этой войны после войны прежде всего страдало простое мирное сельское население, которое, по сути, оказалось между двух огней: если саботировать государственные кампании, то можно попасть под репрессии со стороны власти, а если принимать в них участие, то можно лишиться жизни по воле литовских националистов. Статистика погибших от рук «лесных братьев» за 1945 год наглядно показывает, кто в первую очередь понес урон в этой войне «за свободу литовской государственности».
Потери войск НКВД, милиции и бойцов истребительных отрядов составили 214 человек, советско-партийного актива — 575 человек, а простых мирных жителей — 1630 человек. Лесные «герои» сопротивлялись, лесные «герои» убивали: правда, как правило, своих.
Игорь Шишко