Любовь навсегда. Поздравление с юбилеем компании передаёт ветеран тыла и норильчанин с огромным стажем
– Анатолий Иванович, а что было до Норильска?
– Я — ребёнок военного времени. О том, что фашисты напали на нашу Родину, мы узнали на сибирской станции Яя. Отец–железнодорожник Иван Дмитриевич ушёл на фронт в 1943–м, мы с мамой тяжело трудились на стратегически важной железнодорожной станции. Отец слал письма с Ленинградского и Прибалтийского фронтов, дошёл до Кёнигсберга, где воевал и наш дед Дмитрий Иванович Даниленко. Они оба вернулись с войны, а вот о брате отца Анатолии Дмитриевиче долго вестей не было. Как оказалось, дядя служил командиром батальона зенитно–пулемётной артиллерии, воевал под Сталинградом, получил три ранения. А после войны получил назначение в Норильск на должность начальника спецкомендатуры промышленной площадки Норильска.
– Так в судьбу рода Даниленко вошёл Норильск...
– Сначала дядя забрал в Норильск мою старшую сестру Лиду, которая уже окончила школу фабрично–заводского ФЗО. У меня же профессии не было, но дядя, приехавший набирать работников на комбинат, позвал меня с собой. В Красноярске находилось норильское управление по кадрам, где 11 августа 1947 года меня и оформили. Нанимался я на строительство коксохимического завода, который начали возводить ещё в годы войны. Мне выдали карточки на 800 граммов хлеба, получил я и денежное довольствие за два с лишним месяца. В то время шёл большой призыв молодых рабочих на предприятия комбината. Мне объясняли, что молодёжь, близкая по духу к социализму, должна передавать свои патриотические познания заключённым в условиях ГУЛАГа. А я, уже видевший, как репрессировали людей в наших местах, понимал, что безвинно пострадало много несчастного народа.
По Енисею мы отправились на колёсном пароходе «Спартак» последним рейсом, которым возвращались и отпускники. Они везли с собой яйца, овощи и прочие продукты, которых в Норильске не сыщешь. Закупил и я пять мешков картошки на базе между Красноярском и Енисейском, где находился совхоз комбината.
– Как встретил Крайний Север?
– Из Дудинки ехали по узкоколейке с красноярцами, нанятыми на работу. Среди них был и Гена Карков, как оказалось, один из самых хулиганистых воров–карманников Красноярска, намучились мы с ним. Так что разный народ брали... Но заключённых среди нас не было, их отдельными баржами возили. Расстояние в 120 км до Норильска в тряских вагончиках на лежаках преодолели за сутки. Высадили нас на Нулевом пикете. Из первого, что впечатлило, — это строительство зданий в начале будущего Ленинского проспекта.
– Каково было тогда жить и работать в Норильске?
– Меня назначили электриком на строящийся коксохим, но вскоре отправили в учкомбинат, который готовил специалистов для производства. Нам преподавали видные учёные — лауреаты госпремий. Особенно запомнились лекции Пиотровского, он отбывал срок как враг народа. Жил я у дяди в трёхкомнатной квартире с удобствами на улице. Отношения у нас были самые тёплые, близким другом семьи стал Владимир Николаевич Всесвятский, сначала руководитель строительства, а потом начальник Норильснаба.
В магазине имелись одежда, обувь, но всё выдавалось по лимитной карточке, которую мне вручил Александр Иванович Аристов, в то время директор Большого плавильного цеха. А до этого цех возглавлял Владимир Ваганович Терпогосов, который стал начальником заводоуправления. С ним мы общались и по работе, и на вечерах, посвящённых молодёжи, комсомолу. Он носил звание инженер–майора, ходил в военном кителе с особым кавказским ремешком. Стройный, красивый человек с хорошо поставленной речью, с ним было просто и легко общаться. Славился он и как хороший спортсмен. А я играл правым защитником в сборной по футболу «Металлург–2». Особенно интересно мне стало в Норильске, когда я окончил учёбу. Завод уже был на грани пуска, первая загрузка произошла 10 августа 1948 года, а на следующий день был выдан первый «пирог» кокса. Мне как старшему дежурному электрику, который следил за крупными энергоёмкими машинами дробильного комплекса, участнику передовой комсомольско–молодёжной бригады поручили рассказать по радио о введении в строй этого объекта.
Жизнь сблизила меня с уникальными специалистами, которые уже отбыли сроки наказания с поражением в правах. Это главный механик коксохима Иван Степанович, сын легендарного адмирала флота Макарова, погибшего в 1905 году при Цусиме. Исключительно талантливый человек, у которого я многому научился. Не забуду и главного механика Константина Фёдоровича Комарова, первого секретаря ЦК Казахстана, осуждённого как врага народа, он так и не дожил до реабилитации... Многое мне дал и старший электрик Александр Ефимович Десятов, самоучка, которого я замещал во время отпуска, и со временем стал бригадиром ремонтников электрооборудования в углеподготовительном дробильном комплексе.
Вольнонаёмных у меня в подчинении было пятеро, а заключённых — в пять раз больше. Контингент совершенно разношёрстный, они трудились по зачётам, чтобы им скостили срок. Были среди них и бандиты, убийцы и те, кто сидел «за колоски» по 15 лет...
Помню страшное наводнение 15 августа 1949 года. Ливень хлестал так, что за полчаса затопило шахты и наш коксохим. Для того чтобы спасти оборудование, из лагеря вызвали заключённых на подмогу, они семь суток ныряли в ледяную воду, разбирая агрегаты. Роптаний не было, все на последнем дыхании трудились без принуждения, я сам сутками не покидал рабочее место.
– А как устраивалась личная жизнь?
– В 1952 году я женился на красавице–сибирячке Маиночке — мы познакомились в школе рабочей молодёжи на улице Мончегорской, и вскоре я привёл её познакомиться с семьей дяди. В гостях как раз были Всесвятские, она очень всем приглянулась. А через полгода после свадьбы я ушёл в армию. Остался меня ждать и 18–летний брат Александр, который приехал из отчего дома и устроился электриком в дробильный корпус коксохима. Мы дружно жили на улице Богдана Хмельницкого, 1. Соседом нашим был немецкий специалист по металлургии Николай, к сожалению, запамятовал фамилию, знаю, что в техбиблиотеке лежало немало его трудов, у него, говорили, Геринг учился... Он уехал после реабилитации. В трёх комнатах коммуналки с соседями отмечали вместе все праздники.
– Многие отмечают, что вы внешне похожи с бывшим директором комбината Владимиром Ивановичем Долгих. Доводилось с ним общаться?
– Так вышло, что я не только участвовал в запуске коксохима, но и закрывал завод в 1961 году. С развитием энергетического комплекса появилась возможность перейти на плавку металла в электропечах, и необходимость в коксе отпала. На базе коксохима началось возведение газогенераторного цеха, который стал частью никелевого завода. Я уже заканчивал горно–металлургический техникум, и меня назначили курировать это строительство. На оперативных совещаниях, где присутствовал главный инженер комбината Владимир Иванович Долгих, я выявил множество серьёзных недостатков. По моим предписаниям произошла задержка пуска (было допущено много дефектов в строительстве). Делал и рацпредложения по электрогазоочистке, доложил об этом Владимиру Ивановичу. Тогда удалось снизить себестоимость процесса в несколько раз, были и другие усовершенствования.
Из Норильска я уехал на Украину, откуда родом наши предки по линии отца, в 1967 году. После напряжённой многолетней работы пришло чувство усталости. Но, отдохнув, позднее поработал и с командой Черномырдина в «Газпроме», и в Запорожье много лет успешно трудился в энергетике, на пенсию не хотели отпускать.
– За что благодарны Норильску?
– Я до сих пор досконально, безо всяких записей, помню всё о Норильске, который дал мне так много. Он приучил меня к порядочности в жизни, к самообразованию. Меня окружали люди старшего поколения, которые находили меня равным. Мы были близки по духу, любви к Родине, отношению к работе. В Норильске я стал профессионалом, Норильск дал мне настоящую любовь, здесь родился наш единственный с Маиной сын Михаил. Норильск, комбинат — моя любовь навсегда. Я благодарю Бога за такую судьбу.