Монокормушка
Максим Решетников оставит моногорода без денег и будущего.
В Минэкономразвития хотят вдвое сократить список моногородов – с нынешних 321 до 163. В ведомстве Максима Решетникова решили, что многие города стали жить лучше, а потому не могут больше рассчитывать на помощь государства. Не факт, что жизнь в забытых богом уголках и правда улучшилась. Просто моногорода уже давно позволяют Минэкономразвития успешно осваивать миллиарды рублей.
В фильме Эльдара Рязанова «Забытая мелодия для флейты» главный герой работал в Главном управлении свободного времени, которое формально работало над улучшением досуга граждан, а по сути занималось только перекладыванием бумажек и бестолковой имитацией бурной деятельности. Всё это очень похоже на то, чем занимается Минэкономразвития, который год решающее проблемы моногородов. Ясно одно: на деньги, уплаченные за это время сотрудникам министерства в качестве зарплат, пожалуй, можно было бы капитально перестроить какой-нибудь из городов. Но кого тогда будут спасать чиновники?
Зона кризиса
По данным Росстата, всего в российских моногородах проживают более 13 млн человек (то есть почти каждый десятый житель страны). Большинство из них представляют собой небольшие поселения, образовавшиеся в советское время при крупных предприятиях. После закрытия производств эти города погрузились в бедность и безработицу, отчего государство решило спасать людей. Но, как обычно, что-то пошло не так.
Хотя почему «что-то»? Не так пошло практически всё. «Само формирование списка моногородов ещё на начальных этапах вызывало у многих экспертов вопросы из-за того, что у нас нет формального законодательного закрепления понятия «моногород», – констатирует директор Центра региональной политики РАНХиГС Владимир Климанов. В результате в список попали вполне благополучные Набережные Челны, Магнитогорск.
Решать проблемы моногородов власти решили посредством привлечения инвесторов, развитием других отраслей экономики и как следствие созданием новых рабочих мест. Однако по факту никаких прорывных проектов в кризисных моногородах не случилось.
Так, в городе Верхний Уфалей Челябинской области банкротство градообразующего предприятия «Уфалейникель» привело к потере 2 тыс. рабочих мест. Для решения проблемы в городе была создана так называемая территория опережающего социально-экономического развития (ТОСЭР), куда власти, как сообщалось, привлекли инвесторов. Знаете, сколько рабочих мест было в итоге создано? Не поверите – 72. А в 2019 году, по данным правительства Челябинской области (региона, являющегося лидером всех антирейтингов кризисных моногородов), резиденты всех ТОСЭРов региона открыли лишь 280 новых рабочих мест. Причём в эту статистику вошли также и рабочие места, созданные «Росатомом» в ЗАТО Снежинск и Озёрск.
В Свердловской области к кризисным моногородам отнесены пять поселений. В регионе создана единственная территория опережающего развития – «Краснотурьинск», в которой в 2019 году работало лишь пять резидентов. Планировалось, что там будет открыто 2 тыс. новых рабочих мест, однако по факту их оказалось всего 260.
Зато в официальных отчётах всё выглядит куда более оптимистично. Согласно отчётам, в моногородах должны были создать 230 тыс. новых рабочих мест. По данным официальной статистики следует, что план даже перевыполнили, создав 406,9 тыс. новых мест. «При подсчёте созданных рабочих мест включались временные рабочие места, которые создавались и тут же ликвидировались, рабочие места в бюджетной сфере, и совсем не принималось в расчёт, сколько рабочих мест за этот период было ликвидировано», – говорится в заключении аудиторов Счётной палаты по итогам проверки результативности программы развития моногородов.
В результате ещё в 2019 году Счётная палата фактически признала провал всех госпрограмм по спасению моногородов. Ответил ли кто-то за пущенные на ветер деньги? Естественно, нет. Хотя ответить стоило бы – в частности, с 2014 по 2019 год количество кризисных моногородов в стране увеличилось с 75 до 93.
В результате программу по спасению моногородов было решено прекратить досрочно. Презентуя новую программу, Минэкономразвития попросило на неё 57,3 млрд рублей. Тогда ведомство возглавлял Максим Орешкин, и можно было бы предположить, что с его уходом политика поменяется. Однако сменивший Орешкина Максим Решетников, похоже, решил продолжить тему с моногородами.
Юрий Крупнов, председатель наблюдательного совета Института демографии, миграции и регионального развития
– Мы просто наблюдаем кризис жанра. Понятно, что правительство просто не знает, что делать с моногородами. А ведь на самом деле у нас помимо моногородов ещё не менее 700 городов находятся в более тяжёлом положении. Возьмите любой город с населением 30–50–70 тыс. человек – и везде будет одно и то же. Это вопрос неработающей экономики. У нас ведь что ни возьми – от шарикоподшипников до самолётов – всё находится в разрушенном состоянии. Вот это надо восстанавливать. И в моногородах, и в обычных городах, и на селе, и везде, где угодно, у нас одна основная проблема – это катастрофическое падение рабочих мест. Людям негде работать.
Деньги прахом
На первый взгляд решение сократить число моногородов, убрав из него те, где с работой вроде бы нормально, верное. Но фокус тут в другом. Во-первых, новый подход к подсчёту моногородов позволит никак не отвечать за действия предшественника. К тому же нельзя просто так взять и вычеркнуть половину списка – сначала надо обмозговать вопрос, провести исследования, посоветоваться с экспертами… Само собой, на это уйдёт время, в течение которого можно будет и дальше имитировать бурную деятельность. Во-вторых, заодно можно пересмотреть вопрос о финансировании. Ну как же – старые расчёты ведь уже не работают. Самое главное, что все эти чиновничьи телодвижения реально жителям моногородов мало чем помогут. Упомянутые выше 57 млрд рублей рассчитаны до 2024 года, получается примерно 11 млрд в год. Даже если в обновлённом списке моногородов останутся лишь 99 поселений, признанных самыми проблемными, этих денег всё равно не хватит. «Звона много, но толку – пять копеек», – считает профессор кафедры экономической и социальной географии России географического факультета МГУ Наталья Зубаревич. Вряд ли в Минэкономразвития не понимают, что средства окажутся потрачены без пользы. Самые проблемные моногорода как жили, так и останутся жить в унынии, безработице и безнадёге. Однако в ведомстве Решетникова продолжают идти по тому же пути. Так и хочется спросить: что это – глупость, халатность или корысть?
Конкретно
Воркута превращается в город-призрак (фото: LORI)
Самым показательным примером массового исхода жителей из моногорода является Воркута, сегодня превратившаяся в город-призрак. В начале 90-х годов в Воркуте и окрестных посёлках работало 13 крупных угольных шахт, а численность населения составляла около 250 тыс. человек. Нынче в состав «Воркутауголь» входят лишь пять шахт и один угольный разрез, а в городе проживают 52 тыс. человек. Заметим, что «Воркутауголь» входит в ПАО «Северсталь» скандально известного олигарха Алексея Мордашова, который недавно занял первую строчку в списке богачей по версии Forbes – его состояние оценивается в 30 млрд долларов.
Жителям Воркуты повезло куда меньше. «Я живу на улице Стасовой, 10. Там на весь дом из 80 квартир продолжает жить только наша семья. На улице Стасовой, 18 числится два человека. Дом не признан аварийным, но почему-то отключён от коммуникаций. Последний жилец оттуда летом ещё приходил проведывать, но сейчас давно его не видела», – говорит местная жительница Лидия Шоличева.
При этом власти называют продолжающийся отток населения «управляемым сжатием», а также презентуют планы по созданию в городе медицинского кластера.
Кира Ремнёва
The post Монокормушка first appeared on Новый Взгляд.