«Вдруг появился ленд-арт»: интервью с историком садов Борисом Соколовым

В последние годы тема сада стала заметным элементом культурного ландшафта: выходят популярные книги по теме, лайфстайл-издания пишут про сады известных людей, Памела Андерсон позирует в образе светской садовницы и рассказывает, как ищет корзины для рассады на сельских распродажах. Что это? Ответ на глобальный кризис? А сад — образ потерянного рая? Спрашиваем профессора РГГУ, автора проекта «Сады и время» Бориса Соколова. В конце материала бонус — уникальная подборка садов, которые необходимо увидеть.

Когда сад стал восприниматься как эстетический объект? Известно ли нам что-нибудь о садах Древнего мира? 

Мы никогда не увидим первый сад, но можем представить, как он выглядел. Это был прямоугольник с грядками и аллеями. Он был окружен стенами — иначе все сдул бы горячий ветер, не было бы ни тени, ни прохлады. Там были источник воды и какие-то каналы. Возможно, что, как и сейчас на Востоке, например в королевских садах Марракеша, был центральный бассейн, в который воду доставляли издалека, и оттуда она расходилась по четырем сторонам.

То, что я описал, — это, по сути, Эдем из книги Бытия. Там все то же самое: есть ограда, прекрасные и нужные человеку деревья и насаждения, прохлада, источник воды и четыре мировые реки, которые от него расходятся. А снаружи, когда Бог изгоняет Адама, — только «тернии и волчцы», все сухое, как сейчас в Иране или Марокко.

Я специально ездил по нескольким восточным странам, чтобы посмотреть на эту поэзию сада в засушливом климате. Скорее всего, царственный сад, сад вождя — это был плодовый сад, но украшенный больше обычного и, конечно, с дворцом. Я приехал в Марракеш и обнаружил, что оба королевских парка — Агдаль и Менара — именно так и устроены: большой бассейн и на краю небольшой дворец.

Выходит, все началось с упорядоченного сада, а не с дикого?

Я твердо убежден, что все сады Древнего мира, за исключением больших парков, были такими. Иначе организовать ничего нельзя: если сад невелик, он может быть только производным от огорода и плодовой плантации.

Но есть и исключение. Мы знаем из греческих описаний, что у персидских вождей и царей были сады, которые напоминали наши лесопарки: зеленые насаждения, элемент пейзажности, текут реки, гуляют прирученные животные, на которых, вероятно, не особенно охотились.

Греки этому очень завидовали: им по их демократическому статусу такие сады не полагались. Они взяли персидское слово pairi-daiza (древнеперс. — Прим.) и переделали его в paradeisos (греч. — Прим.) — в итоге на всех европейских языках слово «рай» восходит к этим давно ичезнувшим персидским лесопаркам.

Давайте перейдем к европейским садам. В Средневековье какого-то «эстетического сада» еще не было, он появился в эпоху Ренессанса?

Правильнее сказать не «еще не было», а «уже не было». Римская вилла — это почти высшее совершенство сада, созданного для удовольствия. А потом началось Великое переселение народов — и люди начали спасаться от набегов за стенами городов. Открытый, безопасный, безмятежный мир, без которого немыслимо удовольствие от усадьбы, на тысячу с лишним лет закончился.

Люди жили тяжело, примитивно. Они строили замки, обустраивали дворы внутри этих замков и где-то там помещали небольшие посадки. Так появился средневековый сад, который похож скорее на огород. У него были интересные особенности. Например, садовники выделяли центральную часть невысоким заборчиком из решетчатого трельяжа, буквально метр высотой. На многих изображениях это видно — словно рамка вокруг чего-то «центрального», к чему нужно относиться с особым почтением.

Когда стало возможно «выйти наружу» — особенно это проявилось во Флоренции под властью Медичи, — возникли виллы того типа, какими люди представляли себе античные сады. Постепенно они становились все более украшенными. Это было рождение ренессансной садовой эстетики.

Так, например, появилась вилла в Кареджи: Козимо Медичи купил укрепленную виллу с зубцами и бойницами. Бойницы были больше не нужны, и он попросил своего архитектора Микелоцци сделать лоджии вместо зубцов. Медичи подарил эту виллу философу Марсилио Фичино, который проводил там заседания знаменитой Платоновской академии.

Как появились популярные типы садов: регулярный французский сад, где посадка выстроена как по линейке, и английский пейзажный, напоминающий естественный ландшафт? 

Регулярный сад развивается поступательно. Сначала — итальянский сад, начавшийся в Ренессансе и закончивший свое развитие в эпоху барокко. Потом появились плоские, партерные, геометрические и перспективные сады французского типа.

Французская система резко отличается от ее родоначальницы, итальянской, потому что отношение к усадьбе там пространственно другое. Итальянцы привыкли к дальним видам. Во Франции ситуация противоположная: стоит замок и под ним расстилаются владения. И вот эта замковая, «башенная» топография, по всей видимости, диктовала желание видеть простор, а не делать террасы. Так и в Версале: там одна-единственная терраса, один спуск с верхнего плоского партера на партер Латоны, а дальше бесконечная линия от Латоны до самого горизонта.

Английский сад появился, потому что англичане эпохи Просвещения искали естественную альтернативу абсолютистскому Версалю. И нужно как-то оформить поместье, в котором живет тысяча овец и один хозяин: шерсть в то время была самым прибыльным бизнесом в Англии. Появилась так называемая украшенная ферма — изысканный пейзаж, в котором есть место и овцам, и человеку, и красоте.

В отличие от французов, англичане взяли за основу не террасы итальянских вилл, а сельские виды вокруг них и уподобили свои ландшафты итальянской природе. А так как природа была не итальянская, а английская, то и сад получился английским.

Что происходило с садами в XX веке? Появился ли модернистский или постмодернистский садовый стиль?

Великие стили исчерпываются английским пейзажным парком. В XIX веке начинается эклектика, и в садах тоже. Заказчики говорят: «Тут сделай мне что-то голландское, здесь — как в Версале, а тут — цветочки». В итоге садовое искусство становится мелкобуржуазным — даже у королей и царей.

В эпоху революций и войн строили в основном общественные парки, искусство там минимальное: аккуратные клумбы, цветники — и все. Авангард вообще не любил сады: если кто-то и пытался, это были геометрические шахматные формы — направление не пошло.

И вдруг появился ленд-арт (от англ. land — «земля» и art — «искусство». — Прим.). Сначала это было гигантское произведение современного искусства, которое из-за размеров пришлось вынести из музея на улицу. Потом выяснилось, что эти формы похожи на исторические: то на барокко, то на маньеризм, то на французские сады. Люди стали осознанно искать подобия с садовой традицией, а потом начали соединять приемы ленд-арта — концептуальность, надписи, камни — с садовой структурой. И получились удивительные результаты.

Поворотная точка — собственный сад американского архитектора Чарльза Дженкса в Шотландии. Он небольшой, в уединенном месте и называется «Сад космического размышления». Там абсолютно все что-то означает: мост — комета, переносящая жизнь; квадрат из алюминия и дерна — черная дыра; есть холм с орнаментами — это бозон Хиггса. Архитектор назвал свою систему landforms (англ. — Прим.) — «землеформы». Я видел около 15 мест, оформленных Дженксом, и все они очень интересные.

Самый богатый, на мой взгляд, постмодернистский сад — и при этом сад для людей — находится в России. Это парк футбольного стадиона в Краснодаре, который все называют просто «парк Галицкого». Это грандиозное свершение бизнесмена, ставшего меценатом. Размах примерно как у «Зарядья», но впечатления другие: там есть мистика, архитектурная фантастика, потрясающая подсветка. Это единственный парк, о котором я могу сказать: зимой интереснее, чем летом, и ночью — интереснее, чем днем. И вдохновлен он как раз идеями Чарльза Дженкса. Кстати, «Никола-Ленивец» и усадьба Ореховно — это тоже влияние Сада космического наслаждения.

На что похож русский сад?

Русского садового стиля нет, так же как нет немецкого, люксембургского или американского. Стиль — понятие крупное: он возникает в одной стране в определенное время, когда бывает особенно нужен (как, скажем, Версаль), а потом распространяется в других странах и адаптируется.

Иногда пытаются вывести «русскую традицию» как нечто регулярное, отчасти пейзажное, но более-менее заросшее. Я видел в серьезных книгах утверждения, что «русский сад» обязательно «немножко запущен». Мне это непонятно. До того как все запустили 100–120 лет назад, очень многое было аккуратным. Если посмотреть старые фотографии старых садов в Подмосковье, там приятные регулярные цветники и партеры, за ними видны дали. Никакой «обязательной заросшести» нет.

Было бы прекрасно хотя бы один из круглых или квадратных садов усадьбы Измайлово воссоздать такими, какими они были при Алексее Михайловиче. Планы там есть, довольно подробные. Это был бы вызов: если парк и прилегающая территория будут грамотно устроены, там можно сделать нечто выдающееся.

Я бы очень хотел увидеть Белый сад московских великих князей и царей, про который мы знаем только место — напротив Кремля, — но, кроме двух изображений на иностранных картах, мы ничего не имеем.

Бывают ли в истории садов сенсации? Как с мраморными античными статуями, когда оказалось, что они были раскрашены.

Так, чтобы совсем все по-другому, наверное, нет. Но по цветочным посадкам есть интересные примеры, как раз с ренессансными итальянскими садами.

Там были цветочные посадки внутри стриженых шпалерных баскетов, но они давно исчезли, и сотни лет в этих квадратах просто сеяли траву. На одной из вилл Медичи в Кастелло провели палинологический анализ и восстановили состав цветников. Сейчас там растут лаванда и другие цветы — сад заиграл красками. Это редкий случай «возвращения цвета».

Для меня главная «садовая» сенсация вообще не про сады. И это археология глубокой древности. В северном Ираке есть пещера Шанидар. Там обнаружили погребение: человек был стар, измучен, за ним явно ухаживали, жевали за него пищу. Когда он умер, его положили в позе нерожденного ребенка, засыпали охрой и весенними цветами. Палинологический анализ показал по пыльце, что цветов было много. Сенсация не в том, что могилу усыпали цветами, а в том, что это были неандертальцы. Для меня это отправная точка любви к цветам, а стало быть, и к садам.