«Без нас вы пропадете, голодать будете»: журналистов удивили высказывания мигрантов в Узбекистане
«Без нас вы пропадете!» — уверенно заявляют мигранты, при этом всё громче стараясь диктовать свои условия. Забавно, правда? Требования они выдвигают… находясь у себя дома, в Узбекистане.
После вступления в силу ряда новых российских законов, призванных упорядочить миграционную сферу, потихоньку начался обратный отток трудовых мигрантов. И вот, представители российских СМИ решили навестить некоторых из них — не в Москве и не в Подмосковье, а уже у них на родине. Получился довольно любопытный разговор!
Хайриддин Гулямов, 28 лет, Самарканд. Он явно взволнован, постоянно сбивается, размахивает руками, говорит с жаром:
«Брат, я же в Новосибирске на такси ездил! Нормально зарабатывал, 200 тысяч в месяц выходило, как шах жил. И тут — новый закон: мигрантам в области запрещено таксовать! А я что? Я же честный, рейтинг “пятёрка”, пассажиры благодарили. И всё — пришлось домой возвращаться. А тут кому я нужен? В два раза больше вкалываю, а получаю в четыре раза меньше»
Ну, извините, но при зарплате в 200 тысяч и российский гражданин почувствовал бы себя не хуже падишаха.
Слушайте, а как же быть с теми громкими словами про «уникальных работников» и «незаменимых специалистов»? Вы действительно верите, что в условиях экономического спада местные жители откажутся от работы в такси за такие деньги? Ведь уже и не отказываются — работают. А истории про то, что за зарплату гастарбайтеров русские «никогда» не пойдут — вы серьёзно? За 200 тысяч не пойдут? Фото: kp.ru К тому же, миф про «низкие цены в Азии» тоже трещит по швам. Нам часто внушают: мол, в Узбекистане цены ниже, вот почему мигрантам там легче. Но по факту — всё совсем не так. Вот, например, журналист делится впечатлением:
«В Бишкеке и Ташкенте ценники в магазинах либо сравнялись с московскими, либо даже превзошли их. Я чуть с ума не сошел, когда увидел в ташкентском супермаркете черешню по 600 рублей за килограмм!»
Становится по-настоящему странно, когда начинаешь вникать в то, что говорят сами мигранты. Вот, например, всё тот же Хайриддин сначала жалуется:
«Тут я никому не нужен, денег меньше, работаю больше», а через минуту заявляет: «Вы без нас не справитесь».
Подождите-ка! Если вы у себя никому не нужны, если дома зарплаты копеечные, а труд адский — то, может, это вы без нас не справляетесь, а не наоборот?
И ведь он не один такой. Вот ещё один собеседник рассуждает:
«У нас теперь напряжёнка, и в Узбекистане, и в Киргизии — работы-то нет. Строительные объекты, дорожные бригады — да, но это слишком тяжело, туда мало кто хочет. Проблема, одним словом. Но, честно говоря, я сомневаюсь, что Россия сможет обойтись без нас. Кто будет продукты паковать, еду развозить, ночью за рулём такси сидеть за копейки? Русские? Не смешите!»
Вот она — почти святая вера в то, что Россия без мигрантов буквально рухнет. А вот мигранты — без России? Легко! Проживут, справятся, вернутся в свои деревни и заживут. Типичный кишлак в Узбекистане. Фото: eurasia.travel Это уже начинает напоминать откровенную пропаганду. Кому-то очень выгодно вбивать в головы этим людям мысль, что Россия от них зависит, что русские будут терпеть любые капризы, только бы мигранты остались. При этом даже собственный опыт, реальные зарплаты, количество русских в этих же сферах — ничего не может поколебать эту уверенность. Они уехали, всё видели, всё поняли — но продолжают повторять: «Вы без нас не выживете».
Ещё один мигрант — Бабакул Батырбеков из Джалал-Абада — возмущён:
«Меня из такси в Челябинске убрали, теперь только граждане РФ могут там работать. И кому стало лучше? У вас и так все работают, безработицы нет. Но вы что, хотите платить за поездку в два раза дороже? Или в супермаркете, где не останется киргизских кассиров, цены вдруг не вырастут?».
На это можно возразить просто: кто-то, возможно, и готов платить больше — за качество, безопасность, а главное — за соблюдение закона.
И, кстати, не везде мигрантам позволено возить людей. Например, в Омане, одной из самых богатых стран региона, такси — это строго для местных. Так что не стоит обобщать.
Многие не в курсе, но в Москве официанты уже давно получают 150–200 тысяч рублей. Особенно в модных заведениях. Эта профессия — давно уже не «дешевая рабочая сила». А всё равно — всё тот же посыл: «Без нас вы пропадёте!»
Вот, например, Бободжон из Узбекистана говорит с уверенностью:
«Что вы без нас будете делать? Я в Краснодаре в поле работал. Да, за сто тысяч. Но это каторга. Где вы найдёте столько русских, готовых в +40 на поле? Умрёте без нас с голоду: ни пшеницы, ни риса, ни шаурмы. Или будете платить в три раза больше. У вас и так люди не богаты, не обрадуются!».
Ну хорошо, но тогда возникает закономерный вопрос: если вы так цените работу в России — почему ваши правительства так охотно портят отношения с Москвой? Почему уважение к России в политике стран Центральной Азии выражается лишь тогда, когда им что-то нужно?
На Запад они смотрят с благоговением, даже если не получают оттуда ни копейки. А на Россию — с претензией. Хотя живут и зарабатывают именно здесь. Почему?
И вот тут мы подходим к самому неприятному, но абсолютно честному выводу: других таких стран, куда можно массово ехать работать — для мигрантов из Средней Азии просто нет. Всё предельно просто. Любой взрослый это поймёт. Если бы можно было ехать в Европу или в Эмираты, никто бы не оставался в России. Не раздумывали бы ни минуты — просто взяли бы и уехали.
Кстати одно время этот нарратив тоже любили разгонять в мигрантских кругах, мол «Вот уедем в Европу — там нам будут платить намного больше, тогда Россия поймет, каково это без нас». Так езжайте, зарабатывайте, кто вас здесь держит? Но проблема в том, что туда или не берут, а если и берут, то обманывают похлеще чем у нас. Причем это признают сами же мигранты, которые потянулись за длинным европейским рублем, а в итоге остались ни с чем. Коллаж автора Вот например история 28-летнего Баходира Рахманова, жителя узбекского города Андижан, который в прошлом году был уверен, что принял судьбоносное и мудрое решение — оставить Россию и попытать счастья на настоящем Западе, в Великобритании.
Через посредническую фирму, которая предлагала «легальный выезд и гарантированную работу», он оформил поездку. Выходило недёшево — около двух тысяч долларов, что по курсу тогдашнего времени тянуло почти на 160 тысяч рублей. Плюс — обязательные курсы английского языка, интенсивные, двухмесячные, чтобы «не потеряться на чужбине». Баходир прошёл все этапы, сдал внутренние тесты и, с багажом надежд, уехал за границу, мечтая о достойной жизни, о стабильной зарплате, и, конечно, о «европейском порядке».
Но спустя всего несколько месяцев он вернулся, только уже не Москву, а в свой родной Андижан. Не просто усталый или разочарованный — злой. И с горечью делился своими впечатлениями с друзьями, знакомыми, подписчиками в социальных сетях.
«Братья, это не Европа — это ад, — эмоционально рассказывал Баходир в одном из аудиосообщений, которое позже разлетелось по мессенджерам. — Работал я на стройке в Бирмингеме. И знаете, что? Там всё под контролем. Только не государства, не полиции, а мафии. Арабы, пакистанцы. Тебя даже никто не спрашивает, кто ты, откуда ты. Сразу устанавливают правила: хочешь работать — 15% от зарплаты отдаёшь «в общак». Просто так. За то, что тебя вообще допустили до работы. И если ты начнёшь спрашивать, возмущаться — то будешь без работы. Там это не обсуждается. У них так заведено. Ты чужой — ты платишь. Всё. Не хочешь? Свободен»
Так и оказалось: «мир свободы», которым наивно представлялась ему Англия, оказался тесным, замкнутым и строго поделенным на свои «диаспоры». И в эти чужие миры просто так не пускают. Даже работать ты можешь только тогда, когда отдашь часть своего куска «хозяевам».
«Никаких гарантий, никаких прав. Только тяжелый физический труд, жалуется Баходир. — О медицинской страховке, социальном обеспечении, стабильных выплатах, о которых рассказывали на курсах, можно было забыть уже на второй день. И чем дальше — тем яснее становилось: тут ты никто, и звать тебя никак»
А вот и ещё один «счастливчик», решивший, что его путь лежит за пределами России — 27-летний Нияз Гулямханов. С юности он трудился на российских фабриках: начал вкалывать с восемнадцати лет, знал, что такое смена по 12 часов, съёмное жильё, общие кухни и скромная жизнь в промзонах. Но в какой-то момент Нияз решил — пора что-то менять.
Соблазн велик: в Южной Корее сулили почти сказочную зарплату — 3 000 долларов в месяц. Для выходца из бедного района Центральной Азии сумма звучала, как билет в новую реальность. Он не сомневался — взялся за документы, уладил визовые дела через посредников, улетел. Готов был трудиться день и ночь, лишь бы вырваться из привычной схемы «работа–общага–переводы домой».
Но уже в первые сутки иллюзии начали трещать по швам.
«Нас завезли в общежитие… хотя, какое это общежитие, брат? — рассказывает Нияз. — Это просто сарай. В Москве, да, мы жили тесно, бывало, в «двушке» по двадцать человек ютились, на полу кто когда смог — тот и спит. Но тут… даже матрас не дали. Циновку какую-то кинули, тряпку! Говорят: «Это как в деревнях у нас, по-корейски. Привыкай». Вот и спал — как животное»
Первое разочарование — быт. Второе — люди.
«Девушки? Все холодные, как лёд. Пытался познакомиться — улыбаюсь, шучу, говорю по-английски хоть что-то — «ай лав ю», типа. А она как закричит на своём: «Хыр-гыр-дыр!» — и бегом прочь. Будто я страшилище какое. Никто не улыбается, никто не отвечает. Чужие здесь мы»
Язык — отдельная пытка. Корейский алфавит, по словам Нияза, казался каким-то магическим заклинанием:
«Буквы — как палки, клювы, лапки. Учить — невозможно. Ни слова не запомнил. Ни на работе, ни в магазине — объясниться не можешь. Всё через жесты»
А еда? То, что сначала казалось экзотикой, быстро превратилось в проблему.
«В Москве хоть что-то свое купишь — лепёшку, плов, суп. А тут? Всё острое, всё дорого. Поесть нормально негде. В итоге ел один «доширак». Невкусно, но хоть не отравишься. Даже риса, как у нас, нет. Плова нигде нет — катастрофа! У нас в диаспоре появились перекупщики: специи, мясо, крупы — всё привозят контрабандой и продают по диким ценам. Люди скучают по еде, как по дому»
И это — типичный пример. Их — тысячи. Люди, мечтавшие о «цивилизованной загранице», сталкиваются с тем, что в реальности они — никому не нужны. Ни на стройке в Европе, ни на заводе в Азии, ни в их собственных странах, откуда они бегут. Их там не ждут, не принимают, не считают своими.
А теперь зададимся всё тем же вопросом, который становится всё более риторическим: а кто без кого действительно не может? Россия — без этих людей? Или эти люди — без России?