КС РФ высказался о сроках исковой давности по антикоррупционным искам
КС РФ сегодня признал статьи 195 и 196, пункта 1 статьи 197, пункта 1 и абзаца второго пункта 2 статьи 200, абзаца второго статьи 208 Гражданского кодекса Российской Федерации не соответствующими Конституции РФ в той мере, в какой судебное толкование позволяет применять установленные сроки исковой давности к требованиям уполномоченных прокуроров об обращении коррупционного имущества в доход государства (Постановление № 49-П).
Поводом для обращения в Конституционный суд РФ стала апелляционная жалоба в Краснодарский краевой суд на решение Каневского районного суда, которым было удовлетворено требование Генпрокуратуры об обращении в доход государства имущества, полученного ими в результате коррупционных деяний, совершенных гражданином К. в 2001-2004 годах, когда тот находился на государственной службе, а также имущества, впоследствии приобретенного на коррупционные доходы. На основании этого решения в собственность РФ перешли акции и доли в уставных капиталах 22 хозяйственных обществ общей стоимостью свыше 9 млрд рублей. Суд первой инстанции рассматривая это дело, отклонил доводы ответчиков на пропуск исковой давности по заявленным прокурором требованиям, посчитав, что к актам коррупции такие сроки не применяются. Но они продолжали настаивать на пропуске прокуратурой срока исковой давности в своих апелляционных жалобах. В результате Краснодарский краевой суд приостановил производство по данному делу и обратился с запросом в КС РФ.
Рассматривая заявление Краснодарского краевого суда КС РФ указал, что исковая давность позволяет одной из сторон блокировать судебное разрешение спора по существу, если другая сторона обратилась за защитой своих прав спустя значительное время после того, как узнала об их нарушении. Однако данный институт ориентирован на применение к частноправовым отношениям, основанным, в числе прочего, на равенстве и автономии воли их участников. В случае же обращения в доход РФ имущества, приобретенного вследствие нарушения антикоррупционных требований, нельзя говорить о защите субъективного гражданского права в том значении, в котором это понятие используется в законодательстве.
Применение существующих сроков исковой давности и правил их течения к антикоррупционным искам порождает ряд несовместимых с принципами правового государства негативных последствий. В частности, исковая давность может восприниматься гражданами как отказ государства от защиты конституционного строя и демократии по истечении некоторого времени и освобождение коррупционера от последствий с сохранением его имущественного положения. Это фактически реабилитирует неправомерно нажитый капитал и приводит к поощрению коррупции. А выявленные факты коррупции потеряют практическую ценность при прекращении производства по формальному основанию истечения срока, что будет стимулировать коррупцию и развивать более изощренные и надежные способы сокрытия нелегального капитала.
В результате КС РФ пришел к выводу о недопущении применения к антикоррупционным искам исковой давности, как она в настоящее время урегулирована оспариваемыми законоположениями, без учета особенностей антикоррупционных исков.
При этом федеральный законодатель вправе воздержаться от внесения каких-либо изменений в правовое регулирование. Однако в случае установления соответствующих сроков законодателю необходимо учитывать, что такой срок должен существенно превышать уже установленные (3 и 10 лет), а также предусмотреть специальные правила их течения, возможно сочетание различных правовых инструментов.
Поводом для обращения в Конституционный суд РФ стала апелляционная жалоба в Краснодарский краевой суд на решение Каневского районного суда, которым было удовлетворено требование Генпрокуратуры об обращении в доход государства имущества, полученного ими в результате коррупционных деяний, совершенных гражданином К. в 2001-2004 годах, когда тот находился на государственной службе, а также имущества, впоследствии приобретенного на коррупционные доходы. На основании этого решения в собственность РФ перешли акции и доли в уставных капиталах 22 хозяйственных обществ общей стоимостью свыше 9 млрд рублей. Суд первой инстанции рассматривая это дело, отклонил доводы ответчиков на пропуск исковой давности по заявленным прокурором требованиям, посчитав, что к актам коррупции такие сроки не применяются. Но они продолжали настаивать на пропуске прокуратурой срока исковой давности в своих апелляционных жалобах. В результате Краснодарский краевой суд приостановил производство по данному делу и обратился с запросом в КС РФ.
Рассматривая заявление Краснодарского краевого суда КС РФ указал, что исковая давность позволяет одной из сторон блокировать судебное разрешение спора по существу, если другая сторона обратилась за защитой своих прав спустя значительное время после того, как узнала об их нарушении. Однако данный институт ориентирован на применение к частноправовым отношениям, основанным, в числе прочего, на равенстве и автономии воли их участников. В случае же обращения в доход РФ имущества, приобретенного вследствие нарушения антикоррупционных требований, нельзя говорить о защите субъективного гражданского права в том значении, в котором это понятие используется в законодательстве.
Применение существующих сроков исковой давности и правил их течения к антикоррупционным искам порождает ряд несовместимых с принципами правового государства негативных последствий. В частности, исковая давность может восприниматься гражданами как отказ государства от защиты конституционного строя и демократии по истечении некоторого времени и освобождение коррупционера от последствий с сохранением его имущественного положения. Это фактически реабилитирует неправомерно нажитый капитал и приводит к поощрению коррупции. А выявленные факты коррупции потеряют практическую ценность при прекращении производства по формальному основанию истечения срока, что будет стимулировать коррупцию и развивать более изощренные и надежные способы сокрытия нелегального капитала.
В результате КС РФ пришел к выводу о недопущении применения к антикоррупционным искам исковой давности, как она в настоящее время урегулирована оспариваемыми законоположениями, без учета особенностей антикоррупционных исков.
При этом федеральный законодатель вправе воздержаться от внесения каких-либо изменений в правовое регулирование. Однако в случае установления соответствующих сроков законодателю необходимо учитывать, что такой срок должен существенно превышать уже установленные (3 и 10 лет), а также предусмотреть специальные правила их течения, возможно сочетание различных правовых инструментов.