«Дагестанец спросил: «Ты че так одет?» Черчесов, Федотов, лудомания: интервью футболиста-мема Полуяхтова

Гений.

Скоро исполнится десять лет, как в «Оренбурге» играет Владимир Полуяхтов. Защитник — уже легенда клуба: дважды поднимался с ним в Премьер-лигу, доходил до полуфинала Кубка России, отлучался в «Анжи» и «Крылья Советов», но возвращался. Сейчас у Давида Деограсии Полуяхтов — резервист, но недавно он выходил в кубковом матче со «Спартаком» и заработал удаление.

Александр Муйжнек встретился с футболистом, который появился на свет недалеко от родины Деда Мороза, прошел один из лучших интернатов своего времени, мелькнул в Сочи у Станислава Черчесова и был лучшим в «Анжи». А еще стал мемом паблика ВГИК.

«Черчесов сказал: «Самые точные часы — на моей руке»

— Мы все еще плохо понимаем вашего тренера Деограсию. На кого из ваших прошлых тренеров Давид похож больше всего?

— Он требователен. Коллектив, командные взаимодействия у него на первом месте. А в плане дисциплины напоминает Черчесова, с которым я работал в «Жемчужине». На первой тренировке Черчесов показал себе на запястье: «Ребята, самые точные часы — вот на этой руке». Тогда в Сочи я был молодой, и доверяли больше Игорю Смольникову и Андрею Васяновичу. А вот «Оренбургу» я подошел и стал объяснять Саламовичу: нужна практика, меня там тренер ждет, говорит, что буду играть. Как сейчас помню ответ Черчесова: «Если тебе тренер заявляет, что ты будешь играть, запомни: это не тренер». Это на самом деле так — сначала нужно заслужить.

— Эго у Черчесова невероятное?

 — Он передает уверенность футболистам. Если молодой футболист психологически неустойчив — ему с любым тренером будет тяжело. А если нормально относишься к тому, что на тебя прикрикнули, — почему надо бояться тренера? Он тебя не убьет, ничего во вред не сделает.

Вообще все говорят: если тренер на тебя кричит, обращает больше внимания — значит, видит в тебе перспективу, верит, что ты способен вырасти. Тот же Божович в «Крыльях» Зиньковского как только не полоскал: «Зина, Зина!» Он молодой парень, только приехал из «Чертаново», а тут Анюков, Самедов, Джано… С одной стороны, Миодраг давал Антону понять: «Обыгрывай соперника, потеряешь мяч — тебе слова никто не скажет, потому что я так сказал. Я на себя беру ответственность». Но стоило Зине ошибиться, отдать пас назад, где не стоило, не обыграть — Божович ему пихал.

— Личка — противоположность Черчесову? Вы как-то назвали его недостатком излишнюю доброту.

— Считаю так: если человек ко мне хорошо относится, я не должен садиться ему на шею. Личка признавался ребятам на замене: «Я вас люблю больше основных. Если хотите — после игры проведу вам тренировку». Все делается для поддержки тех, кто мало играет. Но кто-то, может, воспринимает доброту Марцела иначе — дает себе поблажки.

— Были такие случаи?

— Конечно. Что-то спускал на тормозах, на что-то закрывал глаза — и некоторые реагировали: «Значит, и в следующий раз закроет». Доброта им идет за слабость.

— Атакующая стратегия Лички — не в ущерб обороне «Динамо»?

— Во-первых, такова его философия. Во-вторых, все приходит со временем. В первой части сезона Личке просто надо было донести мысли до футболистов. Ребята-то, наверное, думали: кто он такой, откуда, да что там в «Оренбурге»… Но от своих принципов Марцел не отходит.

— Вообще?

— Бывало, отходил — закрывались в обороне. Или проигрывали, хотя вели в счете — что-то не срабатывало. Тогда Личка спокойно при всех извинялся. Но подстраиваться под кого-то, трястись над результатом он не будет. Если это не приведет к кайфу, к которому Личка стремится, то смысл проповедовать такой футбол? Да и совсем без обороны он не играет.

— Старт сезона с Ярошиком вы завалили. Из-за чего?

— Желания и мотивации у Иржи было много, а вот в работе с командой чего-то не хватало. Скромность, робость какая-то. Хотя говорить с ним один на один очень приятно — в беседах Иржи совсем другой человек.

А тут он в такую ситуацию угодил (грудная дочь Ярошика упала в лестничный пролет оренбургской гостиницы и попала в реанимацию; это послужило одной из причин ухода Иржи из команды. — Sport24). У Иржи были свои мысли по перестройке команды, но футболисты были заточены под систему, доставшуюся от Лички. На сборах мы старались переходить на другие схемы, но пауза была маленькая. Не хватило времени сыграться, перестроиться, понять друг друга и Ярошика.

«Мам, ну ты чего! Я тебе врать буду?»

— Вы из Красавино, это рядом с родиной Деда Мороза. Ваш отец так и работает там футбольным тренером?

— Да, до сих пор. Он и со мной работал, и не одно поколение ребят воспитал. Потому и упирается сейчас: «Кому школу оставлю?» Платят небольшие деньги, мало кто пойдет на эту работу, если не отец. Вот мама все чаще ездит в Вологду к дочери, моей сестре. В Красавино мама работала в ателье, но, как это обычно бывает, все закрылось.

— Вы бы смогли жить в Красавино, если бы не карьера?

— Думаю, уехал бы в Вологду. Чем бы занимался без футбола — вообще без понятия. Может, по стопам отца пошел бы. Но жил бы там спокойно. Вот в Красавино невысокий уровень жизни у среднего человека, обычная деревня.

Я уехал из Красавино в 11 лет — в орловскую футбольную школу. Помню в Орле район Уют, а там переход возле троллейбусной остановки. Мне было 12 лет, и тогда мы с пацанами в том переходе огребли. В Вологде, куда я попал дальше, тоже было деление на районы. Наш назывался Станкозавод. Но в Вологде у меня жил старший брат, двоюродный, поэтому там никаких проблем не возникало. Да и спортсменов вроде меня старшие вообще не давали бить.

— Вернемся в Красавино. Молодое поколение связывает свое будущее с жизнью там?

— Одна местная девятиклассница недавно защищала диплом. Тема звучит как-то так: «Люди, которые выбрались из Красавино». Через папу попросила меня с ней поговорить. Стала расспрашивать: «Как вам удалось уехать отсюда? Чего вам это стоило?» И сама говорит: «Рядом есть город Котлас. Мама хочет, чтобы я там училась: и образование получу средне-специальное, и рядом буду». Я ей: «Пожалуйста, попробуй Вологду, Питер. Это не так далеко, ближе, чем Москва. А сюда вернуться ты успеешь. Мама тебя всегда поймет и будет беречь». И вижу, как девчонка загорелась: «Спасибо, вы меня так поддержали!»

Моя мама даже сейчас удивляется, как она отпустила меня одного в Орел, в Вологду, а потом в интернат «Сатурна». Я ей: «У тебя внуки уже. Чего сейчас-то переживать?» А она все равно вспоминает те бессонные ночи. В то время с телефонами было не так хорошо, как сейчас. Максимум раз в неделю созванивались, а то и вообще только письмами. Помню, как писал их из Орла. У родителей хранятся.

— Вы переживали разлуку так же тяжело, как мама?

— Попроще. Тот же «Сатурн» тогда был одной из топовых академий — там было не до переживаний. Думал: «Е-мое, такой шанс. А я сейчас распущу сопли?» Ко мне папа приезжал, общались. Уже телефоны были, общение.

— Смолов описывает ту академию «Мастер-Сатурна» как одну из лучших в московском регионе.

— Каждый декабрь встречаемся с ребятами из «Сатурна», семьями общаемся. А в последний раз виделись и с Алексеем Тимофеевичем Носниковым. Позже — вместе с Денисом Бояринцевым — я попал потом в «Жемчужину», где Носников работал скаутом. Носников и в академии ЦСКА потом трудился. А вообще меняют его часто, потому что не прогибается под систему.

Интернат для меня — самая дорогая дружба. Сколько мы прошли с Сапетой, Темниковым, Мишей Шевяковым… Миша Канаев сейчас в «Знамени Труда», Игорь Климов — в «Текстильщике». Антон Никифоров — тренер в академии «Краснодара», Рудольф Чесалов — мой лучший друг — в вологодском «Динамо». У кого-то свой бизнес. Николай Вдовиченко ушел в агентскую деятельность.

— Темников рассказывал мне про ребят в «Сатурне», которые спускали всю скромную зарплату в игровых автоматах. Вы такое видели?

— Конечно. У ребят срывало башню. Они просили родителей: «Пришлите деньги на бутсы». Те присылали, а сыновья через три-четыре дня опять: «Купил бутсы, а они порвались. Мам, ну ты чего! Я тебе врать буду?» И снова просят и спускают.

— У вас занимали?

— Занимали, но всегда отдавали. Знали: если я даю в долг, лучше вернуть.

— Сами играли в автоматы?

— Было дело. Но я не столь азартен. Я бы просто не мог так заигрываться — совесть не позволит клянчить у родителей. Зарплату копил, немного играл, но на этом все. Голова всегда была на плечах, не ходил во все тяжкие.

— На сборах «Сатурна», по словам Темникова, воровали вещи.

— Помню, как вещи начали пропадать у ребят 1987 года: цепочки, телефоны. Думали на всех вокруг, а оказалось — свой. А у нас, допускаю, воровал кто-то из залетных, приезжавших на просмотр.

— Из «Сатурна» вы перешли в «Жемчужину» Черчесова. Говорили, тогда в Сочи платили тысяч 50 рублей. Сколько платили вам?

— Побольше.

— По оценке Бояринцева, прожить на 50 тысяч в Москве нереально. А для вас?

 — Когда семья есть — конечно, трудно. Если еще и трое детей… Но, блин, я так говорю — а кто-то реально живет на эти деньги. А в Красавино — и на меньшие. Многим помогает хозяйство, огород — у нас тоже был. И я приезжал в мае картошку бугрить.

«Было неприятно. Пацанам говорили не лезть, а они заступились за меня»

— После первого захода в «Оренбург» вы оказались в «Анжи». Ходили по Махачкале в шортах?

 — В первый же день с хавбеком Маркеловым пошли на пляж рядом с ареной. Я в шортах и футболке, Ваня в шортах и без футболки. На обратном пути возле нас со скрипом останавливается старый «Мерседес» года 1985-го — было ощущение, что развалится сейчас. Оттуда вылезает молодой дагестанец: «Эй, ты че так одет?» Мы такие: в смысле? А он: «Ты давай еще всего себя покажи здесь».

Мы понять не можем, что не так. Говорим: «А как мы одеты?» Ну и он начал за слова цепляться: «Ты че так разговариваешь?!» Мы ему отвечаем: «Хочешь поговорить — объясни нормально, что хочешь». Парень уехал.

Рассказали об этом случае всем пацанам и одному местному тренеру. А он: «Вова, пожалуйста, не обращай внимания. Это нормально. Есть такие — видят, что вы приезжие, и хотят показать себя». Стал спокойно к этому относиться.

— А одеваться иначе стали?

— Шорты еще носил. Но больше без происшествий. Однажды возникла другая ситуация. Мы проиграли 0:1 «Ростову», ко мне семья приехала. Вызвали такси до гостиницы. Приехала заниженная «приора». Я сел на переднее сиденье, жена с дочкой — на заднее. Приехали, я вышел со словами: «Все, спасибо, до свидания». Пошел открывать дверь отеля, а супруга мне: «Вов, тебя водитель зовет». Я наклоняюсь, и водитель такой: «Слышь, дверью не хлопай». А я всегда стараюсь аккуратно закрывать! У меня накопилось, мы же еще и проиграли. Возмутился: «Дружище, у тебя двери на присосках, что ли? Нормально я закрыл». Мне опять начинают: «Почему так разговариваешь?» Я предложил: «Есть вопросы — приезжай завтра на стадион и поговорим» (смеется). Вот такие бывают больные люди.

— Понравилось работать в «Анжи» у Григоряна?

— Я его нормально воспринимаю. Перед игрой он отдельно подходил, сказал мне: «Ты лучший! Ты сильнее своего соперника. Не смотри на то, что играешь в «Анжи». Верь в себя, в свои силы». Большой мотиватор.

— Каким помните вратаря «Анжи» Будакова?

 — У нас Санькой в «Анжи» соседние номера были. Ночью я иду спать, а он в атаку бежит в компьютерной игре. А как-то говорит мне: «Вов, не поверишь. Поставишь мне несколько сортов пива — я тебе скажу, где из них какое». И я с Будаком мог один-два [бокала] пропустить после игры, когда следующий день выходной. Сейчас пью очень редко: уже не так молод, восстановление проходит тяжелее. Да и детям не хочу дурной пример подавать.

— Получив награду лучшему игроку сезона в «Анжи», вы ушли в «Крылья Советов». Игорь Осинькин лучше всех в стране прокачивает молодых. А кто он для вас?

 — Очень сильный тренер. Когда сейчас вижу голы «Крыльев» с контратак, как проходят эти передачи в ножку — кайфую. Помню, как все это нарабатывал Осинькин, как он требователен. На разборах уделял массу времени нюансам: где сильнее пас дать, где скрытно. И не отошел от своих идей, не сменил философию. Как гнул свою линию, так и гнет. Все, кто переходят к Осинькину, прибавляют в каждом компоненте.

— «Крылья» в 2021-м вы покинули внезапно — из-за Павла Андреева. В чем там коллизия? У вас был не тот агент?

 — Агента вообще не было. Просто кончился контракт. Может, Андреев был не против, чтобы я остался, но они уже нашли другого футболиста.

— Осинькин и спортивный директор Корниленко, как вы вспоминали, говорили, что вы нужны «Крыльям» — а вскоре попрощались с такими словами: «Вов, ты понимаешь…» На этом все? Вообще никак не объяснили?

— Честно, я даже не дождался ответа. Просто развернулся и ушел.

— Осталась обида на Осинькина?

— Уже нет. Отпустил все. Тогда мне было неприятно — зато было приятно за пацанов. Им дали понять, чтобы не лезли, а они заступились за меня.

— Это клиенты Андреева?

— В том числе.

— Осинькин и Корниленко, выходит, его заложники?

— Думаю, сейчас Виталич и Серега по-другому действуют.

Полуяхтов — второй слева

— Что-то поменялось? Надо продать Салтыкова в «Локомотив» — продают.

— Вот я, например. Молодой парень, играю в «Крыльях», мне предлагают перейти в «Локомотив», который борется за высокие места. Почему нет? Ладно если бы «Крылья» каждый год боролись за пятерку. Парень стрельнул, может зацепиться в Москве. А в те же «Крылья» всегда успеет вернуться.

Понятно, все думают про деньги. Но он идет в команду, где реально может играть — не в «Зенит» же. Вон трудяга Сулейманов из «Нижнего Новгорода» вернулся в «Локомотив» — не тушуется, забивает, вообще молодец.

— Вы, кстати, ведь тоже могли перейти в «Локомотив» — еще к Семину?

— Да. Так понимаю, одна сторона меня хотела, а другая нет. В результате на мое место взяли Идову.

«Ты в Россию приехал недовольство показывать?»

— В «Оренбурге» при вас феерил Владимир Сычевой. Почему перестал, сменив фамилию на Писарский и перейдя в «Крылья»?

— Навалилось на него все. Внимание со стороны прессы, других клубов, агенты его обхаживали… Ощутил кайф, наверное, и это с ним злую шутку сыграло. Сейчас, мне кажется, Володя изменился. Мировоззрение другое. Говорит, все осознал. Как ему казалось, сопровождавшие его люди ему помогали. А возможно, [на самом деле] они вредили. Еще, по словам Писарского, раньше он много говорил, а сейчас надо делать.

— Празднование дирижера, пицца, предложение на матче — это же не мешало забивать за «Оренбург».

— Сейчас скромнее стал, наверное. Хотя он и так скромный был. В «Оренбурге» ему все равно легче было. В новой команде на него делали другую ставку, многого ожидали. А дальше — в период, когда была необходима поддержка, — его, возможно, не поддержали. Ничего — он и осенью забивал, и зимой на сборах.

— Читали о Хорди Томпсоне, когда он переходил в «Оренбург»?

— О том, что у него с девушкой было? Вообще спокойно воспринимал. Какой-то подкол у нас был — ну и все, на юмор спихнули. Посмеялись, и ладно. Все понимают — это жизнь, в ней всякое случается. Понятно, что тот поступок Хорди не красит, но и изгоя из него делать не надо. Осуждать его не имею права. Я ему не мама и не папа.

— Вы один из ветеранов команды. Сами ведь не могли бы позволить себе насилия к женщине?

— Я — нет. Но мы свечку над Хорди не держали и всех подробностей произошедшего не знаем.

А как футболист Томпсон порядочный, профессионал. Ждем голов, он показывает старание, полностью выкладывается, молодец.

— Вы в «Оренбурге» работали с Владимиром Федотовым. Сейчас он строг к игрокам ЦСКА, не отрабатывающим в защите, — Медине с Карраскалем за это доставалось, например. Как было с вами?

— Я больше застал Федотова помощником Евдокимова. Когда Валентинович стал главным, принялся разговаривать с ребятами. И прежде всего донес требования в обороне — кто как перемещается, куда возвращается, куда бежит. Жестко требовал в этом плане. Опять же: тренер с философией, которая приносит результат — и в «Оренбурге», и в «Сочи», и в ЦСКА. Да, она скорее оборонительная — но Федотов стоит на своем. Мы с ним хорошо ладили. А гуляя по Оренбургу, то и дело пересекались семейными парами.

— Вы пихаете латиноамериканцам «Оренбурга»?

— Молодые, бывает, перегибают — приходится встряхнуть. Вообще надо отдать им должное: командные игроки, не выпадают. Я не был в такой ситуации — приезжаешь с другого континента в новую среду… Пока родные спят, ты идешь на тренировку, а общаешься с ними только в ночи — это тяжело. Многих надо поддержать, кого-то направить.

— Кого и как направляли?

— Тех, кто мало поначалу играл. Ходили расстроенные. Я одного подозвал: «Ты в Россию приехал недовольство показывать? За тобой с родины наблюдает семья, переживает. А ты тут понурый?» И вижу: понимает.

Как стал мемом

— Видели свой профиль в «Википедии»? У вас там прозвище — Гений.

— (Смеется.) Видел. Не знаю, кто это написал. Меня так в командах никто не называл. Всегда был Яхтой, в «Оренбурге» вот тоже.

— Что-то слышали про паблик ВГИК?

— Последний раз мне этот вопрос задавали на автограф-сессии после перехода в «Крылья». Я слышал к тому моменту что-то типа «гений Полуяхтов». Мне показывают: этот вот парень все придумал. Поздоровались, сфоткались. Но сами мемы я не видел — неинтересно.

— Давайте все-таки пару покажу, а вы оцените.

— Окей, поехали.

— Например: «18 лет Стивен Джерард пытался выиграть медаль АПЛ, но так и не смог. Полуяхтов тоже не выиграл медаль АПЛ, зато не потратил на это ни одного дня — гений». Или вот.

— Это мне кто-то из друзей скидывал. Нормально к такому отношусь, юмор — это хорошо. Чего обижаться, не понимаю?

Да-да, и вот это видел. Прикольно.

— Вы накопили за жизнь на пол-яхты?

— Накопил, накопил (смеется). И на целую накопил. Сам на яхте катался, кстати, было дело.