Традиции милосердия
В Москве на улице 8 марта находится Центральная клиническая психиатрическая больница Московской области. На её территории можно заблудиться: здесь есть несколько лечебных корпусов, аптека и даже школа, а ещё тут стоит старое деревянное двухэтажное здание, очень похожее на обычный загородный дом. Оно напоминает: история больницы действительно началась с простой «дачи» доктора Усольцева.
Забытый новатор
Имя Фёдора Усольцева мало известно широкой публике, а вот для своего времени он был новатором. Фёдор Арсеньевич занимался психиатрией; окончив в 1889 г. Московский Университет, отправился в Кострому, работал в земской больнице, а в 1902-м вернулся в первопрестольную уже женатым человеком. Его супруга Вера Александровна, урождённая Аносова, принадлежала к известной на Урале семье. Её дед Павел Аносов был начальником Алтайских горных заводов, а затем — начальником заводов Златоустовского горного округа, отец — видным горным инженером. Вера Александровна получила большое наследство, благодаря которому в марте 1903 г. супруги открыли в Москве частную психиатрическую клинику.
Правда, на обычную больницу она походила мало. Усольцев купил в Петровском парке около 4 гектаров земли, на которой был сад и два небольших флигеля. В них и начала работать клиника, которую иногда называли Ново-Зыковской по названию Нового Зыковского проезда, откуда можно было въехать в лечебницу.
Как дома
Когда мы слышим словосочетание «психиатрическая больница», то представляем заведение мрачное, закрытое и, быть может, даже с решётками на окнах. Однако именно начало 20 в. было тем периодом, когда заведения для душевнобольных обретали совсем другой вид.
В 1832 г. в русской психиатрии совершилась так называемая Пинелевская реформа (по имени французского психиатра Филиппа Пинеля, который изменил условия содержания душевнобольных) — больницы перестали походить на тюрьмы, с пациентов сняли цепи. Выдающийся врач, учитель Усольцева Сергей Корсаков писал: «Хороший воздух, хорошая пища, хорошее устроение жилища, сады — всё это более обеспечивает спокойствие, чем оковы». Этим принципом и руководствовался Фёдор Арсеньевич. Его лечебница походила на дачу, семейный дом. По замыслу врача, пациенты должны были ощущать себя гостями Усольцевых, которые жили здесь же.
В клинику не принимали людей в состоянии крайнего возбуждения, так как для них режим не подходил, а все остальные могли лечиться. Пациенты жили по обычному распорядку: прогулки, работа, общее чтение, музицирование. Сам Усольцев пел, а его жена аккомпанировала на рояле. Ели все в большой столовой, причём и дети доктора жили в клинике и выходили к столу с пациентами. Врач полагал, что подобный образ жизни позволяет мобилизовать все силы для того, чтобы следовать размеренному режиму, нормально общаться и в итоге избавляться от недуга.
Клиника была не из дешёвых — плата за отдельную комнату могла достигать 150 рублей в месяц, в то время как пребывание в государственной больнице обходилось примерно в 20 рублей. Но обстановка и отсутствие гнетущей атмосферы окупали всё.
Среди самых известных пациентов клиники Усольцева был художник Михаил Врубель. В 1892 г. он заболел сифилисом и, вероятно, нервные расстройства были следствием этой болезни. Свою негативную роль также сыграли наследственность и смерть сына Врубеля в 1903 г. Художник неоднократно лежал в разных клиниках, в том числе университетской. Его состояние периодически улучшалось, однако полного исцеления не было, лишь ремиссии. Психические проблемы проявлялись в картина: змеиные мотивы, изображения нагромождения камней, глыб льда, по мнению психиатров, свидетельствуют о том, что недуг не отступал. Хотя семейная обстановка в клинике Усольцева, а также возможность свободно общаться с родными действительно благоприятно сказывались на здоровье Врубеля.
История с географией
Клиника была популярна, и поэтому Усольцевы решили расширить её. К 1909 г. это была уже не просто небольшая «дача» — владельцы отстроили настоящие резные терема. 1904−1905 гг. датируется и уникальная деревянная ограда с воротами, которые называли «сказочными». Их создал архитектор Фёдор Шехтель, предполагается, что руководствовался он рисунком Врубеля.
К несчастью, с болезнью Веры Александровны Усольцевой успешный период в развитии заведения закончился. Фёдор Арсеньевич все силы бросил на лечение жены, а потом и дочери. Участок, на котором находилась клиника, пришлось продать Александре Коншиной, известной московской благотворительнице. Себе доктор оставил лишь небольшую практику, причём работала его клиника как частное заведение до начала 1930-х гг. Сегодня на этой земле стоит Институт гематологии.
Александра Ивановна Коншина, урождённая Игнатова, происходила из серпуховской купеческой семьи. В 27 лет она вышла замуж за Ивана Коншина, представителя другого известного серпуховского рода, которому принадлежали текстильные мануфактуры. У супругов не было детей, и после смерти мужа Александра Ивановна получила огромное наследство, более 10 миллионов рублей. Значительная часть этих средств была потрачена на обустройство в Москве благотворительных заведений.
Купленным в Петровском парке участком хозяйка сама не занималась. На момент приобретения женщине было уже около 80 лет, поэтому землю и ещё 300 тысяч рублей она передала Московскому Общественному Управлению для открытия убежища для увечных воинов. Находилось оно на углу Истоминского (нынешняя улица 8 марта) и Старого Петровско-Разумовского проездов.
Из города в область
По современным меркам заведение Коншиной являлось своеобразным аналогом центра реабилитации: инвалиды без конечностей ждали здесь изготовления протезов, а также овладевали ремеслом, вплоть до ювелирного дела. Но история внесла свои коррективы — во время Первой мировой госпитали были нужнее, чем центры восстановления. Убежище стало госпиталем Союза земств и городов, где лечили преимущественно тех, кто получил ранения в голову, а также пациентов с нервными расстройствами.
После революции больница перешла в ведение Мосздравотдела и стала так называемым нервно-психиатрическим санаторием. В одних источниках он именуется «имени Коншиной», в других — просто «Коншино». Врачам, работавшим здесь, приходилось очень непросто: их пациенты страдали и нервными расстройствами, и болезнями, вызванными тяготами Гражданской войны. В 1929 г. заведение было переименовано в Психоневрологический санаторий имени 8 марта (видимо, из-за того, что основной контингент здесь были женщины). Что интересно, Истоминский проезд получил аналогичное название позже, только в 1936 г.
В июле 1930 г. Санаторий им. 8 марта стал Московской областной психоневрологической клиникой. Наконец-то нашлись силы и ресурсы для того, чтобы привести в порядок территорию: посадили яблоневый сад, отремонтировали дорожки, которые когда-то прокладывал сам доктор Усольцев, сделали теплицу, в которой пациенты выращивали цветы и даже побеждали на Всесоюзной сельскохозяйственной выставке. И не исключено, что происходило так потому, что чувствовали они себя здесь спокойно. Помните? «Хороший воздух, хорошая пища, хорошее устроение жилища, сады — всё это более обеспечивает спокойствие, чем оковы».