«Если не возьмут ведущим, готов мыть полы после Гордона». Интервью со сбежавшим блогером
Молодой продюсер рассказал об эмансипации несовершеннолетних и поведал свою историю
Юные блогеры 15-17 лет могут зарабатывать по несколько десятков, а иногда и сотен тысяч рублей. В ситуациях когда подросток зарабатывает больше своих родителей, порой встает вопрос эмансипации. Однако стать полностью дееспособным несовершеннолетнему в России достаточно проблематично.
В сентябре 17-летний Андрей, известный в Instagram под ником GLYCOGEN TV сбежал из Костромы в Москву в тик-ток дом HOUSE88. Мать мальчика подала в розыск. У несовершеннолетнего парня были плохие отношения с родителями, тем не менее, ему удалось найти компромисс с матерью и переехать в Москву. Андрей рассказал, как живут тиктокеры в своих домах, о своей мечте стать журналистом и почему Даня Милохин — творец.
— Андрей, скажи, пытался ли ты оформить эмансипацию?
— Мы советовались с адвокатом. Он работает уже 20 лет по гражданским и семейным делам. Ни разу и никому не давали эмансипацию, таких историй нет даже среди его коллег и знакомых. Органам опеки гораздо проще сказать «нет», чем «да», потому что если с ребенком что-то случится, им придется за него отвечать.
К тому же это долго. Мне сейчас 17, день рождения у меня в июне. Эмансипация займет два-три месяца. Соответственно, будет примерно март, когда все окончательно решится. А смысла уже нет.
Эмансипированным надо становиться, когда ты лет с 15 зарабатываешь. Но в 15 лет человек не может быть полностью осознанным. В 16 лет хотя бы на работу берут. А в 15 лет, если что-то не получится, куда ты пойдешь?
Эмансипация у нас в принципе не развита в России. Мне было бы проще договориться с мамой, если бы она шла на контакт. Но нет. Сейчас уже маму просто принудили оформить нотариальную доверенность на представителя TikTok-хауса.
— А как ты в TikTok-хаус попал?
— Я хотел работать по рекламе с этими ребятами. А им как раз нужен был такой человек. С ними было кайфово работать. Я видел их заряд эмоций, это здорово.
Вообще, я не позиционирую себя как блогер, как тиктокер. Когда ты говоришь, что ты тиктокер, у восьмилетних детей реакция «Вау, ты тиктокер! Вау, ты в хаусе!», а у взрослых «Оу, май гад». Я скорее инстаблогер. Сколько зарабатывают тиктокеры и сколько зарабатывают инстаблогеры — это разные ценники. Какой аквапарк, образно, будет закупать рекламу в TikTok? Им это невыгодно. TikTok — это чисто визуальная вещь. Посмотрел и пролистнул. А вот в Instagram — это почитать, посмотреть, попереходить.
— А какие у тебя отношения с мамой?
— У нас с мамой были плохие отношения с самого детства. До 10 лет, пока был жив папа, он меня защищал. Мы вместе пробовали маму успокоить, были в одной команде. Мама была в стороне, поскольку постоянно пила. Когда папа умер, я очень плохо это пережил. Это была моя первая смерть близкого человека, да еще и в 10 лет.
На маму у меня очень много обид. Когда она находила себе молодого человека и он ей предлагал выйти замуж, она просила меня уговорить папу подать на развод. И я действительно это делал, за что мне сейчас жутко стыдно.
Вообще, если бы я сейчас мог рассказать всю правду, а всю правду я расскажу, только когда стану совершеннолетним, то маму бы уже лишили родительских прав. Когда я рассказывал это адвокату, он предлагал этот вариант. Но я понимал, что тогда попаду в детский дом. А меня такое не устраивает.
— А можешь рассказать про свой побег в Москву?
— В сентябре мы жутко поссорились с матерью. Когда это случилось, я сразу позвонил продюсеру TikTok-дома HOUSE88. Он предложил переехать к ним. Стоял вопрос, что делать со школой. Продюсер сказал, что этот вопрос мы решим.
Я переехал. Оставил маме записку, где рассказал все как есть. Все накопленные обиды я изложил ей в письме.
Как оказалось, она подала на меня в розыск. 10 сентября после мероприятия я ехал в метро. За мной в вагон вбежал полицейский. Выяснилось, что я нахожусь в федеральном розыске.
В отделении полиции мне вызвали скорую. Меня отвезли в Клиническую больницу имени Сперанского, которая находится за Долгопрудным.
Меня привезли в клинику, и я сообщил маме, где нахожусь. Однако она отказывалась меня забирать. «14 дней — и ты в спецприемнике», — говорила она мне. Я звонил и костромскому инспектору по делам несовершеннолетних. Там мне тоже ответили: «Не можем ничем помочь, ты сам виноват». Я просил совета, как мне быть, мама за мной приезжать не собирается, сделайте что-нибудь!
В клинике не давали даже в туалет сходить, никого не волновало это. «Потерпишь». Решетки на окнах, видеокамера в комнате. Еду кидали, как свиньям. Еще и одежда, как у зэков: дырявые черные штаны, зеленая футболка и тапки.
Все три дня, что я пробыл в этой больнице, мне написывала и названивала мама. По ее голосу я понимал, что она была пьяной. Наверное, она тоже догадывалась, что ей меня не отдадут в таком состоянии.
В результате она все-таки приехала. Я попросил ее отправить мне эсэмэской номер автобуса, чтобы добраться до Костромы. А мне нужно было заехать в хаус, чтобы забрать вещи. Однако мама ничего не сделала. Мне пришлось ехать на попутке в Кострому. У меня не было другого варианта — я все еще находился в розыске, меня могли сразу задержать.
В Костроме мы с мамой встретились со следователем. Сошлись на том, что она больше не будет подавать на меня в розыск. Мама ответила, что не против того, чтобы я жил в Москве. Весь разговор у меня записан на диктофон.Однако через некоторое время меня объявил в розыск инспектор по делам несовершеннолетних. Снова на попутке поехал в Кострому. Там уже мы оформили нотариальную доверенность на представителя TikTok-дома, чтобы не было вопросов.
Сейчас мы с мамой в нормальных отношениях. Но только потому, что находимся на расстоянии.
— А когда ты начал зарабатывать? И сколько ты получаешь сейчас?
— Зарабатывать я начал с 14 лет, занимался рекламой. В месяц выходило не больше пяти тысяч. В 16 лет я начал расклеивать листовки и объявления, подрабатывать на мойке. Получалось около 10 тысяч в месяц. И вот уже почти год, как я ушел в маркетинг, SMM и рекламу. Всегда по-разному получается, но стабильно 100 тысяч в месяц выходит.
Я не езжу на «мерседесе» или на такси до магазина. У меня есть цели: хочу себе семью, детей, хочу себе дом. Естественно, я на это откладываю деньги. И гоняю в метро! Ем не в ресторанах, а в «Перекрестке» еду покупаю.
Я понимаю, что сегодня TikTok-дом есть, а через неделю продюсер скажет: «Все, конец». И потому должна быть подушка безопасности.
Сейчас актуальная тема в других TikTok-домах — это папики. Грубо говоря, блогеры 18-19 лет продаются своим продюсерам, которым 40. Они с ними спят, а те им платят. Это жутко. Хорошо, у тебя есть папик, а завтра ему понравится другое, что ты будешь делать? В эскорт пойдешь? Я не думаю, что в нашей жизни надо расплачиваться натурой. Надо уважать себя.
— А снимал ли ты когда-нибудь комнату в Москве?
— Когда были проверки в хаусе, мне приходилось жить на съемных комнатах. Меня вынудил это сделать инспектор по делам несовершеннолетних. Мне нужно было срочно съехать из хауса в ночное время. Платформы, где можно было выбрать себе квартиру, либо уже не работали, либо не отвечали. Пришлось откликаться на первый возможный вариант.
Это жуть: живешь с таджиками в трехкомнатной квартире, негде постирать вещи и, вообще, стараешься никуда не ходить. Оттуда я выехал, весь покусанный клопами. В этой комнате я прожил неделю.
— А как устроен быт в TikTok-хаусах? Когда я вижу TikTok-дома, я представляю себе ребят, которые постоянно тусуются и получают за это деньги. А как на самом деле?
— Если рассматривать с негативной точки зрения, то есть проблемы. Была скандальная история в Lemonade-хаусе, которая разлетелась по СМИ. Тогда продюсер совращал своих малолеток.
В нашем хаусе мы топим за атмосферу. У нас такие ребята, что надо будет — мы куда-то съездим, надо будет — в кино сходим. Они снимают по мере необходимости. Главное, чтобы в день было два ролика. Если ты куда-то уезжаешь, должна быть возможность снимать и выкладывать контент. Он должен быть непрерывным.
— По поводу ребят-тиктокеров. Кто они?
— Блогеры — это те люди, которые не будут с тобой общаться просто так. У них нет на это времени. Они лучше позалипают в TikTok или поснимают контент. Но это добрые люди. Добрые, но пафосные.
Пафос — наше все. Любой медийный человек должен быть на пафосе. Он должен держать свой уровень и не выходить за рамки. Ведущая новостей Екатерина Андреева не может взять и начать снимать тиктоки. У нее есть свой образ. Так и у блогеров.
— Не боишься ли ты заниматься продюсерством и блогингом в России? Наверное, слышал истории про аресты девушек, которые фотографируются на фоне храмов с оголенными ягодицами. Что думаешь о законt об оскорблении чувств верующих?
— Я просто такое снимать не буду. Насчет контента — в России нужно знать законы и не идти против государства. Но я не думаю, что мы живем в такой уж отвратной стране. Мы живем не в Египте, где людей похищают и насилуют. У нас нормальная страна, просто надо ее любить и принимать такой, какая она есть.
Мое мнение: если хочешь адреналина — сходи в парк аттракционов, в комнату страха. А смысл ради хайпа что-то такое делать? Можно хайпануть на социальной теме, раз на то пошло. Я не думаю, что оголять свою грудь — это есть хорошо. Во-первых, ты сам себя неправильно позиционируешь. И когда ты зарабатываешь такую репутацию, ты дальше блогинга не пойдешь. Хайповать можно на отношениях, например.
Да, ты должен брать от жизни все. Только нужно фильтровать, чтобы не сидеть там, где не хотелось бы.
— Ты начинал свою карьеру с журналистики?
— Да, я долгое время занимался журналистикой. В 12 лет я впервые поехал в «Артек». Случайно попал в кружок журналистики. Мне посоветовали зарегистрироваться на портале «Юнпресс». Я начал ходить по концертам, брать интервью в Костроме. Жутко всем надоел.
Сейчас я хочу вести какой-нибудь социальный спецпроект. Я не создан для развлекательного контента. Я шутить не умею. А вот социальные проекты по типу «Ревиззорро», «Мужское и женское» с Юлией Барановской — я тащусь от них… Да, я дружу с редактором, шеф-редактором на телеканале. Но он не может меня взять, потому что мне 17. А уйти в журналистику хочется.
— Какие еще проекты сейчас ведешь?
— Помимо хауса, я кое-где по рекламе работаю. Бывают кинопроекты, ТВ-проекты. Все равно телевидение — это мое. В будущем — даже если не ведущим, если даже не продюсером — я готов полы мыть после какого-нибудь Гордона.
— Сейчас идут споры скорее поколенческие: в чем разница твоего поколения и поколения твоей мамы?
— Мы с детства можем зарабатывать. А нашим родителям с детства впаривали, что образование — это важно. Оно, конечно, нужно, как подушка безопасности. Но я не хочу на кого-то работать. Если я на кого-то работаю, значит, я работаю для чего-то. На телевидении я буду подчиняться своему начальнику, директору только потому, что это работа моей мечты. А все остальное — это на себя.
Но никогда не поздно начать реализовывать себя. Я очень хорошо общаюсь с Наташей Бочкаревой [Даша Букина, «Счастливы вместе»]. Она в 40 лет начала учиться на художника. И она сейчас так потрясающе пишет картины.
Разница между нами и нашими родителями — они не понимают, чем мы занимаемся.
— Если возвращаться к TikTok: можно ли назвать контент блогеров творчеством?
— С какой-то стороны — это творчество. Ты публикуешься, тебя смотрят. Тебя узнают — это факт. Это и хайп, и творчество.
Есть певица Глюкоза. Она поет — это творчество. А ее песни, где слова «Я буду вместо-вместо-вместо нее» — это легенда. Когда она появляется в «Тик-токе» — это творчество. Блогер, который просто публикует контент — да, он становится популярным. Но у него цель зарабатывать. Творчество — это когда от души и для души. У тебя не стоит на первом месте цель «заработать».
— А Даня Милохин — творец?
— Когда он ушел в музыку, он стал творцом. Конечно, он поет не как профессионал, но он старается. Его знает вся страна. Если завести блогера из нашего хауса в ресторан — его никогда не узнают. А вот завести Милохина — его все узнают, любая аудитория. Он уже с Басковым фит сделал. Его знают два поколения — и взрослые, и дети. Он творец. Творцы — это те, кто не только в одной сфере крутится. Даня же и танцами начал заниматься, и фигурным катанием. Он реально теперь артист.
Я в какой-то степени тащусь от Дани, потому что он замечательный человек. Он тоже был в детском доме, на нем это отразилось. Говорят, что люди из детских домов больные. Вот он больной в какой-то степени, но не в плохой. Он просто драйвовый и заряженный, при этом может за себя постоять.
Чтобы стать творцом, нужно что-то пережить. Ты не можешь быть миллиардером и никогда не падать. Чтобы добиться чего-то большего, нужно учиться на своих ошибках. Когда ты учишься, ты понимаешь, что ты идешь в правильном направлении.
— А хотел бы ты с Милохиным поработать?
— У меня принцип: я не работаю, я дружу. Когда ты работаешь, ты забываешь, что каждый человек внутри — искренний. Ты не должен забывать, кем ты был изначально. Каким ты был, когда был с мамой.
Даня — искренний. Мы с ним не знакомы, виделись мельком. Но я был бы рад с ним и общаться, и дружить. Работа портит людей. А вот когда ты дружишь и по дружбе что-то делаешь — это совершенно другое.