Читаем приговор. ч.5. Возражения суду
Из пяти указанных эпизодов моей якобы клеветы на геепископов светский суд не принял бы к рассмотрению ни одного.
По той причине, что «срок давности привлечения к уголовной ответственности за клевету составляет 2 года. По его истечении со дня совершения преступления лицо освобождается от ответственности. В постановлении Московского городского суда от 9 ноября 2012 года установлено: «то обстоятельство, что до момента обнаружения… статья продолжала оставаться на сайте, будучи доступной для неограниченного круга лиц, и К. не предпринял каких-либо мер по удалению ее с сайта, не свидетельствует о длящемся характере совершенного им деяния»».
https://blog.pravo.ru/blog/7241.html
Даты моих публикаций, заинтересовавших епархиальный суд (пусть даже и 29.05.2020 года) таковы:
22.12.2013
24.10.2014
08.09.2015
20.12.2015
02.02.2018
Отмечу также, что светское право РФ устанавливает, что «уголовные дела о клевете относятся к делам частного обвинения, возбуждаются только по заявлению потерпевшего, и прекращаются в связи с примирением сторон, неявкой в судебное заседание частного обвинителя без уважительных причин» https://blog.pravo.ru/blog/7241.html).
Из решения же епархиального суда следует, что никакие «потерпевшие» жалоб на меня за якобы мое клеветническое их обвинение в мужеложестве не подавали. То есть заявлений от потерпевших нет, а приговор – есть.
Не могу не отметить, что своим многолетним отказом от суда со мной и с авторами писем те клирики, о которых я публиковал рассказы с гомосексуальными обвинениями, подпадают под 79 правило (в Кормчей – 80-е) Карфагенского поместного собора 401 года:
«Определено и сие: когда на состоящих в клире бывает донос, и объявляются некоторые обвинения: тогда, частью для отклонения нарекания на церковь, частью ради достоинства клира, по каковым причинам и оказывается им снисхождение, частью для избежания гордаго злорадования еретиков и язычников, аще желают, как и должно, защищали свое дело и попещися о доказательствах своея невинности, да учинят сие в течение года, в котором должны быти вне общения. Аще же в течении года вознерадят очистити свое дело: то после сего никакой глас от них да не приемлется".
То есть обвиненный клирик без разбора его вины запрещается в служении на год, однако при этом ему дается право на защиту.
Каждый клирик, говорит блаж. Августин, должен иметь всегда перед глазами две вещи: совесть и доброе имя (conscientia et fama); для нас самих достаточно совести, а ради других нам необходимо доброе имя: "совесть для тебя, а доброе имя ради ближнего твоего" (conscientia tibi, fama proximo tuo) [Sermo I de vita et moribus cler. [Migne, s.1., t.39, p.2, col.1569; Ср. Augustini ер.(65) ad Xantippura episcopum [Migne, s.1., t.33, col.234 и сл.].
«Так как каждый клирик должен пользоваться добрым именем, то правило, изданное по этому поводу, предписывает следующее: если на клириков, вследствие каких-либо преступлений, публично подана жалоба (δια τινά εγκλήματα έλεγχθέντας) или в обществе пронесся слух, что они совершили какие-либо преступления, то, ради своего доброго имени и авторитета церкви, они должны употребить все усилия, чтобы в течение года оправдать себя перед церковным судом и вместе с тем показать перед общественным мнением свою невинность. Если же они не успеют сделать этого в течение означенного времени, то теряют право на оправдание и предаются суду. А то обстоятельство, что, как постановляет правило, такие клирики в течение года должны находиться вне общения, бывает, как говорит в толковании данного правила Зонара, не потому, что на основании поданной жалобы доказана их виновность (так как в таком случае они были бы низвергнуты), но единственно потому, что они довели людей до сомнения относительно того, что ими совершено преступление» (Афинская Синтагма, III,502).
74-е апостольское правило говорит о том же: «Епископ, от людей вероятия достойных обвиняемый в чем-либо, необходимо сам должен быть призван епископами». Проф. Н. А. Заозерский при изъяснении этого правила говорит, что оно касается и пресвитеров и мирян – «Как согрешающие или только навлекающие на себя подозрение, они равны по своему положению на суде – подсудимые. Это общий закон всякого судопроизводства, как церковного, так и светского» (Заозерский Н. А. Церковный суд в первые века христианства. Кострома, 1878, с. 42).
6-е правило 7 Вселенского собора уточняет, что по обвинению в поступках, предосудительных не только с точки зрения церкви, обвинителем может быть кто угодно: «аще кто принесет на епископа некую собственную, то есть, частную жалобу, как-то, в притязании им имения, или в иной какой либо потерпенной от него неправде: при таковых обвинениях не приимати в разсуждение ни лица обвинителя, ни веры его. Аще же возводимая на епископа вина будет церковная: тогда подобает разсмотряти лице обвинителя».
Разврат и харассмент не есть нечто, порицаемое только церковными правилами. Поэтому обвинение епископа в мужеложестве должно приниматься церковными судами вне зависимости от личности пострадавшего (обвинителя).
Поскольку это требование не есть нечто собственно христианское, Карфагенский собор просто перенес в церковную жизнь закон, давным-давно действовавший в Афинах:
Если кого обвиняли в развратном поведении, но без возбуждения против него судебного процесса, то такому гражданину запрещалось заниматься политической деятельностью и выступать с предложениями в Совете и на народном собрании.
"Человек, не чувствующий за собой вины, должен не возражать против назначенного ему судебного разбирательства, а доказывать свою невиновность. Точно так же и ты, Андротион, уличенный в развратном поведении, если и выступаешь с предложениями - все же не надейся избежать ответственности. Ты обязан или доказать несправедливость обвинения в развратном поведении, или понести наказание за то, что вносишь предложения, будучи запятнан таким преступлением (ведь у тебя и права нет заниматься политической деятельностью!)... Солон в этом законе, запрещающем лицам, уличенным в развратном поведении, выступать с речами или вносить предложения на народном собрании..." (Демосфен, XXII, 29-30 http://simposium.ru/ru/node/756).
Это "частичная атимия", ἀτιμία κατὰ προστάξεις , то есть частичное поражение в правах. Атимия противоположна епитимии (έπιτιμία): это не наказание в собственном смысле слова, но нечто похоже на современные «досудебные ограничения».
И это - в демократических Афинах 5 века до нашей эры. (Подробнее: Никитюк Е. В. Афинские нечестивцы. Процессы по обвинению в религиозном нечестии в Афинах в конце V в. до н.э. - СПб., 2018).
Прошло 2 500 лет. Московский церковный суд не в курсе…
Суд обвиняет меня в том, что я допустил «Неоднократные утверждения, не подкрепленные неопровержимыми фактами, о принадлежности живых или почивших архиереев к числу мужеложников».
Чтобы представить «неопровержимые факты», надо провести следствие. Меня такими полномочиями никто не наделял. В суде я не обвинитель, а обвиняемый. Значит, на моей стороне «презумпция невиновности», а бремя доказательств лежит на обвинении, то есть на церковном суде. Суд должен доказать, что представленные мною свидетельства «опровержимы». Для этого он должен был бы провести свое следствие с вызовом и допросом потерпевших. Но за все 8 месяцев своей работы суд даже не пробовал узнать у меня их имена и контакты.
Так провел ли сам суд такое расследование? Об этом он ничего не сообщил, и потому именно его обвинение в мой адрес является голословным. Опубликованные мною письма пострадавших от архиеп. Стефана были вполне достаточны, чтобы суд начал свое следствие. Но суд уклонился от исполнения этой своей обязанности.
***
предыдущие записи с разбором приговора
https://diak-kuraev.livejournal.com/3196374.html
https://diak-kuraev.livejournal.com/3200083.html
https://diak-kuraev.livejournal.com/3202070.html
https://diak-kuraev.livejournal.com/3204054.html
https://diak-kuraev.livejournal.com/3204954.html
По той причине, что «срок давности привлечения к уголовной ответственности за клевету составляет 2 года. По его истечении со дня совершения преступления лицо освобождается от ответственности. В постановлении Московского городского суда от 9 ноября 2012 года установлено: «то обстоятельство, что до момента обнаружения… статья продолжала оставаться на сайте, будучи доступной для неограниченного круга лиц, и К. не предпринял каких-либо мер по удалению ее с сайта, не свидетельствует о длящемся характере совершенного им деяния»».
https://blog.pravo.ru/blog/7241.html
Даты моих публикаций, заинтересовавших епархиальный суд (пусть даже и 29.05.2020 года) таковы:
22.12.2013
24.10.2014
08.09.2015
20.12.2015
02.02.2018
Отмечу также, что светское право РФ устанавливает, что «уголовные дела о клевете относятся к делам частного обвинения, возбуждаются только по заявлению потерпевшего, и прекращаются в связи с примирением сторон, неявкой в судебное заседание частного обвинителя без уважительных причин» https://blog.pravo.ru/blog/7241.html).
Из решения же епархиального суда следует, что никакие «потерпевшие» жалоб на меня за якобы мое клеветническое их обвинение в мужеложестве не подавали. То есть заявлений от потерпевших нет, а приговор – есть.
Не могу не отметить, что своим многолетним отказом от суда со мной и с авторами писем те клирики, о которых я публиковал рассказы с гомосексуальными обвинениями, подпадают под 79 правило (в Кормчей – 80-е) Карфагенского поместного собора 401 года:
«Определено и сие: когда на состоящих в клире бывает донос, и объявляются некоторые обвинения: тогда, частью для отклонения нарекания на церковь, частью ради достоинства клира, по каковым причинам и оказывается им снисхождение, частью для избежания гордаго злорадования еретиков и язычников, аще желают, как и должно, защищали свое дело и попещися о доказательствах своея невинности, да учинят сие в течение года, в котором должны быти вне общения. Аще же в течении года вознерадят очистити свое дело: то после сего никакой глас от них да не приемлется".
То есть обвиненный клирик без разбора его вины запрещается в служении на год, однако при этом ему дается право на защиту.
Каждый клирик, говорит блаж. Августин, должен иметь всегда перед глазами две вещи: совесть и доброе имя (conscientia et fama); для нас самих достаточно совести, а ради других нам необходимо доброе имя: "совесть для тебя, а доброе имя ради ближнего твоего" (conscientia tibi, fama proximo tuo) [Sermo I de vita et moribus cler. [Migne, s.1., t.39, p.2, col.1569; Ср. Augustini ер.(65) ad Xantippura episcopum [Migne, s.1., t.33, col.234 и сл.].
«Так как каждый клирик должен пользоваться добрым именем, то правило, изданное по этому поводу, предписывает следующее: если на клириков, вследствие каких-либо преступлений, публично подана жалоба (δια τινά εγκλήματα έλεγχθέντας) или в обществе пронесся слух, что они совершили какие-либо преступления, то, ради своего доброго имени и авторитета церкви, они должны употребить все усилия, чтобы в течение года оправдать себя перед церковным судом и вместе с тем показать перед общественным мнением свою невинность. Если же они не успеют сделать этого в течение означенного времени, то теряют право на оправдание и предаются суду. А то обстоятельство, что, как постановляет правило, такие клирики в течение года должны находиться вне общения, бывает, как говорит в толковании данного правила Зонара, не потому, что на основании поданной жалобы доказана их виновность (так как в таком случае они были бы низвергнуты), но единственно потому, что они довели людей до сомнения относительно того, что ими совершено преступление» (Афинская Синтагма, III,502).
74-е апостольское правило говорит о том же: «Епископ, от людей вероятия достойных обвиняемый в чем-либо, необходимо сам должен быть призван епископами». Проф. Н. А. Заозерский при изъяснении этого правила говорит, что оно касается и пресвитеров и мирян – «Как согрешающие или только навлекающие на себя подозрение, они равны по своему положению на суде – подсудимые. Это общий закон всякого судопроизводства, как церковного, так и светского» (Заозерский Н. А. Церковный суд в первые века христианства. Кострома, 1878, с. 42).
6-е правило 7 Вселенского собора уточняет, что по обвинению в поступках, предосудительных не только с точки зрения церкви, обвинителем может быть кто угодно: «аще кто принесет на епископа некую собственную, то есть, частную жалобу, как-то, в притязании им имения, или в иной какой либо потерпенной от него неправде: при таковых обвинениях не приимати в разсуждение ни лица обвинителя, ни веры его. Аще же возводимая на епископа вина будет церковная: тогда подобает разсмотряти лице обвинителя».
Разврат и харассмент не есть нечто, порицаемое только церковными правилами. Поэтому обвинение епископа в мужеложестве должно приниматься церковными судами вне зависимости от личности пострадавшего (обвинителя).
Поскольку это требование не есть нечто собственно христианское, Карфагенский собор просто перенес в церковную жизнь закон, давным-давно действовавший в Афинах:
Если кого обвиняли в развратном поведении, но без возбуждения против него судебного процесса, то такому гражданину запрещалось заниматься политической деятельностью и выступать с предложениями в Совете и на народном собрании.
"Человек, не чувствующий за собой вины, должен не возражать против назначенного ему судебного разбирательства, а доказывать свою невиновность. Точно так же и ты, Андротион, уличенный в развратном поведении, если и выступаешь с предложениями - все же не надейся избежать ответственности. Ты обязан или доказать несправедливость обвинения в развратном поведении, или понести наказание за то, что вносишь предложения, будучи запятнан таким преступлением (ведь у тебя и права нет заниматься политической деятельностью!)... Солон в этом законе, запрещающем лицам, уличенным в развратном поведении, выступать с речами или вносить предложения на народном собрании..." (Демосфен, XXII, 29-30 http://simposium.ru/ru/node/756).
Это "частичная атимия", ἀτιμία κατὰ προστάξεις , то есть частичное поражение в правах. Атимия противоположна епитимии (έπιτιμία): это не наказание в собственном смысле слова, но нечто похоже на современные «досудебные ограничения».
И это - в демократических Афинах 5 века до нашей эры. (Подробнее: Никитюк Е. В. Афинские нечестивцы. Процессы по обвинению в религиозном нечестии в Афинах в конце V в. до н.э. - СПб., 2018).
Прошло 2 500 лет. Московский церковный суд не в курсе…
Суд обвиняет меня в том, что я допустил «Неоднократные утверждения, не подкрепленные неопровержимыми фактами, о принадлежности живых или почивших архиереев к числу мужеложников».
Чтобы представить «неопровержимые факты», надо провести следствие. Меня такими полномочиями никто не наделял. В суде я не обвинитель, а обвиняемый. Значит, на моей стороне «презумпция невиновности», а бремя доказательств лежит на обвинении, то есть на церковном суде. Суд должен доказать, что представленные мною свидетельства «опровержимы». Для этого он должен был бы провести свое следствие с вызовом и допросом потерпевших. Но за все 8 месяцев своей работы суд даже не пробовал узнать у меня их имена и контакты.
Так провел ли сам суд такое расследование? Об этом он ничего не сообщил, и потому именно его обвинение в мой адрес является голословным. Опубликованные мною письма пострадавших от архиеп. Стефана были вполне достаточны, чтобы суд начал свое следствие. Но суд уклонился от исполнения этой своей обязанности.
***
предыдущие записи с разбором приговора
https://diak-kuraev.livejournal.com/3196374.html
https://diak-kuraev.livejournal.com/3200083.html
https://diak-kuraev.livejournal.com/3202070.html
https://diak-kuraev.livejournal.com/3204054.html
https://diak-kuraev.livejournal.com/3204954.html