ПАТРИОТИЧЕСКИЙ СКЕЛЕТ В НАРОДНОМ ШКАФУ
Опыт фальсификации с помощью археологии и судебной криминалистики
Практика подделки святых мощей известна учёным со времён христианского Средневековья. Народу всегда требовались вещественные доказательства чудес и святости. Неслучайно одним из обязательных требований для канонизации святого выступает наличие нетленных останков. Соборы и монастыри по всей Европе соревновались в коллекционировании как можно большего количества бурых частиц человеческой плоти, которые можно было более, а чаше всего — менее достоверно связать с именами почитаемых святых. Вспоминается анекдот о споре двух благочестивцев, видевших череп Иоанна Крестителя в двух разных местах. В результате оба успокоились на компромиссе, что в Кёльне они видели череп Иоанна в 10-летнем возрасте. В случае с почитанием святых мощей принцип веры определяет святость. Вопросы подлинности не стоят столь остро, как в случае с останками национальных исторических героев.
Совсем недавно вся страна стала свидетелем рождения новой фальсификации — обретения останков символа романовской народности и антипольского патриотизма Ивана Сусанина. Приметой времени стало использование в «опознании» новейших комплексных методик, занимающих передовые позиции в современной исторической науке.
«МОЯ ЗДЕСЬ МОГИЛА»?
Общество испытало «культурный шок» после обнародования результатов археологического и судебно-криминалистического исследований. Этот стресс усиливал целый ряд обстоятельств. Во-первых, устойчивое представление о том, что Сусанин завёл коварных поляков в болото (другая версия — в непроходимую чащу) и погиб там вместе с ними. Точнее, несколько раньше их. Вспоминаются строки Кондратия Рылеева:
«Куда ты ведёшь нас?.. не видно ни зги! —
Сусанину с сердцем вскричали враги, —
Мы вязнем и тонем в сугробинах снега;
Нам, знать, не добраться с тобой до ночлега.
(...)
«Куда ты завёл нас?» — лях старый вскричал.
«Туда, куда нужно! — Сусанин сказал. —
Убейте! Замучьте! — моя здесь могила!
Но знайте и рвитесь: я спас Михаила!»
«Иван Сусанин». 1822.
Эпический вариант этой трактовки представлен в опере Глинки «Жизнь за царя» и массе литературно-поэтических опусов о костромском Горации.
ИМЯ ТВОЁ БЕССМЕРТНО!
ПОДВИГ ТВОЙ — НЕПОНЯТЕН!
Ситуация осложняется тем, что в наши дни далеко не все почитатели истории убеждены в реальности подвига Сусанина. Красивый и актуальный для первой половины XIX столетия миф об Иване Сусанине прожил в блаженном не раскритикованном состоянии не более шести десятилетий. В начале же 1862 года (год 1000-летия призвания Рюрика, которое тогда трактовалось в качестве начала Российского государства) в февральском номере «Отечественных записок» появилась статья Николая Костомарова «Иван Сусанин».
Конечно, для не прошедших жестокую школу постмодернизма современников Николая Ивановича его выводы стали жестоким ударом. Для нас теперь заключения крамольного историка не кажутся чересчур радикальными: «Страдание Сусанина есть происшествие, само по себе очень обыкновенное в то время. Тогда козаки бродили по деревням и жгли и мучили крестьян... Могло быть, разбойники, напавшие на Сусанина, были такого же рода воришки, и событие, столь громко прославленное впоследствии, было одним из многих в тот год... Могло быть, однако, что в числе воров, напавших на Сусанина, были литовские люди, но уж никак тут не был какой-нибудь отряд, посланный с политической целью схватить или убить Михаила... Таким образом, в истории Сусанина достоверно только то, что этот крестьянин был одной из бесчисленных жертв, погибших от разбойников, бродивших по России в Смутное время; действительно ли он погиб за то, что не хотел сказать, где находился новоизбранный царь Михаил Фёдорович, — это остаётся под сомнением...»
Костомаровский рефрен — «могло быть» стал эпиграфом к продолжающимся полтора столетия спорам. Но дух сомнения витал над образом Сусанина и его подвигом всё это время. И было отчего. По сути, наш список источников ограничивается одной грамотой царя Михаила Фёдоровича 1619 года со смутным описанием подвига Сусанина (см.: Документ без комментария) да несколькими актами позднейших правителей, в которых явно видна тенденция к развитию сюжета в пользу потомков дочери костромского героя.
Любопытно, что даже знаменитое на весь свет отчество Ивана Сусанина — Осипович — в этих источниках не упоминается. Нет и известий о его родителях, большой честью для дворцового крестьянина (пусть и погибшего) было уже то, что царская грамота именовала его полным именем — Иван. Зять героя Собинин везде именуется по этикету XVII века «Богдашкой». В ту эпоху отчество вообще являлось прерогативой бояр и дворян. Крестьян официально именовали уменьшительной формой имени и прозвищем. Выходит, если бы отца Сусанина звали Осипом (Иосифом), то тогда и его прозвище было бы Осипов, а не Сусанин. Сусанна — имя женское, это может указывать на то, что Сусанин рос без отца. Первое отчество («Иванович») в литературе Сусанину дал Н. А. Полевой в драме «Костромские леса» (1841 год). «Осипович» появился лишь два десятилетия спустя в беллетристике, но это оказалось вполне по душе и учёным мужам. Забавно, что и в новейшей судебно-криминалистической экспертизе идентифицированы останки Ивана Осиповича Сусанина (см.: Документ без комментария).
Всё это вместе повлияло на формирование в обществе довольно туманного образа героя, который не то был, не то не был, но куда-то завел каких-то поляков и прочую немчуру:
Заметает свежий ветер тропы.
Под ногами — взрыхленная твердь,
Позади — голодный сброд Европы.
Впереди — мучительство и смерть.
А. Петров. «Иван Сусанин». 1958.
Эдакий фантом, пригодна либо уж только для совсем кондовой псевдопатриотической пропаганды, либо — для анекдотов периода застоя и перестройки, смысл которых состоял в том, что Сусанин предлагал всему Политбюро указать нужную дорогу. Костромской крестьянин перестал восприниматься в качестве реального человека.
Символично, что образ критика в весьма забавном виде вошел в патриотическую поэзию советской поры:
Хитро блеснёт очками сальными,
Роняя в сторону смешок:
«А знаешь, не было Сусанина,
Давно идёт такой слушок.
По сути здесь и спорить нечего.
Был просто оперный сюжет...»
В. Лебедев. «Рукавица Сусанина». 1982.
В головах наших сограждан с трудом укладывалось — как в этих обстоятельствах можно было найти могилу героя и опознать его останки? Оказывается, можно. Если правильно сформулировать цели, обеспечить ресурсы и организовать эффективный менеджмент.
АДМИНИСТРАТИВНО-КОМАНДНАЯ АРХЕОЛОГИЯ
За доказательство реальности событий далёкого 1613 года и раскрытия подвига Сусанина в качестве одного из «определяющих обстоятельств в возрождении российской государственности» взялась костромская наука. В 2001 году губернатором области В. А. Шершуновым была утверждена и профинансирована Программа исследования памятных мест, связанных с именем Ивана Сусанина. Настораживают уже цели этой научной программы: «определить предполагаемое место захоронения Ивана Сусанина»; «провести археологические раскопки на некрополе»; «выявить из группы захоронений погребённых, соответствующих времени и параметрам Ивана Сусанина, а именно: захоронения начала XVII века, относящиеся к мужским, старше 40 лет, имеющие следы насильственной смерти»; «провести современными методами судебной медицины идентификацию выявленных останков и возможную принадлежность их Ивану Сусанину». Мы цитируем «Аннотацию результатов проведённых археологических и судебно-медицинских исследованиях (Так в тексте! — Авт.) по идентификации останков Ивана Сусанина», подготовленную главным археологом Костромы и заместителем начальника департамента культурного наследия, культуры и туризма Костромской области С. И. Алексеевым.
Цели ясны! Задачи определены! Осталось освоить бюджеты. Не беда, что уже цели с научной точки зрения поставлены некорректно. Интересно, что определение сельского погоста Исупово в качестве места захоронения героя само по себе является открытием. В обширной краеведческой литературе и самом серьёзном на сегодняшний день исследовании об Иване Сусанине костромского историка Н, А. Зонтикова выдвигалось две версии местонахождения могилы земляка: Ипатьевский монастырь и Домнино. Эти версии тоже носят вероятностный характер, но имеют и некоторые обоснования, связанные с местными преданиями. Исупово никогда не рассматривалось в этом качестве.
Далее в документе изложены сведения о результатах трехлетних раскопок назначенного места захоронения. Отчёт о найденных нательных крестиках, количестве эксгумированных останков (около 400). Подробнее о квадрате Д-1, в котором «обнаружено вторичное захоронение (перезахоронение 13а), представленное группой трубчатых костей и черепной коробкой», на которой «имелся след от рубленой раны, приведшей к летальному исходу». Любопытно далее: «Датирующих находок перезахоронение не содержало, однако результаты стратиграфических наблюдений позволяют определить время его первоначального захоронения между концом XVI и серединой XVII веков». Всё! С этого момента научный поиск закончился. Начался интереснейший процесс запрограммированного доказательства.
Дело даже не в антропологическом или судебно-криминалистическом исследовании. Группы, проводившие их, сделали свою работу добросовестно. Проблема в заданности интерпретаций и постановке вопросов. Попробуем понять разницу. Если задать вопрос так: «Принадлежат ли эти останки Ивану Сусанину?» Что, по-вашему, сможет ответить добросовестный ученый? А если спросить: «Имеются ли признаки, исключающие принадлежность костных останков из перезахоронения Исуповского некрополя Ивану Осиповичу Сусанину?» Думаем, таких признаков не найдётся ещё у доброй сотни из 400 извлечённых с погоста останков.
Достоверность полученных результатов быстро «затвердили» на Всероссийской научной конференции «Смутное время в контексте становления российской государственности и личность Ивана Сусанина: мифы и реальность». По версии Алексеева, конференция «отметила высокий научный уровень проведённых работ». Видимо, эта формулировка должна была окончательно установить в глазах просвещённой публики достоверность научных результатов.
Из «Резолюции... конференции» от 15 марта 2006 года подписавший её секретарь форума Алексеев выжимает лишь то, что необходимо для выполнения поставленных губернатором задач. Даже сухой слог выдаёт наличие нешуточной дискуссии: «Участниками конференции проявлен пристальный интерес к результатам междисциплинарных исследований памятных мест, связанных с именем Ивана Сусанина. Конференция признаёт, что данный круг исследований проведён на высоком научном уровне и демонстрирует позитивный опыт комплексного подхода к решению проблемы идентификации личности. Для дальнейшей конкретизации сведений об Иване Сусанине должен быть проведён расширенный поиск новых исторических источников». В сущности, это заключение о том, что проблему невозможно решить на основании имеющихся данных даже с помощью самых современных научных методик. Но кому же в наше время важны детали? «Результаты исследований были введены в научный оборот и представлены общественности» на конференции, которая «отметила высокий научный уровень проведённых работ». Точка! И что из того, что научная истина не определяется демократическим голосованием?
Сенсационные результаты были растрезвонены по всему миру. Не было ни одной газеты или телеканала, забывших сообщить о сенсации. Страстность репортажей нагнеталась близостью визита Президента В. В. Путина в Кострому и ещё актуальной тогда дискуссией о национальной идее в свете нового праздника народного единства. Вспомнились забытые строки:
Так и лёг он спать в печали
За судьбу родной земли.
Чу... вдруг в двери застучали.
Ляхов черти принесли.
С. Калягин «За русскую землю». 1968.
Костяк из Смутного времени оказался очень своевременным и в новом тысячелетии. Но давайте разберём наш скелет, так сказать, по косточкам.
ЗАЧИСТКА СЕДЬМОГО ШТЫКА
Мы решили проверить некоторые данные «Аннотации результатов» Алексеева по первоисточникам. Таковыми являются хранящиеся в архиве Института археологии РАН ежегодные научные отчёты о проводившихся на некрополе раскопках (А. В. Новиков. Отчёты о работах в 2002-2004 гг. Ф. Р-1. Ед. хр. 23084, 24880, 24881, 24882).
Эти материалы тщательно изучены и сопоставлены с данными, представленными Алексеевым. В результате появились любопытные наблюдения.
Археологические раскопки на Исуповском некрополе проводились широкой площадью, по выдававшимся Отделом полевых исследований Института археологии РАН Открытым листам, вполне профессионально (руководитель Новиков). Полученные научные результаты достаточно представительны. Они зафиксированы с помощью описаний, чертежей и фотографий с принятой для таких работ степенью точности. Хотя можно поставить вопросы: а) о необходимости столь широкого вскрытия позднесредневекового некрополя; б) о степени точности датировки отдельных погребений и восстановлении общей стратиграфии, — сколько-нибудь серьёзных методических претензий к проведённым раскопкам не возникает. Напротив. Совершенно очевидно, что только эти отчёты могут и должны служить главным документом, на который следует опираться при оценке качества идентификации.
Особого внимания заслуживает «Отчёт о раскопках... в 2002 году»,к которому должны были бы апеллировать авторы идентификации. Однако при сопоставлении представленных на экспертизу документов и хранящихся в архиве Института археологии РАН материалов выявлены серьёзные расхождения. Вот главные из них:
1) вызывает удивление упоминание в представленных документах какого-то деревянного реликвария», в котором якобы производилось вторичное захоронение костей Ивана Сусанина. В «Отчёте...» о нём нет никаких упоминаний;
2) в представленных документах названо как возможное погребение Ивана Сусанина, «погребение № 13а за 2002 год» в квадратах Г, Д — 1, 2. Но в «Отчёте о раскопках...» погребения за таким номером вообще нет. По-видимому, номер 13а присвоен позже, уже в камеральной обстановке, когда одной из групп останков решено было придать особое значение.
Можно предположить, что речь идёт о погребении под номером 13 — или, по меньшей мере, об одном из погребений в указанных квадратах Г, Д — 1, 2. Однако в отчёте явно не показано никакого костяка, который можно было бы (пусть предположительно) связать с Иваном Сусаниным.
Под номером 13 в «Отчёте...» (С.18) описан не один, а по крайней мере два костяка: детский (ребёнок 7-8 лет) и фрагменты взрослого (30-35 лет, указан рост 166 см — видимо, он восстановлен по длинным костям). Отметим, что погребения описаны, что называется, «рутинно», наряду с десятками других; никакого особого внимания им не уделено, и речь о соотнесении одного из них с Иваном Сусаниным в тексте отчёта не идет.
Текст отчёта подтверждён фотографиями и чертежами. На фотографии и чертеже погребения 13, а также на плане зачистки 7-го штыка (С. 71), действительно, отчётливо виден скелет ребёнка, справа от которого — две длинные кости ноги взрослого человека в естественном сочленении. Вероятно, это остатки ранее существовавшей и разрушенной (при погребении ребёнка?) могилы. К таким же остаткам могут относиться разбросанные вокруг черепные крышки (не менее четырёх); их фрагменты; отдельные кости нескольких скелетов. Наконец, разрозненные кости есть на планах предыдущей и последующей зачисток указанных квадратов — что естественно для существовавшего столетиями и многократно перекопанного некрополя.
Какой была процедура выделения из всех этих останков так называемого «погребения 13а» и какие для этого имелись основания, в представленных документах не сказано.
Судя по материалам «Отчёта...», видеть среди этих останков сознательное вторичное перезахоронение нет никаких причин (в случае с ножными костями в естественном сочленении этому противоречит даже их сохранное состояние — при перезахоронениях через сколько-нибудь значительный промежуток времени все сочленения, как правило, распадаются);
3) авторами идентификации принята дата останков в пределах конца XVI-XVII вв., но конкретных оснований для этого не приведено. На основании материалов «Отчёта...» её установить невозможно: вероятно, она установлена по двум обломкам крестика-тельника, но в альбоме «Отчёта...» нет ни прорисовки, ни фото этих находок. Общий материал некрополя не настолько ясен, чтобы дать основания для выяснения хронологического соотношения костяков ни в указанных квадратах, ни с костяками остальной части кладбища;
4) в документе С. И. Алексеева идет речь о повреждениях черепа из «погребения 13а».
Но в «Отчёте...» за 2002 год ни один из черепов, найденных внутри и вблизи погребения 13, не включён в специальное перечисление всех черепов с травмами «в том числе рубленого характера» (С. 4, верхний абзац).
Это особенно важное замечание. Поскольку полевые археологи и антропологи, проводившие первичное обследование, не отмечают никаких повреждений черепа (черепов) при словесном описании погребения 13 и костных останков вокруг него — вполне вероятно, что на обследованных ими костяках никаких повреждений не было. По-видимому, предлагаемый к идентификации череп происходит с другого участка.
Итак, отчёт за 2002 год не содержит информации, которая позволила бы идентифицировать «погребение № 13а за 2002 год», указанное в представленных документах, ни как возможное погребение Ивана Сусанина, ни в качестве погребения какого бы то ни было конкретного лица вообще. Более того, складывается впечатление, что «погребение № 13а» в том виде, как оно описано в представленных документах — просто произвольно сконструированная выборка (из лежавших в районе детского погребения № 13 костей?).
Несомненно, непредвзятая атрибуция погребения на позднесредневековом грунтовом могильнике при полном отсутствии наземной маркировки отдельных могил объективно представляет невероятную по сложности задачу. Дело дополнительно осложняется отсутствием документальных сведений о местоположении могилы внутри некрополя или каких-либо иных свидетельств о совершении этого погребения. Нет никаких сомнений, что с точки зрения археологии об обнаружении останков Ивана Сусанина в Исуповском могильнике говорить пока не приходится.
Может быть, результаты, полученные выдающимся современным криминалистом В. Н. Звягиным, проясняют вопрос? Но нет. Обнаруженные входе криминалистической экспертизы признаки черепной травмы от удара по голове оружием с острым краем (предположительно топор) сами по себе могут только объяснить причину смерти индивида, чьи останки подверглись научному анализу. К сожалению, факт травмы черепа без исчерпывающего археологического контекста не может быть решающим фактором идентификации личности Ивана Сусанина.
Если обнаруженные в ходе раскопок Исуповского кладбища материалы действительно можно отнести к Смутному времени, то зафиксированное Звягиным определённое число рубленых ран конечностей и головы у некоторых индивидов может лишь отражать эпизод этого неспокойного в истории русского народа периода, и опять-таки быть не определяющим фактором гибели именно Сусанина и обманутых им поляков, а другого человека и его современников. Вообще же травмы, подобные той, что имеется на «идентифицированном» черепе, отмечаются на останках с частотой от 4 до 15 процентов мужского населения, живших в эпоху Средневековья и раннего Нового времени.
ДОКУМЕНТ БЕЗ КОММЕНТАРИЯ
Жалованная (Обельная) грамота царя Михаила Фёдоровича зятю Ивана Сусанина Богдану Сабинину 1619 год
Божией милостью, мы, великий государь, царь и великий князь Михайло Фёдорович, всея Русии самодержец, по нашему царскому милосердию, а по совету и прошению матери нашея, государыни, великия старицы инокини Марфы Ивановны, пожаловали есма Костромского уезда, нашего села Домнина, крестьянина Богдашка Сабинина, за службу к нам и за кровь, и за терпение тестя его Ивана Сусанина: как мы, великий государь, царь и великий князь Михайло Фёдорович всея Руси в прошлом 121 (прим.: 1613) году были на Костроме, и в те поры приходили в Костромской уезд польские и литовские люди, а тестя его, Богдашкова, Ивана Сусанина в те поры литовские люди изымали и его пытали великими, немерными пытками и пытали у него где в те поры мы, великий государь, царь и великий князь Михайло Фёдорович всея Русии были, и он Иван, ведая про нос, великого государя, где мы в те поры были, терпя от тех польских и литовских людей немерные пытки, про нас, великого государя, тем польским и литовским людям, где мы в те поры были, не сказал, а польские и литовские люди замучили его до смерти. И мы, великий государь, царь и великий князь Михайло Фёдорович всея Русии пожаловали его, Богдашка, за тестя его Ивана Сусанина к нам службу и за кровь в Костромском уезде нашего дворцового села Домнина половину деревни Деревнищ, на чем он, Богдашка, ныне живёт, полторы чети выти земли велели обелить с тое полу-деревни, с полторы чети выти на нём, на Богдашке, и на детях его, и но внучатах, и на правнучатах наших никаких податей и кормов, и подвод, и намётных всяких столовых и хлебных запасов, и в городовые поделки, и в мостовщину, и в иныя ни какия подати имати с них не велели; велели им тое полдеревни во всем обелить и детям их, и внучатам, и во весь род неподвижно. А будет то наше село Домнино в который монастырь и в отдаче будет, тое полдеревни Деревнищ, полторы чети выти земли ни в который монастырь с тем селом отдавать не велели, велели по нашему царскому жалованью владеть ему, Богдашке Сабинину, и детям его, и внучатам, и в род их во веки неподвижно. Дана сия наша царская жалованная грамота в Москве лета 7128 (1619) ноября в 30 день.
Проведённая Павлом Ивановым генетическая экспертиза лишь косвенно подтвердила родство нескольких индивидов в рамках единой сельской округи. Этот факт не вызывает никаких сомнений. Необходимого же для генетиков материала для полноценного анализа ДНК археологи представить не смогли.
Анализ портретного сходства предполагаемого Ивана Сусанина и его потомков доказал невероятную похожесть. Этот факт, как и предыдущие, может только подчеркнуть, что на кладбище захоронены предки ныне живущих в Ипатово выходцев из этого района. К сожалению, и этот анализ не может достоверно утверждать, что череп, полученный Звягиным из рук археологов, принадлежал Ивану Сусанину.
Звягин в своем анализе лишь пытался привести историю гибели предложенных для криминалистического анализа индивидов. Его же заключение использовали в прессе как весомое доказательство идентификации личности, что, как видим, неправомерно.
В общем виде такие же выводы содержатся в заключении Института археологии РАН, сделанном по запросу Министерства культуры России. Выходит, что финансовые ресурсы региона ушли в песок. Из заявленных в костромской программе целей можно считать выполненной лишь одну — «провести археологические раскопки на некрополе».
Весьма примечательны обстоятельства, приведшие к запросу Минкультуры России в Институт археологии РАН.
О НАРОДНОМ ЕДИНСТВЕ И РЕГИОНАЛЬНОМ ТУРИЗМЕ
Оказывается, в начале июня 2006 года губернатор Костромской области В. А. Шершунов обратился в Администрацию Президента Российской Федерации с просьбой об организации торжественного «захоронения останков Ивана Осиповича Сусанина». На Старой площади дали поручение — разобраться. Вероятно, если бы не отрицательный отзыв академического института, неизвестно чьи кости под именем Ивана Сусанина уже покоились бы, окружённые ароматами мира и ладана, в каком-нибудь сооружении, находящемся на балансе организации, возглавляемой архиепископом Костромским и Галичским Александром, и спокойно готовились бы к канонизации. Теперь придётся ещё повременить. Напомним, что вопрос о канонизации ставился перед патриархом Алексием II ещё в 2002 году. Предстоятель РПЦ тогда проявил осторожность: «Ваш соотечественник Иван Сусанин совершил жертвенный подвиг, но, думаю, к этому нужно подходить осторожно, поскольку надо подробно изучить жизнь Ивана Сусанина и найти критерии, которые позволяют прославить того или иного подвижника в лике святых». Тогда же, по сообщению ИТАР-ТАСС, патриарх выразил надежду, что работа по изучению исторических сведений об Иване Сусанине будет продолжена и её итоги «позволят принять правильное взвешенное решение...». Как раз в 2002 году кипела работа на раскопе Д-1 в Исупово.
ДОКУМЕНТ БЕЗ КОММЕНТАРИЯ
Заключение медико-криминалистической экспертизы, 2006 год
Общее заключение
1. Проведённое медико-криминалистическое исследование каких-либо признаков, исключающих принадлежность костных останков из реликвария 13а некрополя «Исупово» Ивану Осиповичу Сусанину не обнаружило.
Костные останки из реликвария 13а принадлежали мужчине восточно-балтийского антропологического типа в возрасте 45-50 лет с длиной тела 164 ±2 см.
2. Повреждения черепа мужчины из реликвария 13а, не имеющие признаков заживления, указывают на насильственную смерть и вполне соответствуют обстоятельствам мученической кончины Ивана Сусанина.
3. По краниологическим данным погребения П1, П4, П5, П8, реликварий А2 некрополя «Прискоково» и реликварий 13а некрополя «Исупово» принадлежали представителям одной семейной группы, связанных друг с другом кровным родством.
4. Признаки внешности мужчины из реликвария 13а некрополя «Исупово» присутствуют в облике достоверно известных потомков Ивана Сусанина в VIII — XV поколениях.
Научный руководитель Проекта профессор В. Н. Звягин
Едва ли мы когда-нибудь получим достоверные сведения о нескольких десятилетиях жизни Сусанина до подвига. Поэтому перспективы церковного прославления героя Смутного времени связаны с торжественным «перенесением мощей», скажем, в весьма кстати отвоёванный у государственного музея Ипатьевский монастырь и дальнейшими чудесами у гроба. Для этого нужно время/ А инвестиции в туризм, в том числе и в паломнический, нужны сейчас.
Нынче не время маленьких изменений, а эпоха постановки крупных задач. Это становится предельно понятно после изучения принятой в 2005 году Концепции областной целевой программы «Историко-культурное, природное и духовное наследие Костромской области (до 2020 года)». Самое интересное таится в Приложении, рисующем захватывающие перспективы «программных мероприятий по археологическому исследованию цивилизационных процессов в Костромском Поволжье в древности, Средневековье и в русское время».
Вот какие результаты ожидают получить наши костромские коллеги:
«В течение 7-10 лет возможно получить следующие результаты:
— удревнить костромскую историю как минимум на 13000-14000 лет;...
— решить проблему времени и характера происхождения Костромы, как минимум на 100 лет раньше официальной даты основания города;...
— решить проблему идентификации Ивана Сусанина, исследовать и реконструировать усадьбу его зятя Богдана Собинина в д. Деревеньки».