«Спасаю тряпки от забвения»: дизайнер из Петрозаводска Маарит Рожина переделывает старую одежду и получается здорово и необычно

Дизайнер одежды Маарит Рожина очень необычно подходит к созданию своих вещей. Она создает их из того, что находит в секондах, благотворительных магазинах и у друзей. То есть занимается апсайклом (переделкой одежды). И это не только про экологию, но и про философию. Читаем интервью и смотрим работы Маарит.

— Расскажи, как ты начала заниматься апсайклом и модой?

— Еще в детстве я увлеклась переделкой одежды. Моя бабушка жила в Финляндии и привозила очень много вещей из секондов. Я переделывала их под себя. Это было, скорее, вынужденное творчество. Потом я пошла учиться на художника по костюму в Колледж технологии и предпринимательства. Выучилась на портного, получила полезные навыки, но по профессии не работала. Учеба отбила всю охоту этим заниматься.

Пошла в КГПА на дизайнера прикладного искусства, но бросила. Потом какое-то время жила в Санкт-Петербурге и Костомукше, и уже там начала заниматься потихоньку шитьем. Все началось с игрушек: шила китов, утварь для дома. А еще в моей жизни в Санкт-Петербурге появилась “Уделка” (Удельный рынок — прим.авт.), где я стала регулярно дешево покупать одежду, игрушки и куклы. Созданные и переделанные мною игрушки я продавала, а одежду делала для себя или дарила.

— А потом случилась работа в благотворительном магазине “Теплообмен”?

— Да, я вернулась в Петрозаводск и долго искала работу. Даже пошла работать по профессии, портным в ателье. За два месяца заработала 6000 рублей и поняла, что это не моё. Почему так мало? Очень медленно работала, а там огромный поток. И чем больше работаешь, тем больше получаешь. Работала я вроде много, но ничего не зарабатывала.

А потом я устроилась работать в “Теплообмен” и познакомилась со всей кухней секондов и благотворительных магазинов. Я поняла, что в таких местах  очень много неликвидных вещей. Они странные, грязные, их носить никто не будет. И я начала их переделывать: резать, красить, рвать и ничего не боятся. Работа с ненужными вещами помогла мне избавиться от комплекса перфекциониста, который во мне всё это время жил. Когда покупаешь новую ткань, то боишься из неё что-то создать, разрезать полотно, а тут уже было не страшно и это привело меня к точке в который я сейчас нахожусь. К апсайклу.

— А как ты работаешь: ты отталкиваешься от вещи или у тебя есть какая-то задумка и ты под неё уже ищешь вещи?

— Назовем это вкусовщиной. У меня есть определённый вкус и своя любовь к определенным вещам, текстурам, фактурам тканям и цветам. Например, я вижу рубашку какого-то простого кроя и она мне нравится, то я её стараюсь переделать. Нет такого, что я все вещи беру в работу. Я всё равно смотрю через призму своего внутреннего художника и выбираю, с какой вещью буду работать, а с какой — нет. Бывают задумки, под которые я ищу определенную ткань. Например, недавно искала ту самую красную ткань для мантии. Искала везде: «Авито», секонды, магазины тканей, знакомые. В итоге нашла в “Теплообмене”. Выбор ткани и вещи — это для меня не из рационального, а из-за эмоционального идет. У меня вообще весь мой бренд — это одна сплошная эмоция.

— Расскажи про название твоего бренда? Что значит «Женеверба» (Jeneverba)? 

— Женеверба — изначально просто набор букв. Однажды я гуляла с другом по Костомукше весной. На деревьях уже набухали почки. И там был какой-то красный куст и я подбежала поближе посмотреть. Закричала другу: “Это же верба!”. Но, подойдя поближе, я поняла, что это “женеверба”. Так случайно и появился мой никнейм и название моего бренда. Позже я поискала значение этого слова. В переводе с нидерландского это значит “можжевельник”, а это растение тоже символичное, символ жизни и смерти. В общем, случайности не случайны. Отношения с этим названием были непростые, я даже думала его поменять, потому что у некоторых это название ассоциируется с работой с цветами.

— У меня если честно, никакого образа в голове не родилось, я подумала, что это что-то личное...

— Ты попала в точку.

— А как ты определяешь, что такое трогательный апсайкл? Как бы ты объяснила направление своей работы? 

— Мой лозунг: спасаю тряпки от забвения. Стараюсь спасти одежду, дать ей вторую жизнь. Я показываю, что между новой вещью и переработкой есть промежуточные варианты. И перед тем, как вещь выбросить, ее можно попытаться модернизировать, спасти ее и дать вторую жизнь. У каждой вещи есть душа. Трогательный в этом словосочетании — это про ткани, про ощущения рук, ушей и глаз. Можно потрогать приятную фактуру вещи, увидеть цвет. А еще я люблю писать на своей одежде фразы, оставляя на них тем самым пасхалки. Трогательность —  это еще и про сказки, потому что они учат нас взаимодействовать с миром, это про эмоции, потому что человек по своей сути эмоционален. Плюс это про необычность: пытаюсь своими работами сказать, что можно быть необычным, никто тебе это не запретит.

— А у тебя были такие столкновения со средой из-за необычной одежды или стиля?

— По натуре я бунтарь. В моем творчестве — весь мой жизненный опыт, в том числе и темы взросления, взаимодействия с разными социумами. Как и многие люди моего поколения, я прошла через неформальное подростковое прошлое, поэтому для меня это очень личная история. Да, неформальная мода действительно странная для обычных людей, но иногда даже если ты необычно стилизуешь одежду, то уже могут быть косые взгляды и комментарии.  История про выделиться — это временное явление. А кто-то всю жизнь такой необычный, просто сам по себе. И не надо это заглушать. Сейчас я не одеваюсь необычно, потому что ищу свой стиль, который расскажет о том, кто я.

Еще про необычность и комментарии. Когда я только начала делать игрушки, то делала их черными. Во-первых, потому что с цветом сложнее работать. А, во-вторых, потому что мне нравится черный цвет. Иногда от старых знакомых я слышала: “Ну, почему ты не хочешь сделать что-то яркое и милое? И прибыли больше будет!”. И я думала: “Ну, да, почему я не могу”? Было много вопросов к себе. Мне очень помогло творчество Тома Йорка из группы Radoihead. У них грустная музыка, но очень популярная. Я поняла, что можно быть и таким. И твое творчество будет нужно, просто другой аудитории.

— Понимаю, о чем ты говоришь. Мне всегда казался странным запрос на “позитив”, учитывая, что искусство, даже музейное и академическое, далеко от жизнерадостных тем. На полотнах художников часто и про смерть, и про боль. Но от менее известных авторов публика требует других сюжетов почему-то.

— Я тоже против насильственного позитива, я за познание себя и открытость. Можешь попробовать жить и позитивно, и грустно. И понять, подходит тебе это или нет.

— Про технический процесс: как ты делаешь вещи? Режешь, красишь, обесцвечиваешь? 

— Да, я работаю в смешанной технике. Например, вот была мужская рубашка, которая мне понравилась. Я ее вытравила: она была черная, а сейчас с белыми пятнами. Обычно это воля случая, но у меня есть свои методы нанесения абстракции. Эту рубашку я еще красила травой, а на месте дырки сделала окошко “секретик”, как мы делали в детстве. Или другой пример: я делаю штампы на пиджаках, вышивку или нашивки. Из обрезков ткани  шью воротники и чепчики.

— Много времени в секондах проводишь? 

— Нет, так как много сил отнимает. Хожу, когда мне что-то конкретное нужное. Иногда походы по секондам ничем не заканчиваются, кажется, что там много всего, но на самом деле ничего подходящего. Сейчас чаще прошу у знакомых.

— До сих пор есть пренебрежение к вещам из секонда, как ты относишься к этому?

— Честно говоря, я не отвечала никогда на этот вопрос. Для меня это норма жизни, потому что с детства одевалась в секондах и финских “кирпушках”. В масс-маркете вещи тоже кто-то до вас мерил, а шьют вообще в ужасных условиях, далеких от нормальной энергетики.

— Ну, вот есть поверье про энергетику мертвого человека.

— А вдруг он был кандидатом наук! Несмотря на то, что я верю, что у каждой вещи действительно есть душа, я не верю в энергетику, которую оставляет человек. Может быть, неправильно, что я во что-то верю, а во что-то — нет. Это как с посудой в кафе: много человек в разной энергией ее потрогали, но вы же из нее пьете.

— Твой подход к вещам это про экологию или про философию?

— Я как-то смотрела подкаст с апскайлерами и там был дизайнер Рома Уваров. Все дизайнеры говорили, что они за экологию, а Рома ответил: “Это для меня просто прикол”. И мне так понравился его ответ. Для меня это и про экологию, конечно, но не про такую экологию, что можно спасти этим мир. Я маленький человек, который не может всех спасти. Я делаю то, что в моих силах: спасаю одну конкретную вещь. Но тут важно оговориться, что спасать вещь ради спасения я не буду. Это про экологичное отношение к себе.

— Апсайкл — это мода?

— Это большой долгоиграющий тренд. Но он пройдет. Может быть придумают хорошую переработку, которая решит большинство проблем. Останутся только те, кто всегда этим занимался. А так да, сейчас большой тренд на экологичность, поэтому апсайкл моден. Массовое производство одежды вредит экологии, это очевидно. И люди, которые шьют все эти вещи, часто работают в рабских условиях. Если я могу спасти какую-то вещь, а не купить что-то в масс-маркете, то почему нет?

— Апсайкл — это твоя работа?

— Еще год назад к тому, что я делаю, я относилась как к хобби.  А сейчас могу назвать себя дизайнером. Это моя основная работа. Я фрилансер. Надо что-то с этим делать, нужно задавать себе вопросы и выстраивать стратегию своего бренда. Я еще такой сапожник без сапог, который свои вещи не носит. Думала, оставить себе пиджак с надписью “Человеку нужен человек”, но сразу после недавнего показа у меня его купили. Я подумала, что, наверное, человеку нужнее. Девушка подошла ко мне и сказала, что берет. Я спросила, к чему такая спешка. Она ответила: “Это моя фраза”. Естественно, я отдала, если у человека такой эмоциональный отклик.

— Да, про показ. У тебя недавно был первый показ своей коллекции, расскажи, что тебе это дало? 

— Мне он дал понимание, куда двигаться. Я стала называть себя дизайнером. Я была рада тому, что я в каком-то кругу, среди дизайнеров. Когда работаешь один и не общаешься с другими, то ты немного по-другому мыслишь, а в сообществе получаешь поддержку и знания. Вдохновляешься опытом других людей.

— На том показе мне больше всего понравился образ русалочки с моряком. Можешь рассказать об этом подробнее?

— Сначала я хотела сделать фотосессию с русалкой. У меня есть подруга-фотограф Галя. У нас совпали мысли по поводу такого проекта. Для Гали это оказалась более философская и концептуальная история, потому что она хотела вложить в фотографию свои смыслы. А мне хотелось воплотить в жизнь идею с хвостом как дизайнер. Галя нашла девушку Лену, которая узнала про концепцию съемки и сразу согласилась принять участие. Над проектом работала еще психолог Лида. Получилась такая история про выражение себя, общий большой проект. А в показ я не думала включать русалку, потому что хвост — это вещь для фотосессии, антуража, а не для повседневного ношения. Но потом подумала, что почему бы и нет. И мы стали думать, кто бы мог нести нашу русалку Лену на руках. Отозвался Антон, он же и полностью собрал свой образ моряка.

— Получилось очень круто! Съемка смотрится как проект для зарубежного журнала: и по качеству, и по костюму, и по смыслу. 

— Спасибо, мы очень старались. Было сложно добиться нужного результата, потому что все творческие люди — перфекционисты. И очень круто, что Лена согласилась участвовать в этом проекте. Несмотря на то, что она ездит на коляске, она очень сильная. Я преклоняюсь перед такими людьми. Я когда встречаю таких необыкновенных людей, тоже заряжаюсь от них мотивацией и хочу делать больше.

— Твоя любимая вещь?

— Хвост из последнего лидирует. И времени было вложено много, и скилл это повысило. Я от себя не ожидала, что смогу справиться с таким проектом. Мои любимые ребята — это плюшевый череп коровы и кит из старого синего бархата бабушки. У меня много было единичных интересных вещей, которые я делала на заказ. Например, подруга заказала своему мужу плюшевую голову лошади. Это какая-то внутренняя семейная история, но вот такой был необычный заказ.

— А к тебе можно прийти со своей вещью и попросить ее переделать?

— Я хочу помочь людям спасти вещи, но надо понимать, что я не ателье. Я не могу заштопать вещи, просто потому, что у человека что-то порвалось. Будет не тот смысл. Если вещь с пятном, любимое старое платье устаревшего фасона, но хочется это преобразовать, то я могу взяться. А незаметно замаскировать дырку — нет. Из любимых старых джинс можно, например, сделать сумку и юбку. Главное, чтобы человек был готов к моему стилю работать. Недавно приходила девушка с классическими брюками темно-синего цвета с небольшой дырочкой. Она хотела сделать что-то интересное. Это была сложная задача, потому что раньше с брюками не работала. А она любит африканскую тематику, поэтому мы сделали стилизованные под фреску попугаев. Получилось минималистично и интересно.

— Недавно я наткнулась на девушку, которая делает виртуальные украшения: корсеты с плавающими рыбками, необычные кольца. У тебя есть представление о том, как будет выглядеть мода в будущем? Может быть, есть какая-то вещь, которую ты бы хотела воплотить с помощью современных технологий?

— Я не люблю зиму и не люблю пуховики. Я знаю, что есть рукавицы с батарейками, которые сами нагреваются. У меня есть мечта сделать тонкий плащ, который можно носить зимой. И красиво, и тепло. Я очень хочу зимой выглядеть стильно. Но с пуховиками у меня не получается. В Карелии обычно зимой выглядят стильно те, кто катается на машинах. Я в новых технологиях не варюсь, но мне интересно за этим наблюдать. Мне больше нравится работать руками.

Посмотреть работы Маарит можно в группе «ВКонтакте» Jeneverba upcycle.