Можно ли построить коммунизм, не понимая, что такое счастье?

Вот уже двадцать первый век христолюбивая часть человечества с каким-то странным умилением ждет… конца света, страшного суда, чистилища, а потому относится к жизни на Земле, как цыган к вокзалу, от которого он вот-вот отбудет навсегда и… обязательно в рай. Как сообщил еженедельник АиФ в одном из своих августовских номеров, даже бывших американских президентов в последнее время больше всего заботит уже не жизнь, а процедура собственных… похорон. В частности Буш-старший написал сценарий мероприятий, связанных с его отбытием в мир иной на 211 страницах, Картер на 411, а Форд - на 500.

Они, видимо, полагают, что попадут к богу в рай за одну лишь свою активность на религиозных праздниках, за количество поставленных свечей, независимо от своих земных делишек. Многим верующим кажется, что их бог удивительный лох. Все знают, что даже простому чиновнику для решения вопроса необходимо дать взятку, измеряемую многими тысячами долларов, а богу достаточно поставить копеечную свечку, построить постные глазки иконке его матери, тайно в исповедальне признаться священнику в самых мерзостных преступлениях и «поэтому» бог им ВСЁ простит. Верующих практически не заботит та часть «святого писания», в которой сказано, что вердикт «страшного суда» зависит от соблюдения людьми ЗЕМНЫХ заповедей Христа.

Само собой очевидно, если человек искренне ВЕРИТ, что максимальное счастье ждет его в раю, то он всю жизнь будет вожделенно стремиться к смерти. Т.е. религия поступает весьма цинично, осуждая самоубийства и, в то же время, понося всё земное, как суету сует, пропагандирует счастливую жизнь после смерти.

Однако если обратить внимание на то, как мало места в Библии отведено описанию рая, и как дотошно регламентируются в ней многочисленные правила бренной земной (особенно, половой) жизни, то становится ясно, что авторы «благовеста» были озабочены чем угодно, только не вопросами бытия в раю. Сказано только, что в раю души живут вечно и счастливо, если не вдаваться в детали. Правда, не в пример христианам, память мусульманина наполнена более занимательными картинками райских наслаждений в обществе пышнотелых гурий, ради которых малообразованному «моджахеду» относительно легко свыкнуться с мыслью о самоубийстве.

Прохладное отношение пророков христианства к пропаганде деталей вечного блаженства объясняется тем, с одной стороны, что удачно-спекулятивная находка, идея бессмертия, привлекательна сама по себе для любого смертного человека и не требует дополнительной рекламы, а с другой стороны, священнослужители сами не верят в наличии рая «на небеси». Как показала практика, даже папа римский, Иоанн-Павел-Войтыла, не только не торопился к богу в рай, но и делал всё, чтобы продлить свой земной путь. Так дорого лечиться, как Войтыла, и так трудно умирать могут только отъявленные любители земных удовольствий. Для искренне верующего в бога отнюдь не праздный вопрос: почему Войтыла, будучи наместником бога на Земле, не смог произнести последние слова, обращенные к пастве, перед тем как отойти в мир иной. Почему он лишь беззвучно разевал рот?

Можно, конечно, спорить о том, каким был Войтыла человеком. Одно можно утверждать, что всякий раз, когда он задумывался о коммунистах и Советском Союзе, его душа наливалась удушающей ненавистью. Это чувство ненависти к идее счастливой жизни на Земле он пронес через всю свою сознательную жизнь. Глядя на черты его лица можно усомниться в том, что чувство мстительной ненависти продлевает жизнь и добавляет здоровья. Каждый поляк, который сегодня лезет головой в петлю или топит в пиве своё горе, должен понимать, что папа-Войтыла сделал для этого так же много, как и Рейган, Клинтон или оба Буша.

Но одна деталь райского бытия, в том числе и мусульманского, описана в библии вполне категорично. Главным достоинством вожделенной вечной райской «жизни», по мнению составителей библии, является, прежде всего, ПОЛНОЕ БЕЗДЕЛИЕ, отсутствие какой бы то ни было необходимости заботиться о хлебе насущном.

Современные люди, если они находят кошелёк с деньгами, обычно испытывают радость, несколько большую, чем ту, которую они переживают при получении заработной платы аналогичной величины. Таковы психологические плоды тысячелетнего религиозного воспитания масс. Поэтому и в вопросах счастья до сих пор господствует мнение, что оно должно свалиться на голову неожиданно или, по крайней мере, не должно стоить особых напряжений. В таком случае это полноценное счастье. Т.е. беззаботность остаётся своеобразным критерием счастливой жизни в сознании большинства современных людей. Поэтому редко можно найти молодую современную женщину, которая не мечтала бы выйти замуж за олигарха. Сегодня всё труднее найти юношу, который не мечтает жениться на богатой старушке. В пуританской Америке женщины, как разборчивые путаны, не мучаясь угрызениями совести, меняют менее денежных мужей на более денежных.

Короче говоря, для искренне верующих , труд - тяжелейшее божье наказание за «грехи» прародителей. Отсутствие необходимости трудится, наоборот, предельное блаженство, высшей признак счастливого бытия.

Тем не менее, в рамках земной практики последних двух тысячелетий, счастье в сознании большинства землян отождествлялось не столько с полным безделием, которое всегда было привилегией высшего духовенства и олигархов, сколько с обжорством, пьянством, прелюбодеянием, насилием и стяжательством.

Достижения современной медицины по пересадке богатым бизнесменам чужих сердец и других органов, широкая практика глубокого замораживания смертельно больных олигархов, когда в них ещё теплится жизнь, свидетельствуют о том, что земные формы нынешней жизни в сознании магнатов успешно конкурируют с постными райскими «наслаждениями», в которые они, к тому же, и не верят.

Судя по материалам криминальной хроники, современная элита и светская и духовная с восторгом относится к болезненной «шаловливости», например, римских императоров, маркиза де Сада, Дракулы, подражая им. Олигархи, министры, святоши время от времени превращаются в объекты внимания правоохранительных органов. Для всех исторических типов господ и для их холопствующей богемы характерным было стремление грешить, пока хватает здоровья. Плебеи всегда завидовали аристократам, и высшим счастьем для них была возможность хоть как-то прикоснуться к «прелестям» хозяйской жизни: подглядывать в замочную скважину, харакирить «живота своего» во славу хозяина, долизывать тарелку после аристократа, лакать опивки из его фужера, одеваться в «версачи» от «секонд-хенда», покупать подержанные «иномарки», получать нобелевскую премию и др. подачки.

С появлением «Манифеста коммунистической партии» человечество узнало (правда, в самых общих чертах) о существовании принципиально иной концепции счастья. Земного. И тотчас все реакционные силы мира: демократы и фашисты, клерикалы и мафиози объединились в походе против этой маленькой книжечки и её читателей.

Однако необходимо признать, что за полтора века, прошедших после выхода в свет этого «Манифеста», коммунисты не смогли, в необходимой мере поведать миру о том, как будет выглядеть земное счастье людей эпохи окончательно победившего коммунизма.

Недостаточная разработанность данной проблемы и кондовая пропаганда открытий в этой области, уже сделанных классиками марксизма, привели к тому, что молодые строители коммунизма, даже сверстники «Павки Корчагина», вошедшие в ряды борцов за коммунизм из крестьянской среды, и потому, естественно, не развращенные «изячной» аристократической жизнью, тем не менее, «благодаря» своим крестьянским представлениям о счастье, со временем оказались во власти буржуазно-феодальной этики, ГОСПОДСТВОВАВШЕЙ в общественном сознании СТОЛЕТИЯМИ (с легкой руки художественной интеллигенции) в литературе, живописи, музыке, балете, архитектуре и кино.

Молодые рабочие и крестьяне эпохи гражданской войны относительно верно ориентировались в обстановке прямого силового противоборства классов, но, окунувшись в БЫТ эпохи «новой экономической политики», в значительной своей массе погрузились в перегной буржуазных страстишек. Позднее, во время Великой Отечественной войны 1941-1945 гг., точно так, совершив под руководством Сталина и ВКП(б) подвиги невероятной силы самопожертвования, герои-фронтовики, политруки и «особисты» в своём большинстве превратились в обывателей. Многие из них оказались в «котле» идейного мещанства, мелкого чинодральства и болезненного карьеризма, скопидомства, бытового пьянства и т.п. «мелочей» АНТИкоммунизма.

Оказалось, что без достаточной КОНКРЕТИКИ в вопросе о коммунистической модели счастья, динамичное, САМОДЕЯТЕЛЬНОЕ , ЦЕЛЕНАПРАВЛЕННОЕ движение ТРУДЯЩИХСЯ к коммунизму невозможно . Вместо движения самоорганизованного рабочего КЛАССА в союзе с крестьянством и интеллигенцией в направлении коммунизма, трудящиеся относительно успешно справлялись, прежде всего, со строительством материально-технической базы социализма, да и то лишь потому, что, в свое время победила сталинская плановая модель строительства экономики, а не мелкобуржуазная бухаринская модель разгрома бескризисной экономики СССР.

В силу вековой традиции, величина личной «зарплаты», а не перспектива развития ВСЕГО общества, оставалась важнейшим ориентиром для миллионов тружеников. По-прежнему высоко ценился индивидуальный успех на фоне чужих неудач, личное изобилие в море уравнительного мелкобуржуазного благополучия. Ни Беломорканал, ни Комсомольск-на-Амуре не помогли преодолеть вековые традиции бескультурья в душах многих граждан. Даже целина, космос и БАМ явились лишь коротенькими эпизодами осмысленного энтузиазма в «девятом вале» насаждаемой обывательщины.

И хотя Сталин сделал много для развития действительной культуры народов Советского Союза, но этого оказалось мало, чтобы вывести мышление большей части советской интеллигенции и людей преимущественно физического труда за пределы религиозно-эгоистических, криминально-мелкобуржуазных критериев «счастья», сформулированных предшествующими тысячелетиями.

Не будет преувеличением сказать, что именно Сталину человечество обязано такими шедеврами как «Железный поток», «Разгром», «Как закалялась сталь», «Тихий Дон», «Хождение по мукам». Первый и единственный раз в мировой истории искусств , в советском искусстве, благодаря стилю работы Сталина с художественной интеллигенцией, вопреки их личной духовной и политической расхлябанности, мании величия и другим подобным «мелочам», не «дон-жуан», стяжатель, или нигилист, а честный, умный, деятельный труженик, борец против классового деления общества, Человек, воспринимающий страдания ближних острее своих, превратился в героя книги, сцены и полотна.

Но, строго говоря, ни основная масса партии, ни, следовательно, советские рабочие, ни, тем более, интеллигенты не поняли ГЛАВНОЙ идеи работы Ленина «Великий почин» как и прорывных идей Сталина, изложенных в работе «Экономические проблемы социализма в СССР». Вместо активной, сознательной, бескомпромиссной, непрерывной борьбы за превращение советского общества в реально бесклассовое общество, верхушка КПСС после смерти Сталина огульно провозгласила «новую историческую общность - советский народ», хотя на самом деле, народ продолжал прозябать в том же многоукладном, многоконфессиональном, в НЕДООБРАЗОВАННОМ, короче говоря, в «недоделанном», с классовой точки зрения, виде.

Постепенное погружение советских литераторов в кухонную аксёновщину, нарастание сексуально-криминальной озабоченности мастеров кисти, смычка и пера, их завистливость, грызня, доносительство, комплиментарность, особенно пышно расцветшие в годы «оттепели» и «перестройки», доказывают, что большинство бывших советских художественных интеллигентов всегда считали и до сих пор считают, что строительство коммунизма должно было заключаться лишь в борьбе за общедоступность «высших достижений» материального благополучия БУРЖУАЗНО-ФЕОДАЛЬНОГО общества. Современная коммерционализация всех видов искусств, лишь демонстрирует то ЕДИНСТВЕННОЕ, что понимала, о чем всегда мечтала и за что боролась «богема». А поскольку коммунизм в принципе не мог обеспечить каждому интеллигенту олигархических радостей массажных салонов, постольку многие из них (всевозможные прокофьевы, нуриевы, протопоповы), больше думали о бегстве на улицу «красных фонарей», чем о добром и вечном. Поэтому вполне закономерно, что уже в самом начале «перестройки» огромный резонанс и одобрение в среде художественных интеллигентов получила статья некоей Попцовой-Пияшевой под характерным названием: «Чьи пироги пышнее?».

Ещё нагляднее «органику» души диссидентствующей интеллигенции можно проиллюстрировать на примере книги А. Толстого «Гиперболоид инженера Гарина». Инженер Гарин - это не художественная фантастика, а обобщенный психологический портрет значительной части молодой интеллигенции, сформировавшейся в классовом обществе, в котором идея «сверхчеловека», фонтанирующая из неё и плохо маскируемая ЖАЖДА вседозволенности, были близки не только Ницше и Гитлеру, но и всем обывателям «в шляпе». Алексей Толстой, безусловный виртуоз слова и, одновременно, большой гурман и женский угодник, в этом произведении лишь обнажил мир маний и пристрастий обычного интеллигентика периода своей собственной дореволюционной молодости. Ни один из прочих его литературных героев, например, персонажи «Хождения по мукам», по своей «живости» не стоят рядом с «инженером Гариным», которого А.Толстой понимал много лучше, чем Ивана Гору.

Между прочим, Сталин, в переписке с А.Толстым, предлагал ему сделать героем романа пролетария. Но Толстой ответил Сталину, что, если ему удастся показать перерождения дворян и интеллигентов в сторонников социализма, то это, якобы, будет сильнее, чем показать становление рабочего в качестве революционера, с которым, дескать, и так всё ясно. Сталин уступил Толстому, но не потому, что тот его убедил. Просто Сталин понял, что Толстой не «поднимет» проблему пролетария, а сделает занудную схему вместо образа, как это уже получилось у большинства литераторов того времени.

Иными словами, даже лучшие советские писатели НЕ ПОНИМАЛИ действительно положительного героя, Человека. Пастернак понимал белогвардейцев и бесхребетного Живаго лучше, чем красных партизан. Даже Шолохов понимал Мелехова и Щукаря лучше, чем Давыдова или Нагульнова. В своем понимании живых людей Солженицын не поднялся выше Ивана Денисовича. Пожалуй, только Н.Островский понял красоту натуры Павки Корчагина так же глубоко, как и «нафталинность» Тони Тумановой. Если классикам порой и удавалось «сфотографировать» героя своего времени (Онегина или Печорина), то образ коммуниста редко кому из советских писателей удавалось сделать живым и располагающим к себе, превращающимся в безусловный пример. Писателям не хватило ни ума, ни сердца, ни образованности, ни художественного воображения.

В некоторой мере образ коммуниста мог бы развернуть, например, Горький, поскольку ему удались такие персонажи, как Данко, Сокол, Павел Власов, Ниловна. В некоторых своих поздних произведениях он уже и Ленина пытался показать в положительном свете. Но Горького так основательно донимали «несвоевременные мысли», проблемы «богоискательства и богостроительства», он так долго описывал «дачников» и «дно», пытаясь вызвать отвращение к обывательщине, что Человек оказался в меньшинстве в его творчестве. Между тем, речь в искусстве должна идти не столько о том, ЧТО достойно презрения (это сделать относительно легко), общество и без того захлёбывается собственными духовными «испражнениями» и злобой, а о том, ЧТО необходимо осмысленно любить , чтобы быть счастливым.

Не может быть заметного нравственного прогресса в обществе, в котором ещё не родился художник, способный подняться до художественного отражения богатейших по содержанию образов Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина, Дзержинского, Фрунзе, Арманд, Лазо, Макаренко… «В курганах книг, похоронивших…» пока нет поэм и романов, в которых были бы адекватно изображены фигуры, сколько-нибудь близко стоящие к названным Личностям. Вся библиотека ЖЗЛ не достигла поставленной перед ней цели. Прозаики в абсолютном большинстве своём не смогли постичь личность людей, безгранично любивших человечество и давших достаточно много принципиальных ответов на вопрос: как сделать КАЖДОГО человека счастливым? Пока Земля рождает лишь близоруких аксеновых, граниных, рыбаковых, не способных разглядеть, что либо большее, чем обывателя с Арбата.

Для миллиардных толп заурядобывателей, как и для тысяч представителей бомондинтеллигенции, нет и пока не может быть никакого иного понятного, прочувствованного образца для изучения и подражания, кроме Нерона и Калигулы, Леньки Пантелеева и Джека-потрошителя. Уровень духовности этих персон, и являлся ВЕДУЩИМ ориентиром для КАЖДОГО «архитектора» нового порядка, начиная с «инженера Гарина» и кончая Адольфом Гитлером, Александром Яковлевым, Ельциным, Чубайсом, Гайдаром... Именно поэтому, выбившись «наверх», российские олигархи стараются приобрести, например, яхту, длиннее, чем у королевы Англии, купить корону Российской империи или, хотя бы, императорские яйца от Фаберже, чьё-нибудь дворянское родовое «гнездо», дачу Сталина. Как выразился в своё время один из олигархов, ныне отсиживающийся в Лондоне: «Нет ни одного предпринимателя, который бы сделал свой капитал, не совершая преступления».

Не случайно хрущевская, а в равной мере и косыгинско-андроповская модель «строительства коммунизма» были сведены, в основном и главном, к вопросу о том, как бы напихать в каждого советского человека материальных ценностей больше, чем в США, т.е. как бы пережрать среднего статистического американца. Именно в рамках подобных стремлений «душа» советского человека, победителя в Великой Отечественной войне, и превращалась в мелкотравчатую среднеевропейскую душонку. Великий народ был призван переводить неуклонно возрастающее потребление среднестатистической «души» в растущее количество отходов, в стаптывание определенного количества пар обуви в год, в протирание некоторого числа штанов, диванов и т.п.

Таким образом, как показала практика крушения СССР, для превращения людей ХХ века в последовательных сторонников коммунистической науки совершенно недостаточно «сухого», академического и даже художественно-цветастого разоблачения механизмов эксплуатации человека человеком в условиях рыночной демократии, хотя это и необходимо . Современные коммунистические литераторы, публицисты и ученые в большом долгу перед павшими предшественниками, перед миллионами детей, погибших в эпоху реставрации капитализма в СССР. Социально-политические, экологические и демографические преступления рыночной демократии, короче говоря, современный геноцид, требуют от коммунистов и литераторов новых «Принципов коммунизма», «Великих починов», «Педагогических поэм», «технологий» закалки человеческой стали и т.п. произведений. Но пока уровень культурного развития российского интеллигентства так низок, что его хватает лишь для отождествления счастья либо с оргазмом, либо с покупкой чего-либо, а так же с «глюками», получаемыми от алкоголя и наркотиков.

Большая часть человечества всё ещё «думает», что счастливая жизнь это, когда приступы блаженства посещают людей на субботних шашлыках или по большим религиозным «разговленииям». Большинству людей неведомо, что счастье каждого человека может напоминать собой кривую на графике, неуклонно уходящую всё выше и выше, с некоторым ускорением.

Марксу и Энгельсу, Ленину и Сталину, разумеется, пришлось перетерпеть немало сложных минут в жизни, принимая на себя удары неблагодарного и неразумного рыночного человечества. Но нет свидетельств, что их когда-нибудь посещало настроение, в котором едва ли не большую часть жизни пребывали такие, например, могильщикам коммунизма как Гитлер, Гёббельс, Хрущев, Горбачев, Квантришвили, Ельцин, Волкогонов, Егор Гайдар, Чубайс, Старовойтова, Юшенков, Шеварднадзе, Ходарковский … Не трудно представить с каким настроением ныне размышляют над своим будущим, например, Саакашвили, Ющенко, Тимошенко и многие другие провокаторы бессмысленных «революций».

Фрагмент статьи В.А. Подгузова "Умеем ли мы быть счастливыми?"