Блестящий метеор: степные миры Чокана Валиханова
Как блестящий метеор
промелькнул над нивой востоковедения…
Чокан Чингисович Валиханов.
Николай Веселовский
Изучая многочисленные документы из наследия знаменитого казахского учёного-ориенталиста Чокана Чингисовича Валиханова (Шоқана Шыӊғысұлы Уәлиханова) я обратил внимание на схему степных округов, сделанную им в 1852 году. На ней четко выделен тракт, идущий от Горькой линии на юг, в сторону озера Кушмурун. Чокан родился в этих местах, провёл здесь своё детство и оставил потомкам свой взгляд на степные миры минувшего времени не только в научных статьях, но и посредством созданных акварелей, рисунков, набросков, сохранившихся до наших дней
Местность, по которой проходил тракт, знакома мне с детских лет, поэтому находка послужила основой для небольшого исследования нынешнего состояния этого тракта и расположенных на нём пикетов.
Построенная в 1752-1755 годах Пресногорьковская линия крепостей и редутов послужила опорой для Российской империи при формировании торговых трактов, потянувшихся в южные среднеазиатские ханства. Тракты с учреждёнными на них пикетами и форпостами в свою очередь стали своеобразными артериями для продолжения военно-хозяйственной колонизации обширных степных районов Среднего жуза.
В двадцатые годы XIX века по восточной стороне реки Убаган (Абуга, Абуган, Обаган), впадающей в реку Тобол у Звериноголовской крепости, были построенные пикеты, заканчивающиеся у юго-восточного берега озера Кушмурун основанной в 1838-44 годах Кушмурунской крепостью. От старого Сибирского редута (1782) тракт уходил на юг – на нём в 1824 году возникли пикеты Улукульский, Ершовский, Таволжанский, Аманкарагайский, Джумагульский, Чубар-Тюбинский. В 1838-м году началось строительство Кушмурунской крепости.
Наконец, в 1840 году, в месте, где воды Ишима делают крутой поворот на север, при впадении в Ишим речки Сандыксу, было основано военное укрепление Джаркаин-Агач.
Предпринятая мною попытка поиска мест расположения пикетов дала противоречивые результаты. Караванной дороги, которая активно функционировала в XIX веке, ныне не существует. От неё на местности не осталось практически никаких следов, несмотря на то, что для того времени тракт был весьма значимым фактором передвижения казачьих отрядов и торговых караванов. Возможно обозначить лишь примерные места, где стояли пикеты. Тракт До Таволжанского проходил по кочевьям рода керей.
Вначале я считал, что Улукольский (Улу – большой, коль – озеро) нужно искать в 17 километрах южнее поселка Сибирка Узункольского района, в местности, где у трёх озёр – Соболево, Гусиное и Моховое – стоят почти исчезнувшие ныне села Ксеньевка (основано переселенцами в 1896 году), Кировский (бывший целинный совхоз) и Моховое. Каждое из этих пресных озёр могло претендовать на некогда потерянный пикет, стоявший между ними. Севернее трёх озёр лежит большое озеро под названием «Каракайке».
На современных картах Соболево, Гусиное и Каракайке показаны болотами, лишь Моховое остаётся полноводным даже в годы обмеления озёр, что происходит в нашем крае в 10-15-ти летний цикл. Во всех озёрах водится рыба.
Ближе к Ершовке на старых картах обозначены два крупных озера – Куркуль и Улукуль. Возможно было бы предположить, что Улукольский пикет стоял на Улукуле, но в таком случае расстояние от Сибирки было бы слишком большим, соответственно, к Ершовке слишком маленьким – всего несколько вёрст, что не соответствует тогдашней логистике при создании торговых трактов. Ещё южнее на 27 километров, почти на трассе Костанай-Петропавловск, расположено село Ершовка. Изначально я считал, что здесь на берегу небольшого пресного озера и располагался одноименный пикет. О нём напоминало только название. Полная картина сложилась после того, как в голову пришла мысль, что современная Ершовка не является место старого пикета, а лишь носит его название. В таком случае расстояние от Сибирки до озера Улуколь соответствует 38 верстам, а Ершовский пикет располагался южнее современного поселка и шоссе Костанай-Петропавловск.
У самого Убагана, в 34 верстах от Ершовского укрепления, на территории современного Сарыкольского района, стоял пикет Таволжанский (таволга – многолетнее травянистое растение высотой до 1,5-2 м с прямостоячим гладким ребристым стеблем, растущее на влажных лугах). Русло реки в этом месте петляет и делает резкий изгиб. Пикет располагался на берегу речки Таволжанки – правого притока Убагана. Озера Бабис, Керте и Джултай при весеннем половодье в пойме сливаются и своими водами пополняют Убаган.
Южнее пикета вдоль реки и восточного берега озера Кушмурун кочевали уаки и аргыны.
Если проехать 14 километров от излучины на восток от пикета путешественник окажется в ауле Кунтимес. Этот путь показан на одной из акварелей Чокана Валиханова. Аул тогда был прикрыт со всех сторон березовым и сосновым лесом. Название «Кунтимес» означает – «не пропускающий солнца». От бывшего большого реликтового бора мало, что осталось. Здесь родился Чокан Валиханов (1835-1865), здесь он провел раннее детство, отсюда султан, управляющий Аманкарагайским приказом, Чингис Валиевич Валиханов возил его в урочище Кара-Оба и в только что отстроенную Кушмурунскую крепость, сооружать которую начали в 1838 году. Сегодня Кунтимес расположен на границе Узункольского и Сарыкольского районов, проехать к нему возможно лишь в сухую погоду. В ауле на месте предполагаемой школы открыт памятник маленькому Чокану. Остатки фундаментов построек того периода были найдены несколько лет назад сарыкольским краеведом Валерием Васильевичем Стародубом (1949-2023).
На акварели Чокана 1852 года это место обозначено «біздің үй» – в переводе на русский язык – «наш дом». Этой записью Чокан ставит точку в давнем споре историков – где он родился – в Кара-Обе или в крепости Кушмурун.
В документе Пограничного управления сибирскими казахами за 1842 год сказано, что «зимовье старшего султана Аманкарагайского окружного приказа, умного и скромного, достаточного, преданного правительству Чингиса Валиханова» называется «Кунтимес».
Дед Чокана по отцу Вали, сын Абылая, был последним ханом Среднего жуза, признанным Китаем и Россией. Отца Чингиса избрали в 1834 году султаном Аманкарагайского округа, переименованного позже в Кушмурунский (1844 г.). Уважаемый народом, он шесть раз избирался на должность правителя родов атыгай, керей, кыпшак, уак, исполнял свои обязанности в течение девятнадцати лет подряд. Мать Чокана Зейнеп была знатного происхождения, дочерью знаменитого Баянаульского бия Чормана Кучукова и сестрой Мусы Чорманова, старшего султана Баянаульского округа, полковника царской армии.
Все названные выше пикеты были основаны в 1824 году. В них находились небольшие сменяемые отряды казаков с Горькой линии. Руководил эти процессом подполковник Фёдор Набоков, основавший Аманкарагайский пикет на урочище Кара-Оба между двух озер – Талы и Кайранкуль (Каретное). Урочище называлось так потому, что в нём располагались два кургана раннего железа, существующие и поныне. Пикет вначале был поставлен Набоковым на берегу озера Талы, но оказалось, что он затопляем. По этой причине пикет перенесли на западный берег Каретного озера – на сухое и высокое место.
Капитан Николай Рычков, участник экспедиции Траубенберга, писал о переправе через Абугу в районе Кара-Уткульского брода (в районе нынешнего моста через Убаган на шоссе Костанай-Сарыколь – С.В.) в мае 1771 года: «В сём месте источник имеет воду солоноватую по причине множества солончаков. В камышах находится великое множество гусей и лебедей. По берегам сего источника ужасная зыбь – редкая лошадь могла пройти по оной не погрязнув. Зыбь лежит только по западной стороне реки, в ширину не занимает менее одной версты…и распространяется на высоту лежащего увала».
По свидетельству путешественника конца XIX века: «Берега Убагана севернее озера Талы преследуются голыми солонцами или покрывающим займище камышом. Течение омутистое. Глубина не более двух футов. Дно вязкое, удобных бродов немного. Спускающиеся в долину отлогости изредка покрыты кустарником, а севернее поворота реки (у Таволжанского – С.В.) начинаются березовые колки. Зимующие в лощинах аргыны перекочевывают летом от мошки на открытые выгоны убаганских берегов. Речная вода имеет вкус солёный, несмотря на притоки, приносящие пресную воду. Рыба – окунь, щука, чебак, язь и карась».
Отряд Набокова, основавший пикет, состоял из двух обер-офицеров, 13-ти урядников и 128-ми казаков. Он выполнял приказ генерал-губернатора Вельяминова, решившего по просьбе султанов Сарта Ючина, Догана Хлибабина, Конур-кульджи Худаймендина открыть округа в их кочевьях. В основанном казаками Набокова Аманкарагайском пикете, в местности Кара-оба на реке Обаган, в 1834 году проходила церемония избрания Чингиса Валиханова старшим султаном Аманкарагайского приказа. На ней присутствовал полковник Федор Кузьмич Шубин, основатель Ак-Моллы, участник Бородинской битвы.
Чингис Валиевич прожил долгую жизнь, повидал трёх российских императоров, общался с генерал-губернаторами Западной Сибири. В самом начале своего избрания старший султан встретился в крепости Пресновской с генерал-лейтенантом Николаем Семёновичем Сулимой, героем Бородинской битвы. Он подал прошение генерал-губернатору об отправке в Санкт-Петербург делегации для представления императору Николаю I. Легендарный генерал был дедом известного анархиста Петра Кропоткина.
В Омском архиве хранится метрическая книга Пресногорьковской церкви за 1831 год. В ней записано: «17 августа Аманкарагайского отряда начальник, подполковник Федор Карпов Набоков, умер от лихорадки, 62 года, исповедан, причащен и погребен священником приходским в Аман-карагайском отряде Гавриилом Андреевичем Нассоновым».
Изучая акварель Чокана Валиханова «План летних стоянок аулов Кушмурунского округа», я обнаружил в дефиле озер Талы и Копа («копа» – водоём с зарослями камыша) надпись, сделанную рукой Чокана – «могила Набокова». Сегодня полуостров между озерами превращен разливами Убагана в остров, на который трудно попасть – он зарос камышом, восточный берег озера Копа сильно заболочен.
Местные жители называют остров «Генеральским», или Кiндiк («пуповина»). По легенде сюда приезжал охотиться какой-то генерал и скоропостижно скончался. Известно, что в ноябре 1834 года Аманкарагайский внешний округ посетил с инспекцией казачьего войска генерал Мусин-Пушкин, но он в конце ноября благополучно прибыл в Омск.
Надо понимать, что любой приезжий с блестящими эполетами офицера русской армии воспринимался коренными жителями как большой начальник, да и Набоков мог действительно простыть на охоте, а жаркое лето не позволило везти умершего на линию. На предполагаемом месте захоронения последнего атамана житель Кара-Обы посадил ель, но местные старожилы уверяют, что прах «генерала» позже был выкопан и отправлен в Москву.
На схеме я обозначил две своих версии местонахождения старого пикета и кладбища с памятником Набокову. В связи с тем, что Убаган в этом месте меняет своё русло, озера высыхают и вновь наполняются водой, сделать однозначное заключение об этих объектах весьма затруднительно, даже используя акварель Чокана и более поздние рисунки местности XIX века.
Урочище Кара-Оба люди обживали с древних времён. Об этом говорит рапорт майора Чингиса Валиева, старшего султана Аман-карагайского окружного приказа, полковнику Ладыженскому от 1 апреля 1840 года. В нём говорится, что «при сделании рва вокруг приказа» был найден медный котёл, имеющий излом в месте спайки с обручком в виде статуи. Находка была отправлена в Омск в сопровождении резервного урядника Боярского. «Что касается до глиняных ваз, то по долговременному в земле лежанию подверглись совсем тлению. При осмотре вследствии любопытства людей они совершенно предались крошению и в сохранности совсем ничего не осталось».
Пикет в центре приказа существовал ещё долгие годы. В 1836 году командиром его был сотник Хлебников, командовавший отрядом из 120 казаков и 11 урядников. В 1843 году в урочище служили 173 казака и артиллерийская команда из 12 человек и 195 пехотинцев 2-й роты Сибирского №3 линейного батальона.
В 1892 году современник писал об этой местности: «Денгиз ( Кушмурун –С.В.), занимая в длину около 50 верст, выпускает Убаган к северу двумя протоками, образующими остров до 3 верст ширины. Он почти весь покрыт камышом, из которого выглядывают высокие и отлогие холмы. На среднем из этих холмов, обрывисто подмытом с северо-западной стороны, теперь уже сухого, озера Талы, находился приказ Аманкарагайский. В расстоянии 450 саженей от этого места, расположено русское кладбище, между могилами котораго виднеется памятник полковника Набокова ( так в документе – С.В.), начальника казачьего отряда». В другом источнике того времени говорится: «Теперь на месте Кушмурунского укрепления остались лишь следы. Как на исторический памятник укажем также на могилу Набокова, следы которого находятся у р. Абагана вблизи озера Ресс (?), в местности где когда-то находился Аманкарагайский приказ». На карте Кушмурунской волости (1912 год) могила Набокова обозначена крестом.
От пикетов Джумагульского и Чубар-Тюбинского не осталось даже воспоминаний. Крепость Кушмурунскую местные поисковики ищут много лет. Существует ряд предположений, где она была построена, но точное место так и не найдено – чтобы исследовать юго-восточную оконечность озера нужны немалые совместные усилия историков, краеведов и археологов. Гидроним Құсмұрұн означает «птичий клюв» (народ.). Профессор А.А.Абсадык приводит другой вариант перевода – «парный полуостров».
Крепость стояла на месте, где два водных рукава образовали выдвинутые в озеро полуострова. При изучении старых карт я обнаружил, что в 1831 году озеро носило название Убаган-Дениз (Дениз с тюркского означает «море», «большое озеро»). Обозначено и урочище «Муш-Мурун». На карте 1848 года озеро уже носит двойное название – Денгиз-куль и Кыш-муран. На месте урочища Муш-Мурун надпись – «укрепление Кыш-мурунское». Рискну предположить, что люди, поставившее укрепление в 1840-е годы, на высоком месте против двух полуостровов, дали название озеру – «Кушмурун». И с этого времени озеро стало называться именно так. Впрочем, древнее название Дениз (Тениз, Денгиз) ещё долгое время встречалось в рапортах и воспоминаниях современников.
Крепость Джаркаин-агач расположена севернее современного села Тасоткель северо-восточнее Державинска. Её можно рассмотреть на гугловской карте. Южнее крепости никаких укреплений в середине XIX века не было. Очевидец писал в 1843 году: «В укреплении Джаркаин-Агаче, способ путешествия, к великому моему удовольствию, совершенно переменился. Далее, нет уже более пикетов и чтоб доехать до Улутауских-Гор, где собран был весь отряд, я отправился вперед с партиею 50 человек казаков, сопровождавших продовольственный транспорт. За Джаркаин-Агачом начинается настоящая степь, не носящая уже на себе никаких наружных следов влияния русского управления».
Уже на карте Ильина 1871 года все перечисленные пикеты показаны как «бывшие». Гарнизоны покинули эти места, остались лишь «ямы» – места перепряжки лошадей, но постепенно тракт захирел и прекратил своё существование. О ямской повинности Чокан Валиханов писал: «Сибиряки и сибирские инородцы жалуются на тягостную для них выставку подвод под исправников, заседателей и попов. У киргиз (казахов – С.В.) же ямская повинность отправляется без всякого порядка и крайне неравномерно. Многие чиновники берут и теперь по сорок и шестьдесят лошадей под один экипаж и ничего не дают подводчикам. Последнее делают и частные лица, берущие по двенадцати лошадей…».
Проехавший в 1843 году по тракту Петропавловск – Джаркаин-Агач военный инженер и этнограф Петр Карлович Услар (1816-1875) писал в воспоминаниях о путешествии: «Между всеми приказами, расположенными в части Киргизской Степи, подчиненной сибирскому ведомству, устроено правильное почтовое сообщение. Станциями служат казачьи пикеты, обыкновенно расположенные верстах в 30 или 40 друг от друга, смотря по удобству сенокосов и воды, на которые должно обращать преимущественное внимание при составлении всех военных соображений в степи. Каждый пикет окружен самым легким укреплением, состоящим из невысокого земляного вала или рогаток; число казаков, живущих вместе, изменяется от 10 до 20 ». Интересны его воспоминания и жизни обитателей пикетов:
«Мне любопытно было познакомиться поближе с жизнью этих казаков — пустынников. Все они посылаются в степь только на двухгодичный срок, по окончании которого возвращаются в свои станицы отдохнуть от трудностей и опасностей и собраться с силами для новых подвигов. Опасности для удалого казака, конечно, нипочем; без них он бы совершенно стосковался в своем уединении, вдали от семейства и родственников. В особенности зимою, степная жизнь делается, по-видимому, несносною своим однообразием. Беспредельная снежная пустыня вокруг одинокого жилья; бураны, не позволяющие показать носу за дверь; вой голодных волков, да изредка какой-нибудь проезжий по собственной или казенной надобности – вот всё, что напоминает об остальном мире этим затворникам. Не смотря на то, разговор о покинутой родине, ожидание прихода вожделенной смены, трубка и, наконец, фантастический мир сказок, передаваемых по вечерам перед огоньком привилегированным краснобаем пикета, скрадывают время – и длинная зима кое-как да проходит».
В очерке автор лишь приоткрыл завесу в степные миры XIX столетия, в котором жил и действовал «промелькнувший метеор», большой ученый и путешественник Чокан Валиханов. Его вклад в востоковедение невозможно переоценить, а научное наследие требует тщательного изучения историками, географам, этнографами, фольклористами, лингвистами… Сделать столько для науки в предельно краткий период жизни под силу только гению.
Следующая история о Кара-Обе перенесёт читателя в начало XX века.
Рассказ пойдёт о мужском Николаевском Кара-Обинском монастыре. Монастырь располагался на месте Аманкарагайского пикета, на западном берегу Каретного озера. Его настоятелем был о. Макарий, 48-ми лет отроду, из крестьян, имевший домашнее образование, постриженный в монашество 19 января 1905 года. Казенной земли монахам было отведено около 1500 десятин. Два иеромонаха, иеродиакон, три монаха и сорок послушников были не в состоянии обработать такое огромное количество земли.
Но монахи смогли за короткий срок построить молитвенный дом, помещения для братии и хозяйственные постройки. Из возделанного ими сада даже в 1978 году брали саженцы плодовых деревьев, близ озера на огородах росли овощи. Были и загоны для скота. Землянки постепенно сменялись на добротные деревянные дома под железными крышами.
В 1913 году монастырь посетил епископ Омский Андроник. Его секретарь записал в путевом дневнике:
«Дорога въ монастырь идетъ чрезъ село Сорочинское, где на завтра назначено освященіе храма.
После всенощного бденія Его Преосвященство преподалъ Архипастырское благословеніе братіи, собравшимся и отбылъ въ приготовленную келію, провожаемый о. іеромонахомъ Макаріемъ при красномъ звоне монастырскихъ колоколовъ.
До всенощной, тотчасъ по прибытіи, Владыка внимательно осмотрелъ все монастырскія постройки, осведомился попутно объ угодьяхъ монастыря, о работахъ и о всехъ нуждахъ обители. Иеромонахъ Макарій рассказалъ, что почва земли здесь хорошая. Онъ попробовалъ посадить арбузы и урожай былъ прекрасный, а арбузы большіе и вкусные. На вечерней трапезе о. настоятель предложилъ, действительно, прекрасные арбузы. „Не хватаетъ рабочихъ рукъ“, говорилъ о. Макарій, „а то бы можно было большое количество земли обработать на пользу обители».
После революции монастырь был разгромлен. Сарыкольский краевед В.В.Стародуб полагал, что это случилось в 1918 году (см.: Стародуб. В.В.Трудная судьба монастыря // Письма из деревни. – Костанай, 2013). Однако в Омском архиве есть документы, опровергающие эту дату. 13 июня 1917 года Акмолинский областной комиссар Временного Правительства на гербовой бумаге уже не существующей Российской империи просит у Омского комиссара распоряжения о «производстве подробного расследования по делу о погроме Кара-Обинского монастыря с выяснением деятельности в этом случае отца Макария» (о.А.Крутин, о. Мефодий Чулков).
Таким образом, ни большевики, ни тем более колчаковцы, никакого отношения к разорению монастыря не имели. Погром случился в первые месяцы после свержения монархии, при комиссарах Временного правительства, когда ошалевшие от свободы люди совершали поступки, за которые, придя в себя, расплачивались до конца своих дней мучительными угрызениями совести.
Во время войны здания использовали для детского дома, потом открыли клинику для душевнобольных. В середине 70-х годов обветшавшие постройки окончательно забросили, растащили по подворьям, сегодня даже их фундаменты сложно обнаружить.
Кара-Оба уникальна своими событиями и людьми. Здесь трудился казахский просветитель Бекет Утетлеуов ( 1883-1949), получил первоначальные знания в местной школе классик советской казахской литературы, Герой Социалистического Труда Габит Махмудович Мусрепов (1900-1985). Здесь в краеведческом музее помнят и чтят своих знаменитых предков.
Карты и схемы из открытых источников и архива автора.
Фото Генеральского острова – Я.К.Ванжа (2019).
Фото места расположения монастыря – о.Андрей Крутин (2024).
Фото ям на острове Киндик – С.А.Вечер (2023)