В Кинешемском театре продолжаются репетиции спектакля «Старик» по Максиму Горькому.

В Кинешемском театре продолжаются репетиции спектакля «Старик» по Максиму Горькому. Как мы уже сообщали, 3 и 4 марта в Кинешемском драматическом театре имени А.Н.Островского состоится премьера спектакля «Старик» по пьесе М.Горького. Это будет бенефис заслуженной артистки РФ Наталии Машатковой и актёра, почётного работника культуры Ивановской области Андрея Мисюры. Сегодня мы беседуем с одним из бенефициантов Андреем Мисюрой, который будет играть в спектакле роль Мастакова. – Андрей Анатольевич, пьеса Горького «Старик» нечасто сейчас ставится. Что Вас в ней затронуло? – Мы начали говорить об этой пьесе примерно за месяц до начала репетиций, и с режиссером, и с Наталией Машатковой, обсуждали интересные моменты. Чем глубже мы в пьесу погружаемся, тем больше она захватывает. Пьеса исповедальная. Есть в ней понятие греха и исповеди. Человек, казалось бы, на первый взгляд, какой-то злой и греховный, а на самом деле оказывается, что он нормальный, и наоборот, иногда у внешне приличного человекагрехов больше. – Иными словами, нельзя о человеке судить одномерно. – Нельзя судить одномерно. Он прячет в себе какие-то грехи, он ходит в церковь, но на исповеди останавливается у какой-то черты. Нелегко рассказать о себе самое сокровенное. У каждого из нас свои «скелеты в шкафу», за которые нам стыдно, о которых нам и хочется рассказать, облегчить душу, и в то же время страшно. И боязно, как люди оценят твои исповедальные вещи. Вот такие глубокие темы поднимает эта пьеса. – Вы много играли Островского. Островский понятен, пусть и пьесы разные, но все равно, это один автор, один почерк, один человек, а Горький совсем другой. Как перестраиваться было, сложно? – Сказать, что Островский проще, я не могу. – Я и не говорю, что проще. Привычнее для кинешемского зрителя, для актеров, для тех, кто в его драматургию неоднократно погружался, и вы примерно понимаете, о чем будет речь и чего примерно ждать. – У Островского тоже есть очень глубокие философские вещи. Островский тоже очень близко подходит к каким-то исповедальным вещам. Религиозным. Без православия Островского представить трудно. Сегодня, то есть последниенынешние десятилетия, Островский начал становиться другим на сцене. Потому что раньше, в советское время было так: Островский – это мир купцов, девятнадцатый век, все понятно. А сегодня мы начинаем понимать, что многое в его пьесах стало ближе к нам, мы увидели параллели с философией православия, стали понимать, что пьесы Островского глубже, чем мы думали до сих пор. И во время репетиций «Старика» понимаем, что не только текстом мы можем выразить смысл и дух пьесы. Одним только текстом автора без внутренней углубленной работы актер не сможет ничего сказать. Автор глубже, чем внешние слова. – Горький по времени нам ближе, он позже писал, чем, к примеру, Островский, и его пьесы напрямую перекликаются с сегодняшним днем. Если мы (театр) берем пьесу, значит, с ее помощью мы хотим что-то донестидо зрителя. Понятно, что пьеса острая, современная, злободневная. Но язык, приемы, драматургия Горького отличаются от Островского. У нас в Кинешме Горький нечасто, скажу осторожно, ставится. Насколько трудно было переключаться на его драматургию? Напреодоление работа идет или нет? – Не думаю, что можно сказать «на преодоление». Это определение было бы уместно, если бы мы играли что-то совершенно другое, что-то несоответствующее нашему внутреннему миру. Горький нигде не противопоставляет себя другим драматургам. Конечно, у него есть вещи более глубокие, чем, допустим, пьесы того же Островского. Островский более «бытовой», более о нашей жизни, о жизни тех людей, которые жили тогда, в девятнадцатом веке, которые жили стопятьдесят лет назад, и сыграть Островскогобез знания исторических реалий того времени довольно сложно. То есть надо понимать и слова, которые произносят персонажи, почему они их произносят, что они означают, те вещи, которыми мы уже не пользуемся. У Горького меньше привязанности к быту, жизни. – У него социальный аспект явлен острее. – Конечно. Более обостренные и социальные аспекты, и именно в этой пьесе, потому что в «Жизни Клима Самгина» или в «Вассе Железновой» действительно идет социальный срез, революция, отношение человека к революционным изменениям. – То есть, хочешь ты или не хочешь, ты не можешь не быть в него включеннымво время, в которое живешь. – Конечно. Очень часто сейчас от некоторых современников слышу: «я телевизор не смотрю». Но все равно надо что-то знать, что происходит со страной, с людьми. И тогда, сто лет назад, тоже были времена нелегкие, и тогда человек делал выбор, на какую сторону встать. – Ожидаемый вопрос – волнуетесь ли перед премьерой? – Да. Очень. Боюсь, что не справлюсь, боюсь, что сделаю что-то не так. Мне уже несколько раз Горький снился. – И что он говорил или делал? – О чем мы говорили с ним, не помню, помню строгие брови. Я живу на улице Горького, у меня все переплетается. Если скажу, что Горький был и остается одним из любимых моих авторов, я не совру. Читал много и пьес, и сказки, и рассказы, и повести. – То есть волнуетесь, как перед любой премьерой? – Нет, не как перед любой. Чувствую большую личную ответственность. Очень переживаю – смогу ли, справлюсь ли. Нелегко дается. Тяжело. Не могу сидеть в гримерке во время репетиций. – Я вижу, да. Вы все время находитесь за кулисами. – Наблюдаю, как идет процесс, куда он идет. – Спасибо и успехов! – Спасибо. Интервью провел Александр Воронов Если вы стали свидетелем какого-то происшествия или сняли на видео какое-то событие и считаете, что об этом должны узнать все, сообщите нам по телефону: 5-45-84 или +7(910)6680341, WhatsApp +7(910)6680341 или по электронной почте m.kozirev@168.ru. Гарантируем анонимность источника согласно законодательству РФ.